Мы миновали середину лета…

1

Шагает май среди цветущих яблонь.

Томленье тела и томленье духа,

Где райский сад зеленой дланью

коснётся зрения и слуха.

 

В начале лета эфемерны

все планы жизни и надежды.

А мне мечтается безмерно,

и я в плену робинзонад, как прежде,

 

где райский сад зеленой дланью

коснулся зрения и слуха.

Шагает май среди цветущих яблонь.

Томленье тела и томленье духа…

 

2

…Поскольку слишком легковесны

И планы жизни, и надежды,

То, несомненно, лучшим местом

нам будет пляж. Долой одежды!

 

Забыть на месяц иль на два

о зимах долгих, регулярных.

О времени известно нам,

как его тратить не бездарно.

 

Ступая кромкою воды,

стремиться видеть рай и чудо.

Вода смывает все следы.

Но радость с нами да прибудет!

 

*  *  *

Мы миновали середину лета.

Нет денег.

Но легки одежды.

Брожу с поэтами.

И это

стезя, награда и надежда.

 

И там,

где кладбища и храмы,

где подземелья и где пляжи, –

бесплатные пространства нами

весьма исхожены.

И даже

 

мы миновали середину жизни.

А в день какой,

нам неизвестно.

Но чем не повод?

Если движет

Он нас туда, где нам есть место.

 

Мы миновали середину суток

сегодня,

как и ежедневно.

В ногах лежит

пространства сгусток

К местам нехоженым, как нежность…

Мы миновали середину лета…

 

Описание осени

Листва, как кот, об ноги трётся.

Я очарованно шуршу…

Но унести не удаётся,

Чем визуально дорожу.

 

…В словах уже – другая осень.

И в этом есть иные смыслы.

Воспламеняются об осень

Особо тщательные мысли.

 

Очарованье фотосессий

Лес благороден словно лорд

В сухую солнечную осень,

Весьма несуетен и горд,

И солнце бьет в пространства просек.

 

Здесь равновесие с собой,

Здесь примирение с судьбою,

Коснись гармонии любой,

Она останется с тобою.

 

Увидеть значит и воспеть.

Каких еще мне надо песен?

Мне б до зимы продлить успеть

Очарованье фотосессий.

 

Фотопейзажи, как окно

В пространства золота и неги,

Глядят в тебя…

                          Прими поклон

Покоя

в суете и беге.

 

Белынь

В этих снегах

транспорт, как конница,

движется медленно. Тонет. Аминь.

Снежные горы

тянутся-сходятся.

Русские Сцилла с Харибдой. Белынь.

 

В конусах стройных кисти рябинные.

Белые шапки на фонарях.

Будто бы нет, кроме снежных, обид иных

в этих кошмарных завьюженных снах.

 

*  *  *

Меня встречают два оленя

На остановке Дом актера.

С оленями куда милее

мрак утренний, объявший город.

 

Они сияют мне огнями

и величаво-горделивы.

Я верю в сказку между нами,

где оказаться мы могли бы.

 

С рассветом поздним исчезают

огни ночные, как причуды.

Но я как привкус осязаю

возможность радости и чуда.

 

Я покидаю двух оленей

на остановке Дом актера.

Теперь терпимей и милее

и суета, и зимний город.

 

Новогодняя иллюминация способна творить визуальные чудеса…

Равноденствия

             версия 2

Все паруса

на моих кораблях

палое золото,

палая медь.

День равен ночи.

И крики «Земля!»

значат снега.

Парусам облететь.

 

Голые мачты

на кораблях…

И на полгода –

забыться успеть…

День равен ночи.

И крики «Земля!»

значат весну.

Парусам зеленеть.

 

Все паруса

на моих кораблях…

 

Картонная Вера Брежнева

Я плачу теперь слаще прежнего.

Мне приятно, как это случается.

Ведь картонная Вера Брежнева

улыбается мне, улыбается.

 

Совершаете действия те же вы,

но улыбкой её отмеченные.

Рекламирует банки Брежнева

и салоны связи, конечно же!

 

Улыбайся повсюду, пожалуйста,

ты такая у нас красивая!

Не хватает иной раз малости,

чтоб отчалить.

                          Волна, уноси меня!

 

Ела душу обыденность прежде вам.

Всё волшебно иной раз меняется.

Ведь картонная Вера Брежнева

улыбается нам, улыбается.

_________

Какое-то время назад я шёл платить за квартиру в банк,

а за телефон – в салон связи, и всюду меня встречала Вера Брежнева…

Увы, та рекламная компания закончилась, а платежи я делаю онлайн.

 

*  *  *

Человек-паук повис.

Он повис на паутине.

Головою вниз повис.

И сказал он: «Кис-кис-кис!»

 

Кошка тихо подошла

И лизнула паутину.

Человек-паук смеялся,

Увидав эту картину.

 

Черниковские дворы

                         Всеволоду Глуховцеву

Дворы текучи, как вода.

Пространства их перетекают

друг в друга,

                        если и когда

бредёшь насквозь. И взора краем

 

заметишь, как

                          уже давно

на всём лежит налёт забвенья.

Очаровательно здесь, но

мои разнятся впечатленья.

 

Все мысли в прошлое ведут

возвышенно, как постаменты:

и пионер был с горном тут,

и девушка с веслом, наверное.

 

Фонтаны брошенные здесь

напоминают Город Солнца.

Таким он создавался весь,

чтоб жить всё лучше и бороться.

 

Монументальная кругом

ветшает дерзкая харизма.

Как памятник, здесь каждый дом

строителям социализма!

 

Деревья здесь достигли крыш…

Легко счастливым быть здесь в детстве.

Смотри, как ты ещё горишь

Мечтою жить в таком вот месте.

 

Еще есть прочности запас.

Но нет в утопию возврата.

На лицах здесь теперь тоска.

И связь времен почти разъята.

 

*  *  *

Я с удовольствием по кладбищам бродил,

Пока смерть не кружила низко.

 

Легки раздумья у чужих могил.

И нелегки раздумья у могил нам близких.

Ночью был ветер

Ночью был ветер, как голоса.

Будто ходил кто или плясал.

 

Я просыпался. Чудилась мне

Конница будто. Я на коне.

 

Будет атака. Или была.

И ликованье – как два крыла!

 

В бешеных травах мчится со мной

Неугомонный яростный бой.

 

Ожесточенье. Слава и страсть.

Ветер. И ужаса сладкая пасть.

 

Грань полуяви, грань полусна…

Ночью был ветер, как голоса.

 

Раздвоенность

В пространствах,

крытых куполами,

благословенье многих рук,

свечей умноженное пламя

и предстояния вокруг.

 

Парят

возвышенные своды.

Душе легко среди икон.

Я расступаюсь, словно воды.

Я упоением влеком.

 

И удержаться

не могу я,

И распадаюсь пополам:

и что созвучно, всё ликует,

а что рассудочно,

                          осматривает храм.

 

Не веруя,

почти рыдаю.

Раздвоенность владеет мной.

В смятенье храм я покидаю.

А вслед – вечерний звон волной…

 

*  *  *

О лете грезилось зимой.

И город стыл, как стынут реки.

Но дни идут, и город мой

на солнце жарком щурит веки.

 

Я отправляюсь, как поэт,

бродить по улицам, мне милым.

И надо мной струится свет.

И я ступаю местом силы.

 

И не дано мне наглядеться,

и обнимает город мой,

и под ногами, будто в детстве,

вершина мира подо мной.