Монгольское нашествие на Урал и Поволжье. Часть вторая

Из Абу-л-Гази известно, что Джучи после подчинения Дешт-и-Кыпчака «проводил время там в охоте за зверьми и птицами». В это время к нему прибыл посланный от отца, который звал сына к себе. Джучи «прибыл к отцу своему» и «привез ему богатые дары; коней доставил он в дар сто тысяч: из них двадцать тысяч были серые, двадцать тысяч были сивые, двадцать тысяч гнедые, двадцать тысяч вороные и двадцать тысяч чубарые. Хан, со своей стороны, изъявил свою любовь и ласку к Джучию». Джувейни пишет, что зимой 1222/23 гг. Чингисхан, находясь в пределах Самарканда, послал к Джучи гонца с приглашением приехать к нему из Дешт-и-Кыпчака. Когда зима кончилась, «Чингиз-хан тоже привел в исполнение намерение свое уехать и отправиться (домой). У реки Фенакетской (Сырдарьи) все сыновья собрались к отцу, устроили курилтай, оттуда выступили и дошли до Кулан-баши. С другой стороны прибыл Туши (Джучи. – И. А.) и (также) явился на поклон к отцу. В числе приношений он подарил отцу 20000 серых коней». Чингисхан вернулся в Самарканд осенью 1222 г. В Средней Азии он пробыл до весны 1224 г., когда и двинулся в Монголию. Значит, Джучи прибыл к отцу весной 1224, а не 1223 г., как получается по Джувейни.

Стало быть, Джучи получил в свой удел кыпчакские земли, которые были им завоеваны после взятия Ургенча. За завоеванием последовало административное оформление этой территории. Теперь же перед Джучи была поставлена уже другая задача. Очевидно, что «непроходимый перевал», о котором говорил Богурчи, это перевал через Уральские горы, а река, через которую «нельзя переправиться», это Яик. И переправу через эту реку, и перевал через эти горы защищал один и тот же народ.

Ибн Фадлан так рассказывает о переправе арабского посольства через Яик: «Потом мы отправились и сделали остановку у реки Джайх, а это самая большая река, какую мы (только) видели, самая огромная и с самым сильным течением. И действительно, я видел дорожный мешок (набитый вещами. – И. А.), который перевернулся в ней, и те, кто был в нем (точнее, на нем. – И. А.), потонули. И (вообще) погибло много человек из числа (наших) людей и потонуло (некоторое) количество верблюдов и лошадей. Мы переправились через нее только с трудом». Легко представить, насколько трудно было переправиться через эту реку монголам, которые, видимо, при этом еще и подвергались обстрелу с противоположного берега. Они форсировали водные преграды точно таким же способом, что описывает Плано Карпини: сидя на кожаных мешках, наполненных одеждой и иным имуществом. Чингисхан в наставлении Мунгэту-багатуру, на которого было возложено непосредственное руководство военной операцией, призывает того совершить поход за море, что, по всей видимости, является гиперболой. Но основания для такого преувеличения были.

Джучи так и не успел выполнить поставленную перед ним новую задачу, и только через два года после его смерти, случившейся в 1227 г., войскам его улуса, усиленным по решению курилтая 1229 г. тридцатитысячным корпусом под командованием Кокошая и Субэдая, удалось форсировать Яик и прорваться в страну башкир.

В чем же причина столь длительных неудач монголов? В легенде «Усергены» сказано: «Над долинами Яика и Сакмара были у усергенов сторожевые посты и крепости. В них-то и встретили они монголов. Произошло немало жестоких битв. С обеих сторон погибло множество народа. Правда, находившиеся в укрепленной обороне усергены потеряли значительно меньше людей, чем их враги». Согласно русской летописи, сторожевые посты и крепости, о которых идет речь, принадлежали булгарам. Видимо, булгары и их вассалы – башкиры – держали совместную оборону на Яике против монголов. Р. Г. Кузеев совершенно правильно полагает: «Если под летописным «сторожеве болгарские» подразумевать военные отряды Волжской Булгарии, то они должны были включать не только булгар, но и все подвластное население, в том числе башкир и мадьяр». В одном башкирском предании дается описание этих сторожевых постов: «В старину наши предки с китайцами (читай: с монголами – И. А.) воевали. Выроют большую широкую яму, обложат ее со всех сторон насыпью, сверху жердями и бревнами заложат, потом берестой и землей накроют – и получалось надежное укрепление. А из оставленных узких отверстий можно было отстреливаться от любого противника. По-башкирски эта крепость маса называлась». Кроме того, в 1224-1227 гг. «на восточных и юго-восточных рубежах Булгарии возводились огромные земляные валы – засечные черты», остатки которых ныне сохранились, в частности, в районе р. Урал. Теперь причина столь длительной задержки монгольского наступления на Запад ясна.

