Правда, согласно «Истории Вассафа», эти четыре «тысячи» к тому времени составляли «более одного тумана живого войска», то есть, как поясняет В. Г. Тизенгаузен, «более 10000 наличных воинов». Таким образом, эти монгольские армейские подразделения назывались «тысячами» лишь условно, и не следует в буквальном смысле понимать, что в каждой «тысяче» обязательно должны были находиться ровно 1000 человек. Их могло быть не только меньше, с учетом потерь, но и больше. Из Рашид-ад-Дина также известно, что у Токтая находилось племя Кият, «о котором говорят, что оно составляет один туман». При Чингисхане это племя составляло «тысячу» (всего лишь) Куки-нойона и Мугэду-Кияна. При этом надо иметь в виду указание Рашид-ад-Дина о том, что «до сей поры (начала XIV в. – И. А.) те (монгольские воины – И. А.), что были в первое время, удвоились [числом] при размножении и рождении». Понятно, что в десять раз их количество увеличиться не могло, но племя Кият, тем не менее, из статуса «тысячи» перевели в «туман». Их полководец Мунгэту-багатур (или Мугэду-Киян), как отмечалось выше, был направлен в улус Джучи еще Чингисханом, очевидно, по причине нехватки уже находившихся там четырех «тысяч». Однако сам Бату не смог захватить ни одну из северных областей. Тогда на курилтае 1235 г. было принято решение об организации общемонгольского похода для завоевания этих областей. Джувейни пишет: «В помощь и поддержку Бату он [Угедэй] назначил кандидатов из принцев: Менгу-хана и его брата Бучека, из своих сыновей – Гуюк-хана и Кадагана; из других царевичей – Кулкана, Бури, Байдара, братьев Бату – Хорду и Тангута и несколько других, а из авторитетных эмиров был [назначен] Субетай-бахадур».
Намного ли увеличились силы Бату? Чагатай и Угедей получили от своего отца, как и Джучи, по четыре «тысячи» воинов. Участвовавшие в Великом западном походе их отпрыски – сын Чагатая Байдар и внук Бури, сыновья Угедея Гуюк и Кадан – могли привести с собой не больше чем по одной «тысяче» каждый, так как Чагатай и Угедей тогда еще сами были живы и, кроме того, у них были и другие сыновья, которые в то же самое время участвовали в военных действиях на иных направлениях. Реально же три старших сына Чингисхана располагали несколько большим количеством воинов. Так, из «Сокровенного сказания», или «Тайной истории», анонимной монгольской хроники 1240 г., носящей, в отличие от «Сборника летописей» Рашид-ад-Дина, неофициальный характер, известно, что уже в начале правления Чингисхана Джучи досталось 9000 монгольских юрт, Чагатаю – 8000, а Угедею и Тулую – по 5000. Численность юрт, в отличие от личного состава, условной быть не могла. Значительно большими силами располагали отпрыски Тулуя, которому после смерти Чингисхана стали принадлежать войска центра и обоих флангов в количестве 101 «тысячи» человек. Из «Рассказа о Бачмане и уничтожении его», помещенного в «Истории завоевателя мира» Джувейни, известно, что отправленный на подавление восстания сын Тулуя «Менгу-каан велел изготовить 200 судов и на каждое судно посадил сотню вполне вооруженных монголов». Кроме этих 20000 воинов, в его распоряжении имелось еще и сухопутное войско, так как сам «он и брат его Бучек оба пошли облавой по обоим берегам реки (Итиля – И. А.)». Эти данные повторяются у Рашид-ад-Дина. На подавление Бачмана в 1237 г., очевидно, был брошен тот тридцатитысячный корпус под командованием Кокошая и Субэдая, который действовал на Волге уже в 1229 г., но потом, наверное, был отозван. Кокошай (Куктай, Кукдай, Букдай) в Великом западном походе тоже участвовал. Он, очевидно, сменил Джэбэ, который вместе с Субэдаем был отправлен Чингисханом в 1220 г. «с тридцатью тысячами людей в погоню за султаном (Мухаммедом – И. А.)». Этот корпус, как известно, разгромил русских и половцев на Калке в 1223 г. Джэбэ скончался вскоре после возвращения из этого похода, еще при жизни Чингисхана. Своему последнему сыну Кулкану Чингисхан тоже выделил четыре «тысячи» человек. Но когда Кулкана не стало, его старшему сыну по имени Куча «отдали шесть тысяч [человек] и пожаловали место отца». Известно, что Кулкан был убит под Коломной в 1238 г. Тогда Куча и заступил его место.
