Последний романтик атомоходов второго поколения. Часть тридцать восьмая

Тем временем на мостике старпом капитан 3 ранга В. Цыбуля настойчиво убеждает меня, что лучший по водолазной подготовке в экипаже именно он. Я с этим согласен, однако в данной ситуации его место на мостике. Проинструктировали и спустили Кудиярова в морскую пучину. Имитируя — на глазах у изумленной публики на мостике и боцманской команды на верхней палубе — классические способы плавания в бурном море, добрался он до имитатора, а накинуть петли не удается. Море раскачивает водолаза и прибор в разных фазах. Наконец Сергей приноровился и закинул петли на носовую и кормовую части прибора. Я хотя бы корпусом подводной лодки стараюсь прикрыть от волн своеобразный ринг, где соперничают имитатор и водолаз — море-то мотает их вовсю. Наконец вытащили водолаза. Начинаем поднимать имитатор. Он почти на верхней палубе — но тут один из концов цепляется за острый край крышки шпигата и перерезается. Имитатор, как рыба, сорвавшаяся из крючка, резво ныряет в море. Повторяем операцию. Сергей опять спускается за борт и на этот раз уже более сноровисто забрасывает петли. Операция успешно завершена. Имитатор подняли, и боцман прочно закрепил его к рубке только ему одному известными морскими узлами. Водолазы спустились в подводную лодку.

У начальника медслужбы старшего лейтенанта Сергея Бойцова периодически запрашиваю, как себя чувствует наш герой. Отвечает:

— Дал горячего чаю, он уснул.

— Смотри не отходи от него. Может, стоило немного спирта ему налить?

— Дал, товарищ командир, все что полагается! Спит. Молодой, молодой, а понимает!

Естественно, все мы, кто стоял на мостике, наблюдая за происходящим, мысленно тоже были рядом с Сергеем. Любой командир, отдавая приказание на выполнение рискованных заданий, прежде всего оценивает, способен ли офицер или мичман его выполнить. Иногда кажется, что лучше бы сам все сделал, чем подвергать опасности подчиненного. Но ты командир и отвечаешь за корабль и его предназначение целиком. Мне тогда было 33 года, а Владимир Федорович старше меня года на три-четыре. Конечно, для футболиста или хоккеиста, биатлониста или даже фигуриста мы были уже староваты, да и перспектив в депутаты уже не светило. Доложил в штаб флота, что имитатор на борту, запросил разрешение на надводный переход. Там, похоже, сначала обалдели от такого доклада. Не сразу, но получил «добро».

Сегодня, через 40 лет после тех событий, думаю: стоило ли рисковать здоровьем, а может, и жизнью человека, ради этого имитатора? Корабль водоизмещением не менее пяти тысяч тонн, имитатор весит полтонны, волнение моря — 5–6 баллов. Не дай Бог, ударило бы волной имитатор о борт корабля — увечье водолазу обеспечено, а то и вовсе мог погибнуть. Тем более комфлотом уже дал «добро» на прекращение поисков.

Но тогда об этом не думали. Взяли и сделали. Постарались предусмотреть все возможные меры предосторожности, чему нас учили в Военно-морском училище, на 6-х Высших офицерских классах и вся наша подводная служба.

По прибытии в базу доложил комдиву. Запросил разрешение представить Кудиярова к награждению медалью «За отвагу». Попытался основательно аргументировать — ведь только отважный моряк способен шагнуть за борт в пучину штормового моря. Но, вижу, не проходит. Комдив-то понимает мои эмоции, но намного лучше меня знает «высшие силы», их взгляды на жизнь и службу. Всё по разнарядке, героизм и отвага — по плану и в соответствии с занимаемой должностью, к определенной дате. Однако я тоже упрямый. С трудом достаю в кадрах флотилии специальный бланк, заполняю его и, убывая на боевую службу, оставляю представление в секретной части дивизии для доклада по инстанции. Предвидя бесперспективность своих усилий, приглашаю Кудиярова и командира БЧ-5 к себе. Объявляю старшему лейтенанту благодарность и трое суток отдыха.

