Врач, писатель, философ

Познакомился я с Сергеем Ивановичем в стоматологической поликлинике. Я уже сейчас не помню, пришел лечить свой больной зуб или удалять. И ничегошеньки о нем не знал. О том, что он отдал своей профессии стоматолога около тридцати лет, прошел переподготовку в Москве и даже работал в столичной клинике, я узнал гораздо позже.

Когда он уже вышел на пенсию, продолжал принимать дома, тем более, что настали времена, когда это официально разрешалось. И люди шли к нему с охотой. Ведь он не только лечил – «откройте рот, закройте, не закрывайте, сейчас будет немного больно», – но и беседовал, притом на любые темы. Я не был исключением, приходил к нему.

Помню большую комнату в трехкомнатной квартире на первом этаже двухэтажного дома на углу улиц, носящих имена двух великих писателей – Мажита Гафури и Максима Горького. Только недавно обратил внимание, что инициалы татарского и русского писателей совершенно одинаковые. В комнате располагалось зубоврачебное кресло, рабочий стол с пишущей машинкой, телефоном и творческим беспорядком. И еще мне запомнились стеллажи со множеством книг, всевозможными безделушками – все это напоминало литературный музей. У меня вроде бы тоже есенинский музей, есенинские безделушки, но у Матюшина все это создавало больше уюта и как будто источало тепло.

К тому времени мы уже были хорошо знакомы, и я у него даже был своего рода посыльным – напечатанные на пишущей машинке свои рукописи (интернет появился позже) он отправлял со мной в городскую газету «Выбор», где их охотно печатали. Даже тогда я понятия не имел, что он автор нескольких книг, выпущенных не только Башкирским книжным издательством, но и в Москве, в издательстве «Современник» и притом немалыми тиражами. Я очень люблю природу, отдыхаю душой, и когда в 1993 году прочитал в нашей газете его рассказ «Осень на реке Медведице», мне стало удивительно комфортно и уютно. «Расцвеченные октябрем пейзажи были привычно милы и очень напоминали скромные и волшебные картины превосходного русского художника Николая Михайловича Ромадина: уютные мелкие перелески, перемежающиеся маленькими лугами и извилистыми старицами; прихотливый ручей, кочковатая в кротовых норках травянистая пойма, близкая опушка разбойничьего леса»… Большой рассказ практически на целую газетную полосу я прочитал на одном дыхании. Из этой же серии рассказ «Черемуховая долина» и книга с таким же названием. Мне кажется, что он описал русскую, башкирскую природу совершенно новыми, удивительно яркими и нежными красками.

В 1991 году Салаватская городская газета «Выбор» запустила проект «Человек года». Журналисты отмечали людей, которые вносили достойный вклад в жизнь города своими благими делами, поступками. И уже через год в 1993 году мы единодушно выбрали человеком года Сергея Ивановича Матюшина… А еще через пятнадцать лет в городском выставочном зале общественность отмечала его 65-летие. И никто тогда не мог подумать, что это был его последний юбилей. На любом из этих мероприятий он сидел скромно, будто все эти словесные рулады в его честь касались совсем даже не его, а какого-то другого постороннего человека.

О чем мы беседовали во время наших встреч? Обо всем, кругозор его был очень широк – это и медицина, и политика, и литература, и состояние общества. Например: «Принципиально в медицине не изменилось ничего. Разве что возросла стоимость лечения при неизменно низкой оснащенности больниц». Сколько лет прошло после этого высказывания, а оно актуально и поныне. Или: «Просто диву даешься, как легко клюнули наши люди на национализм господина Жириновского, сколь многие связывают свои надежды с Зюгановым».

Зная мое увлечение Есениным, ознакомившись с моими статьями о великом русском поэте, он предложил опубликовать мои опусы в журнале «Бельские просторы» и немало способствовал этому. Ведь его хорошо знали и ценили многие редакторы газет и толстых журналов, и начинающие поэты, журналисты, писатели часто приходили к нему за советом и он никому не отказывал. Так появилось мое эссе «Долгая дорога к Есенину». Уже зная, что Сергей Иванович много переводил произведения башкирских поэтов на русский язык, попросил перевести стихотворение Рами Гарипова, посвященное Есенину. Он перевел, и, по-моему, это единственный перевод данного произведения.

Есенину

Чугунный шаг

эпохи красной,

Железный рокот

катастроф,

Понять пытался ты

напрасно

Смысл потрясения основ.

Судьба тебя

подстерегала,

Вела упрямо

в мир иной.

Душа ранимая устала,

И ты не справился

с душой.

Ты был любовью

переполнен

И жаждал всю ее

отдать

Земле, народу,

солнца стогам.

Но мир не смог тебя

понять.

Весталка в греческом

хитоне

Не уставала

ворожить,

И жизнь текла

в немой истоме.

Казалось: счастья

не избыть…

Страна звериным

рыком выла

И сердце бедное твое

Закаменело и остыло,

Прервались песня

и полет.

Предназначение

свершилось –

Иссякла лира.

И тогда

Эпохе сдался ты

на милость,

Но не узнал тогда

врага.

Еще ты пел

и рвал тальянку,

Пытаясь в ногу

с октябрем,

Задрав штаны,

и спозаранку

Спешить в счастливый

окоем.

Иссякли силы

и восторги,

Сменились пьяною

тоской.

И кругом притаились

волки,

Крепчал их

безобразный вой.

И черный человек

двоился,

Не покидая ни на миг.

Ты, обессиленный,

решился

Покинуть этот

красный мир.

Тебя оплакивают

долы,

Сиротский лес

и небеса,

Полей рязанские

просторы,

Оки песчаная коса.

Подлунный мир

осиротевший,

Излука долгая Оки,

Под соловьиной

рощей вешней

Деревни дальней

огоньки…

Прощай, мой брат.

Ты отдал миру

Бессмертную свою

любовь

Я подобрал, Есенин,

Лиру

И смыл слезами

с лиры кровь.

Я не знаю, верил ли Сергей Иванович в Бога. Отпевали его по-христиански в городском соборе, он не дожил несколько месяцев до своего семидесятилетия. И только тогда успокоилась его неугомонная душа философа и бунтаря… Уже посмертно он стал лауреатом республиканской литературной премии в номинации «Проза».