В 1229 г. монголы, увеличив свои силы, наконец перенесли военные действия с границ Исторической Башкирии непосредственно на ее территорию. Начался второй период войны, который оказался для монголов вовсе безуспешным. Причины тому можно найти в письменных источниках. Абу Саид ал-Балхи пишет о южноуральских башкирах, что они «так хорошо защищены своими лесами, что никто не может покорить их». Истахри и Ибн Хаукал упоминают о башджиртах, живущих к югу от булгар в недоступных лесах. Истахри, кроме того, как и Идриси, пишет, что эти башкиры имеют убежище в неприступных горах и притом отличаются смелостью и предприимчивостью. В предании «Азан-таш» так и сказано, что башкиры, потерпев поражение от несметного войска монголов, «скрылись в дебрях лесных чащ и теснинах гор», разбрелись «по горам и лесам» и через некоторое время «разгромили сильное войско захватчиков». О том, что башкиры, теснимые монголами, «вынуждены были скрыться в лесах и горах», говорится также в предании «Бошман-Кыпсак батыр».

В 1978 г. лесами было покрыто около 38% территории Башкирии, что почти вдвое меньше, чем 200-300 лет тому назад. А какой же тогда была площадь лесов 700 лет назад?! Еще на «Карте Московии» Сигизмунда Герберштейна 1556 г. территория Южного Урала почти вся показана покрытой лесом, за исключением отдельных незначительных участков, отнесенных, вероятно, к степям.

Таким образом, как заметил В. В. Каргалов, успехи войска Бату-хана до 1236 г. «оказались весьма скромными», ведь завоеватели в северном направлении дошли лишь «до границы леса и степи». Один башкирский батыр в те времена сказал: «Враг, перешедший через Яик, не пройдет дальше Демы, а перешедший Дему, не пройдет через Яик».

В 1232 г. было совершено новое монгольское нападение на Волжскую Булгарию. Лаврентьевская летопись сообщает: «Придоша Татарове и зимоваша не дошедше Великого града Болгарьскаго». К этому событию имеет отношение башкирское предание «Биксура». Через земли байляр и буляр «прошел хан Батый со своим войском», который «шел покорять страну булгар и по пути уничтожал башкирские племена, грабил их добро». Башкиры якобы сначала пропустили это войско через свою территорию, но затем выступили вслед за ним, выследили его и уничтожили. Но «года через три Батый-хан снова бросил большое войско в страну булгар». Оно вновь прошло через земли этих «башкир», которые на этот раз уже не смогли воспрепятствовать нашествию монголов. Здесь угадывается поход 1236 г. Таким образом, в предании «Биксура» хронологическая неточность составляет всего один год. В 1232 г. развитие событий вырисовывается следующим образом. Летом монгольское командование предприняло попытку нанести удар по Волжской Булгарии через лесостепное Приуралье, населенное уграми, минуя башкир, находившихся тогда на джейляу в горно-лесной зоне. Но последние оказались верны своему союзническому долгу и совершили нападение на монгольскую армию с тыла (даже если монголы выставили заслон, башкиры, хорошо знавшие местность, могли его обойти), в результате чего поход был сорван. Монголы, не дойдя до столицы Булгарии, отошли на зимовку. Башкиры, конечно, не могли уничтожить войско Бату-хана, но они, видимо, его изрядно потрепали, что сделало невозможным дальнейшее ведение военных действий. Теперь монгольское командование, конечно, поняло, что наступление на Европу может быть продолжено лишь в результате нейтрализации башкир любым способом.

Игорь АНТОНОВ,

кандидат исторических наук,

научный сотрудник ИЭИ УФИЦ РАН.

Продолжение следует...

Часть первая