Возвращение забытых уфимских литераторов. Часть вторая

Слушая эту детскую грустную песенку, тяжело вздохнул больной отец и отвернулся лицом к стене. Мать, сидя поодаль на деревянном стуле и раскачиваясь из стороны в сторону, укладывает на руках трехлетнюю Тоню. Замолчит девчурка, как будто задремлет, и опять заплачет, твердя одно слово: «Есть… есть хочу»… Судорогой страданья передернется бледное, худое лицо матери, и она запоет вполголоса: «Когда вырастишь большая, будешь в золоте ходить… чисто серебро носить… баюшки-баю!»…

У стола сидит десятилетний мальчик Петя и просматривает книжку с картинками – азбуку, которую подарили ему товарищи детских игр и забав – Андрюша и Юра, дети верхнего квартиранта-барина.

Самоучкой Петя научился читать и теперь, не зная, чем заставить забыть требования пустого желудка, он, водя указательным пальчиком по строкам, читает по слогам: «Не остав-ляй от-ца и ма-те-ри на ста-ро-сти лет, и Бог те-бя не оста-вит»…

– «Мама! А, мама… я бы дошил сапожки-то на магазин, кои тятинька не доделал, захварамши… Вот бы и были деньги-то на хлеб», – сказал Петя, поднявши голову от книжки. Мать утерла фартуком навернувшуюся слезу и, с любовью взглянув на сына, сказала: «Петинька… голубчик мой… мал ведь ты еще работать, а как горю пособить, и ума не приложу… Уж и продавать станет нечего – все стащено на толчок, без чего можно обойтись… Господи! Хоть ребят-то не погуби… заступись, спаси их!»

Петянька и сам, подумавши, решил, что действительно, хотя он мало-мало и умеет шилом ковырять, но магазинский заказ ему чисто не обделать; пожалуй, еще по шее надают в магазине за такую работу.

Он был мальчик не глупый. Смышленый. Посидев еще немного у стола и о чем-то подумав, он ушел в свой угол и лег на сундук, где какие-то лохмотья изображали из себя его постель. «Мама… а ты не плачь… утро-то вечера мудренее, говорят», – сказал загадочно Петянька, видимо, что-то созрело в его смышленой головке. Прошло затем несколько минут, сонное сопение и посвистывание носом раздалось из угла, занимаемого Петей. Едва забрезжило зимнее утро, Петя уже на ногах, что немало удивило мать, которая только и желала в душе, чтобы дольше спали ее дети, так как, проснувшись, они опять будут плакать и просить хлеба, а его нет в доме уже целые сутки… вот и дров завтра не будет… Мальчик, видимо, волновался и решился на что-то особенное.

Зажег он сальный огарок и, прежде чем его поставить на подоконник, покапал горячего сала и затем в него уже опустил свечу. Взятая в руки азбука не читалась, какие-то тревожные мысли не давали ему сосредоточиться. Он постоянно прислушивался к чему-то… Но вот около окна, у которого он сидел, стукнула входная дверь у крыльца верхних квартирантов. Мальчик стремглав бросился в чем был на двор и, встав у крылечка, стал дожидаться возвращения кухарки, ушедшей за дровами в дровяник. «Тетинька… а, тетинька Прасковья! Встали аль нет Андрюша с Юрой? Мне бы их больно надоть повидать…»

– «Аль ишо спят, конечно, встали… ведь им учиться надо идти… не то што тебе бездельнику…» – послышался сердитый ответ.

Петянька, стесняясь и робея, следом за кухаркой вошел в кухню. Дети выбежали к нему и, увидев бледное его лицо и глаза, полные слез, дружно вскрикнули: «Что с тобой, Петя? Что такое случилось?»

Напряженные детские нервы не выдержали ласкового обращения товарищей, он, закрыв худыми ручонками свое личико, зарыдал…

Отрывистые слова и фразы начали бессвязно срываться с его губ: «Тятинька… давно больно хворает… дров нетути… хлеба тоже ни крохи… Маленькие-то ребята ревут… значит, ничегошеньки не понимают… взять негде… ради Господа, дайте… я, как выручу, отдам… ей Богу, отдам… Буду газетки… тилигранки продавать… теперь война… шибко ребята торгуют… Мне бы только хошь… рублик»…

Андрюша и Юра, увидев товарища в горе, и сами расстроились. Посадив Петю на стул, о чем-то между собою посоветовавшись, они побежали к маме и, рассказав о горе мальчика, попросили у мамы разрешения отдать Петяньке те 2 рубля 50 копеек, которые они скопили от завтраков, не покупая булок в гимназии.

– «Деньги эти ваши собственные, и вы, дети, можете ими распоряжаться, как подскажут вам ваши сердечки», – сказала им в ответ мама. С восторгом в своих маленьких сердцах дети высыпали в пригоршни Пети груду медяков с просьбою никогда не возвращать им и с пожеланием «счастливой торговли»… Просветлело печальное личико бедного Петяньки при виде такого богатства, никогда им не виданного. Засияли счастьем и внутренним довольством глазки Андрюши и Юры. Оттого, что выручен из беды товарищ их беззаботных, веселых игр и забав, которого они так любили за его уживчивый нрав и жалостливое сердечко. Петя, счастливый, сияющий, умчался домой и, схватив отцовскую шапку, рваное пальтишко и забыв даже о том, что босые ноги всунуты в одни только худые валенки, у которых разинутый рот давно просил каши, сказал матери, что «он идет по делам… скоро бы не ждали», и убежал из дома.

* * *

Пять часов вечера. Зимний день короток. Сумерки сгустились над землею. Редкий снежок начал тихо-тихо падать на крыши домов, деревья, улицы и площади… Толпа оборванных, полуодетых детей в фантастических костюмах с шумом и толкотней выбежала из типографии на панель и моментально рассыпались в разных направлениях, держа в руках печатные листки. «Вичерни… тилиграммы… очень антиресны… Купите, сударь, пятачок штука!» – слышится на каждом шагу. Вон у одного из больших магазинов, в полосе света электричества, стоит наш знакомый Петянька.

В его озябших руках осталось уже немного печатных листочков. Похлопывая нога об ногу, он, сияющий и радостный, громко-громко выкрикивает: «Тилигранки… вичерни… Купите, господа, кто антирисуется войной… много тысяч япошек… сгублено под Порт-Артурией…» Посчастливилось – утренний и вечерний товар весь распродал. На всех парусах летит Петянька домой, купив по пути рубчик чаю, полфунта сахару, ситника побольше, один фунт колбасных обрезков и остаток, кусок белого калача для Маньки на запарку… Отворяются двери в подвальное помещение – квартиру сапожника, где царят болезнь, голод, плачь детей и печаль…

Выгружает на стол Петянька свои покупки. Широко открытыми глазами смотрит на сына печальная мать, ребята затихли и не верят своим глазам, что опять видят хлебушко, неровные кусочки колбасы и сладкие кусочки сахарку…

Встревоженный долгим отсутствием сына, больной отец, охая и держась за стену, спешит узнать, в чем дело. Упал на стол отец, слезы капают из глаз… Ребята прыгают… Мать, утирая рукою глаза и крестясь на образ, спешит к самовару… Счастливый Петянька все говорит и говорит…

Не находят слов эти люди, измученные бедностью и нуждою, благодарить Создателя… Работник и кормилец нашелся – теперь с голоду не умрем, думают бедные люди.

«Уфимские губернские ведомости», (№ 120) 7 июня 1906 года.

Часть первая