Граф Перовский и зимний поход в Хиву. Часть девятая.

Вдруг со стороны неприятеля раздался выстрел, за ним другой, третий и четвертый… И только один не попал в цель: остальными тремя выстрелами был убит один казак наповал, а двое тяжело ранены… Поручик Ерофеев прежде всего приказал затушить все огни, что и было немедленно исполнено: костры живо закидали снегом… Затем стали обдумывать и соображать – откуда могли быть выстрелы?.. Ночь была хотя не светлая, но без туч и звездная; стали всматриваться в окружающую местность, и вот в полутьме зоркий глаз одного казачьего урядника заметил, шагах не более во ста от каре, что снег в одном месте был взрыт кругом и что из него устроено было нечто вроде бруствера, за которым, несомненно, и скрывались хивинцы, стрелявшие на огонь в людей, хорошо освещаемых кострами; оттого-то и выстрелы их были так удачны. Поручик Ерофеев вызвал охотников, желающих выбить хивинцев из их засады; сейчас же явилось десять человек солдат и один унт.-офицер, которые моментально и бросились на завал, так что туркменские стрелки, ничего подобного не ожидавшие, обмерли от изумления и страха, когда наши молодцы с криком «Ура!» вскочили на их импровизованный снежный бруствер… Несколько хивинцев бросились наутек, трех солдаты тут же закололи, а четвертого захватили живьем и привели в отряд; поручик Ерофеев хотел оставить его «для языка», то есть допросить обо всем, что ему могло быть известно; но подбежавшие казаки, товарищи убитого их станичника, так рассвирепели, что тут же, на глазах у всех, приняли пленного туркмена в шашки и в несколько секунд изрубили его.

Наступившая затем ночь прошла для отряда в крайне тревожном состоянии, так что никто не мог сомкнуть глаз: все ежеминутно ожидали нападения, зная, что азиаты любят делать атаки ночью, когда впотьмах не может быть правильной по ним стрельбы. Вздохнули свободно лишь тогда, как стало рассветать; тогда увидели, что хивинцы сели на коней, постояли немного в виду отряда и затем спустились с возвышенности и скрылись за нею вовсе; они не решились даже подобрать трех своих товарищей, заколотых с вечера, на снеговом завале, а также и тех убитых, которые пали во время атак. В недоумении отряд простоял так, ничего не предпринимая, часа два… Наконец приказано было всем казакам сесть на коней и въехать на пригорок, чтобы посмотреть: по какому направлению поехали хивинцы? не на Эмбу ли?.. Оказалось, что они пошли обходным движением на Хиву… Более этот конный отряд туркмен-йомуд не имел уже нигде и никаких стычек с нашими войсками, и все их действия, следовательно, ограничились лишь неудачной атакой Чушка-Кульского укрепления и столь же неудачным нападением на отряд поручика Ерофеева. О последующей судьбе этого хивинского воинства было сказано выше: третья лишь часть их вернулась на родину; остальные погибли от голода и морозов… Нашего пленного солдата эти звери, как оказалось при осмотре оставленной ими стоянки, сожгли на медленном огне, живого… Всего отряд наш потерял убитыми 5 человек и ранеными 13.

Отряд поручика Ерофеева пошел в тот же день дальше, к цели своего назначения, и вскоре наткнулся на разрубленного пополам и врытого в снег киргиза, везшего почту в Чушка-Куль и выехавшего из Эмбы всего двумя днями ранее, чем отряд Ерофеева. Это был подвиг отступившего хивинского отряда…

Поручик Ерофеев вызвал после боя двух охотников-казаков на сытых и быстрых лошадях, чтобы отправить к генералу Перовскому на Эмбу подробное донесение о только что происшедшем славном для нас деле, а также и предупредить генерала на тот случай, если хивинцы изменят направление и пойдут на Эмбу. Посланные казаки добрались до укрепления благополучно и передали донесение. Главноначальствующий остался чрезвычайно доволен этим поистине блестящим делом, в котором на одного русского солдата приходилось десять хивинцев. Он собственноручно навесил смелым вестовщикам по Георгиевскому кресту; тот же солдатский «Егорий» он дал молодцу барабанщику и всем одиннадцати охотникам, участвовавшим в ночной вылазке, а унтер-офицера представил еще и к чину прапорщика. Поручик Ерофеев получил Владимира 4-й степени с бантом (тогда мечей на крестах еще не было) и был, кроме того, представлен к следующему чину. Эти представления к чинам на высочайшее имя были не более как особою деликатностью или скорее скромностью со стороны генерал-адъютанта Перовского: ему, по должности командира отдельного корпуса и по званию главноначальствующего экспедиционным отрядом, были высочайше представлены все права и прерогативы главнокомандующего, так что он мог собственною властью награждать отличившихся чинами, до майора включительно. Но генерал Перовский в зимний поход 1839 г. ни разу не воспользовался этим правом жаловать чины – по той причине, что отряд не вступил в хивинские пределы и никаких, собственно, серьезных сражений с войсками хана Алла-Кула не было.

Спустя несколько дней по выступлении из Эмбы маленького отряда поручика Ерофеева выступила в поход и «отдельная колонна» под начальством генерал-майора Циолковского, в составе двух линейных батальонов и одного полка казаков при четырех тысячах верблюдов и нескольких орудиях. Весь остальной отряд с генерал-адъютантом Перовским остался в Эмбенском укреплении. Отсюда, проводив колонну и успокоившись немного духом, главноначальствующий поручил штабс-капитану Никифорову составить подробное донесение в Петербург о происшедших событиях. В том же донесении излагалась и программа будущих действий экспедиционного отряда. По словам генерала Перовского, посланная им отдельная колонна, дойдя до Чушка-Куля и выбрав подъем на Усть-Урт, должна была немедленно дать знать об этом в Эмбенское укрепление, откуда, достаточно уже отдохнув и оправившись от болезней, выступят к Чушка-Кулю все оставшиеся в живых наличные силы отряда и, соединившись там с первою колонной и находившимся ранее гарнизоном, двинутся одним общим отрядом далее на Хиву. В случае же неудачи, то есть при неудобстве по случаю зимы, подъема на Усть-Урт или при наличности на самом Усть-Урте такого же глубокого снега все должны были возвратиться обратно на Эмбу, провести тут остаток зимы, пополнить людьми из Оренбурга состав отряда, возобновить все продовольственные запасы, нанять новых верблюдов и раннею весною идти все-таки в Хиву. Но человек предполагает, а Бог располагает.

Продолжение следует...

Иван ЗАХАРЬИН

Часть восьмая

Часть седьмая