Но, кроме основных сил, использовались и вспомогательные силы, которые комплектовались из местного населения, в том числе из кыпчаков и башкир. Из «Насировых разрядов» Джузджани известно, что «все мусульмане, находившиеся в стане Туши-хана (Джучи-хана – И. А.)», были назначены в войско одного из его сыновей – Берке, который сам был мусульманином. Бату утвердил за ним командование этим войском, которое состояло из 30000 мусульман. Из Джувейни, Рашид-ад-Дина и Шереф-ад-Дина Йезди известно, что в монгольской армии, вторгшейся в Венгрию, были мусульманские воины, которые держались обособленно. Известно, что Берке тоже участвовал в Великом западном походе. Его корпус, очевидно, был навербован из хорезмийцев, так как Хорезм был единственной мусульманской областью, подвластной Бату-хану накануне похода на Запад.
Можно согласиться с теми исследователями, которые считают, что собственно монгольских воинов в батыевой рати насчитывалось всего 50-60 тысяч человек. Точнее, чем в этих пределах, определить их количество вряд ли возможно, хотя последняя цифра, на наш взгляд, ближе к истине. Так, современный историк Д. В. Чернышевский отмечает, что к Батыю присоединились отряды башкир и мордвы, и пишет: «Ни те, ни другие никогда не были многочисленными». При этом он ссылается на ал-Балхи, согласно которому «племя» уральских башкир в Х в. состояло из двух тысяч человек. Если отбросить вспомогательные отряды, то получится, что силы Бату-хана в 1236 г. были увеличены приблизительно в четыре раза. При таких обстоятельствах дальнейшее упорство башкир обернулось бы для них катастрофой. Но и монголы уже знали стойкость башкир. Понятно, что они тоже не хотели нести больших потерь, ибо Великий западный поход на Европу только начинался, так что лучше было бы поберечь силы, и без того ограниченные. Таким образом, ни одной из сторон не удалось достичь своей цели силовыми методами. Тогда они вынуждены были пойти на компромисс. Монголо-башкирская война 1222-1236 гг. окончилась вничью. Башкиры не потеряли свою независимость, которой у них и так не было, так как раньше они были подвластны булгарам. Плано Карпини о татарах пишет: «Надо знать, что они не заключают мира ни с какими людьми, если те им не подчинятся… И вот чего татары требуют от них: чтобы они шли с ними в войске против всякого человека когда им угодно, и чтобы они давали им десятую часть от всего, как от людей, так и от имущества. Именно они отсчитывают десять отроков и берут одного, и точно так же поступают и с девушками; они отвозят их в свою страну и держат в качестве рабов. Остальных они считают и распределяют согласно своему обычаю». И башкиры в этом отношении, конечно, не были исключением. В их эпосе «Идукай и Мурадым» о Туктамыш-хане сказано, что он у жителей подвластных стран ясак скотиной брал и рабов от них забирал. Платить ясак и давать рабов обязаны были и башкиры. Однако вместе с тем, нельзя считать, что они были завоеваны монголами. Юлиан о татарах пишет: «Во всех завоеванных царствах они без промедления убивают князей и вельмож, которые внушают опасения, что когда-нибудь могут оказать какое-либо сопротивление». Силу башкир монголы знали не понаслышке, так что основания для подобных опасений у них были. Но тот факт, что у башкир золотоордынского периода сохранялась национальная родоплеменная знать (бии), никогда никем не отрицался. Речь может идти о завоевании лишь степной части территории обитания башкир домонгольского времени, откуда они были вытеснены. Муйтэн-бий сыграл роль башкирского Александра Невского. Понятно, что башкиры оказались отнюдь не в тепличных условиях, но могло быть и гораздо хуже.
По мнению А. Г. Мухамадиева, падение Волжской Булгарии в 1236 г. «объясняется не только тем, что монгольские военачальники имели громадную, хорошо выученную и дисциплинированную армию, но и тем, что Бату, кочевавший восточнее Яика, заранее готовился к будущей войне, и ему, как это было в обычае у монголов, видимо, удалось натравить друг на друга народы этого многонационального края». Имеется в виду Поволжье, но мы рассматриваем события в географических рамках Урало-Поволжья. С этим мнением можно согласиться, тем более что представления современников о громадности монгольской армии являлись весьма относительными. Монгольской дипломатии, как известно, нельзя отказать в искусном умении вбивать клин между своими врагами. В нашем примере получилось так, что она сумела превратить тех, кто ей мешал, в своих помощников. Башкиры, принявшие предложение о союзе, присоединились к войску Бату-хана и вместе с ним двинулись против своих вчерашних союзников – угров и булгар, которые были разгромлены. Но помочь им башкиры теперь уже все равно не могли, ибо судьба их была предрешена. Башкиры никого не предавали, они просто поменяли своих сюзеренов, что было обычным явлением в эпоху феодализма.