Механик не успел рта раскрыть, как Кудияров:

— Что вы, товарищ командир! Через две недели на боевую службу. У меня куча дел. Спасибо вам, но не надо мне ничего.

Вот так мы тогда служили.

Передали злосчастный имитатор на торпедную базу. В приказе по итогам года меня наказали за поломку материальной части. Когда затаскивали на палубу, в условиях штормового моря умудрились повредить о борт корабля пластиковые винты имитатора. Да лучше бы мы его списали как потерянный в море. Инициатива на флоте наказуема.

Идет подготовка к боевой службе. Несмотря на все заботы и занятость, удалось как-то попасть домой пораньше. Андрей в школе грызет гранит начальной школы. А жена вся в домашней суете: готовит задания по программе уже третьего курса пединститута, а также бегает по магазинам в поисках самых элементарных продуктов — всё это во второй половине беременности. Получаю от нее строгое указание: посетить (первый раз в жизни) родительское собрание. По решительному тону понял, что в данном случае надо подчиниться. Пошел в школу. По пути встречаю комсомольского работника политотдела дивизии Сашу Мочайкина. Дружно, переговариваясь о текущих делах, занимаем в классе места на «камчатке», уступая передний край активным мамашам. Тихо засыпаю, пока не начали собирать деньги на какие-то очень и очень необходимые школьные нужды. Подхожу к классному руководителю. Она ищет нашу фамилию — не находит. Оказалось, что я просидел в чужом классе. Исправил ситуацию, нашел свой класс, сдал деньги. К Андрею никаких претензий нет, но жена выяснила, что я даже не знаю, в каком классе учится мой сын.

Еще один момент перед той боевой службой, который считаю необходимым отметить. Учитывая, что мой старший помощник капитан 3 ранга В. Цыбуля не успел сдать все зачеты на допуск к самостоятельному управлению кораблем, на выход в море прикомандировали допущенного к самостоятельному управлению старпома с другого корабля, капитана 2 ранга Ивана Фомина. У нас с ним давние дружеские отношения — еще лейтенантами прошли боевую службу на К-302.

И вот накануне выхода в море приглашает меня замкомдива Владимир Петрович Лушин, который остался за комдива. И ласково, дружески говорит:

— Батыр, зачем тебе два старпома. Давай оставим Цыбулю на берегу. Пусть завершит сдачу зачетов на допуск к самостоятельному управлению.

Но я хорошо представляю себе судьбу старпома без экипажа в дивизии. Зная его опыт и подготовку, прикомандируют к кораблю или экипажу, где работы непочатый край, да еще обвинят, что все плохо из-за него.

Уважаю начальника электромеханической службы капитана 1 ранга А. Н. Иванова и Лушина, но согласиться с ними не могу. У меня в рукаве козырь: ухожу завтра на боевую службу и еще не подписал «Журнал готовности к выходу». В такой ситуации ругать меня или строго мне приказывать очень нежелательно.

Мой основной аргумент:

— Старпом подготовил корабль, а мы его оставим на берегу, как не соответствующего. Какой же авторитет у него будет в экипаже после возвращения корабля из боевой службы? Тем более я пока не могу подписать «Журнал выходов» — неисправен насос, обеспечивающий стабилизацию глубины без хода. Давайте помогите. А вы вместо этого уговариваете оставить старпома на базе.

Понимаю я, понимают и они, что это грубый шантаж со стороны отчаявшегося командира.

Тут Иванов говорит:

— Вы что, идете в Средиземное море, чтобы «висеть» на глубине без хода? Да и клапан переключения там стучит на все море.

— Понимаю, Александр Николаевич, но перед выходом на боевую службу все без исключения технические средства корабля должны быть исправны. Я за это подписываюсь.

Владимир Петрович, прервал наше препирательство и произнес:

— Все, пусть будет, по-твоему. Но, ребята, когда вернется комдив, он меня просто убьет.

Лушин был человек решительный. Что с ним сделал комдив, я так и не узнал, но Владимиру Петровичу не завидую. И очень благодарен, что он меня понял и поддержал.

Мы вернулись почти через три месяца без особых происшествий — вот и молодцы. Владимир Петрович благополучно продолжал командовать нами.

 Продолжение следует…