Теперь вернемся к Юлиану. Напомним структуру его первого отчета. Там после сообщения о прибытии путешественника к восточным венграм следует краткое этнографическое описание последних. Затем сразу дается рассказ об их отношениях с татарами. Этнографическое описание соответствует носителям чияликской культуры, а следующий затем рассказ о заключении союза с татарами относится, на самом деле, не к «венграм», как это следует из смысла отчета, а к башкирам. Теперь можно ответить на вопрос о степени фальсификации, допущенной Рихардом при записи отчета Юлиана. Вспомним, что эта запись была сделана в Ватикане, а там какие-либо сведения о столь далеком башкирском народе, естественно, никого не интересовали. Зато интерес представляли угры и монголы. Первые – потому что они представлялись там потенциальными католиками, так как среди них, пользуясь близостью (но не идентичностью, конечно) их языка венгерскому, можно было вести миссионерскую пропаганду, а вторые – потому что в Западной Европе в них видели опасность. Поэтому Рихард при записи опустил сведения, касающиеся башкир, кроме тех, что относились также и к монголам, а там на место башкир были поставлены «венгры». И. Эрдейи, обращая внимание на то, что Рихард не говорит о переходе Юлиана через Волгу, отмечает: «Запись-протокол Рихарда по рассказу Юлиана очень короткая. Важные моменты могли и не быть упомянуты».
Из Приуралья монголы двинулись на Среднюю Волгу. Джувейни сообщает: «В пределах Булгара царевичи (назначенные «в помощь и поддержку Бату» – И. А.) сошлись… Сначала они штурмом взяли город Булгар, известный на весь мир неприступностью своего места и многочисленным населением. Жителей его они убили и [частью] угнали в плен для угрозы другим. Оттуда они обратились на страну Рус». Под городом Булгаром здесь, по мнению исследователей, имеется в виду тогдашняя столица одноименного государства – Великий город, или Биляр, называемый также и Булгаром. Но Джувейни сообщает только об одном нападении монголов на Волжскую Булгарию, тогда как Рашид-ад-Дин – о трех. Оба они отмечают, что осенью 1236 г. царевичи соединились «в пределах Булгара». Далее Рашид-ад-Дин пишет: «После этого, в ту зиму царевичи и эмиры собрались в [долинах] рек Хабан и отправили эмира Субэдая с войском в страну асов и в пределы Булгара. Они дошли до города [Булгара] Великого и до других областей его, разбили тамошнее войско и заставили их покориться. Пришли тамошние вожди Баян и Джику, изъявили царевичам покорность, были [щедро] одарены и вернулись обратно, [но потом] опять возмутились. Вторично послали [туда] Субэдай-бахадура, пока он не захватил [их]». Затем следует рассказ о борьбе с кыпчаками и асами, что имела место в «то лето, а после того, в такику-ил, в год курицы, соответствующий 634 г. х. [4. IX. 1236 – 23. VIII. 1237], сыновья Джучи – Бату, Орда и Берке, сын Угедей-каана – Кадан, внук Чагатая – Бури и сын Чингиз-хана – Кулкан занялись войною с мокшей, буртасами и арджанами (эрзянами – И. А.) и в короткое время завладели ими. Осенью упомянутого года все находившиеся там царевичи сообща устроили курилтай и, по общему соглашению, пошли войною на русских». Но нашествие на Северо-Восточную Русь в действительности имело место в следующем – 635 г. х. [24. VIII. 1237 – 13. VIII. 1238]. Война с мордвой и буртасами имела место после летней кампании 1237 г., стало быть, осенью этого года. Тогда же, после того как эта война уже закончилась, состоялся и курилтай, а в декабре царевичи напали на Рязанское княжество. Было замечено, что у Рашид-ад-Дина и для ранних событий монгольской истории свойственна датировка с точностью до одного года раньше или позже. В данном случае автор тоже ошибся, указав дату на год раньше.
кандидат исторических наук,
научный сотрудник ИЭИ УФИЦ РАН.