От Боярского леса до горы Саит-тау. Часть девятая

В ЦИРКЕ

Приехали из деревни в город бабушка Рашида с дедушкой Булатом и собираются в цирк с двумя внучками пяти и трех лет. Невестка, мама девчушек: «Уж вы не покупайте им мороженое! То и дело ангины! На больничном полжизни проходит из-за них!». Старики (еще не совсем старые) обещают: «Хорошо, не будем». В цирке проходят на свои места и оглядываются вокруг. Все ярусы амфитеатра в белую крапинку: почти все дети, да и взрослые, сидят с мороженым в руках и наслаждаются! Девчушки печально поглядывают по сторонам, ничего не просят. Бабушка решительно встает, выходит в фойе и вскоре возвращается с четырьмя порциями мороженого: «Только не говорите маме, что ели мороженое! Иначе больше никуда нас вместе не пустят!». Далее трепет и восторги от циркового представления и дорога домой. А там невестка спрашивает: «Мороженое ели?». Девчушки в один голос: «Нет!». Не моргнув глазом! Держат лицо… Бабуля смотрит в сторону. Ангина на этот раз у внучек не случилась.

ПАНИКА

Лето. Благодать. Иришке два годика. Оставили ее родители в деревне на попечении тетки и бабушки. Играет во дворе в панамке и трусиках, крутится вокруг взрослых. Загорает. Все заняты делом. Дед только что почистил и проветривает погреб. Дядя, только из армии, складывает во дворе печку с казаном для варки картошки и прочей снеди для домашней птицы. Бабушка готовит обед для семьи. Тридцатилетняя тетка тоже возится по хозяйству, порядок наводит и присматривает за подопечной малышкой.

И вдруг Иришка исчезает! Ответственная за чадо тетка носится, как угорелая, и ищет ее повсюду, где только можно. Не упала ли в открытый для проветривания погреб? Распахивает дверь туалета, где малышка может провалиться в дыру! Может, прячется среди высокой картофельной ботвы или заснула там? Рассказывали, что так было с самой теткой в ее глубоком детстве. А в конце огорода обрыв! Можно скатиться и упасть в речку! Паника нарастает. Ребенка нет нигде! Бабушка Рашида говорит отчаявшейся в поисках тридцатилетней дочери: «Как хорошо, что у тебя нет детей! Давно бы с ума сошла!». Вот так!

И тут по какому-то наитию свыше бездетная тетка бросается к закрытой двери баньки и врывается туда. Иришка налила в тазик тепленькой со вчерашней топки водички, сняла панамку и трусики и занялась своей постирушкой. Ребенок жив-здоров! Занят полезным делом. Такое воспитание. Боже, какое невероятное облегчение! Вот оно, мгновение великого счастья!

УБЕРИТЕ МУХУ!

Летом деревенскую избу-пятистенок затемняли. Завешивали окна какой-нибудь плотной тканью, темными шторами или закрывали ставни. Ради прохлады и против назойливых мух… Тем не менее, хоть одна муха умудрялась просачиваться в дом и вершить там в прохладном полумраке свои темные дела. Деревенским жителям одна муха не муха – не летают же стаями у потолка и ладно! Однако горожанам это уже дискомфорт. Рядом всегда хлопушка – или самодельная из куска резины, прибитой к палке, или магазинная, поизящней. Или вешают у потолка липкую ленту – тоже решение. Борьба!

Двухлетнюю внучку Иришку в деревенском доме бабушки пытались обхаживать в режиме, включающем послеобеденный сон. Обед, полумрак, прохлада, диванчик, сказочка и… МУХА! У потолка. Норовит спикировать прямо на нашу сладкую малышку. Жужжание мухи мгновенно включает у ребенка истерику: «Уберите муху! Уберите муху! Уберите! Муху!». При этом у малышки полагается и пореветь. Громко! У тетки очередная паника. Носится с хлопушкой за этой единственной мухой, которая, по мере надобности, спокойно отдыхает на потолке. И только чудом удается ее догнать и прихлопнуть! Тишина… Ребенок засыпает. Мир и покой. Тетка, пережив очередной мелкий напряг, тоже дремлет. Впереди еще теплый летний вечер с ароматами полыни и прочих луговых и садовых трав, и цветов. Сумерки и звездная ночь в родном краю. Лепота!

 КАЛОШИ

В нашей деревенской жизни, с нашим щедрым черноземом, садом-огородом, домашней живностью и птицей резиновые калоши нужны круглый год! В моем давнем уже детстве их надевали еще на валенки и прочую обувь для сбережения их от сырости и грязи. Выпускали даже калоши, повторяющие по форме изящную модельную обувь на каблуках, с гнездышком по форме этих каблуков. Самая популярная на деревне модель – глубокие калоши с заостренным носком. Обычно черные (теперь-то есть калоши всех цветов радуги и в цветочек даже). Новые, они блестят, как лакированные туфли. Но недолго. Кругом сплошные риски для красоты калош. В них ступаешь по лужам весной и чавкаешь по земляной грязи после дождей. Благополучно добираешься до бани и туалета в любое время года. Мигом нацепил на шерстяные носки и мигом сбросил! В бане лучше занести в моечную и поставить в сухой и теплый уголок, чтобы калоши не остыли на морозе в предбаннике. Выходишь из бани весь разгоряченный и в тепленьких калошах.

А полоть, окучивать и копать картошку, например, можно, конечно, и в резиновых сапогах. Но! В калошах ноги же лучше дышат, что немаловажно. Все живое предпочитает свободно общаться с воздухом. И наш организм со всеми его составляющими тоже. Поливать сад-огород лучше в калошах. Мыть полы – тоже! Идти к колодцу с двумя ведрами на коромысле – тоже. Стирку во дворе спроворить согревшейся на солнышке водой – тоже! Дело мокрое. Да все повседневные дела по хозяйству во дворе делаются в калошах. В любое время года. Вот такая жизнь у нас на деревне и сегодня. Спасибо вам, КАЛОШИ!

ВОЙЛОЧНЫЙ ПАЛАС

Войлочный палас лежал на полу в большой комнате у бабушки Шамсиямал в деревне Зильдярово Миякинского района Башкирской АССР. Всю зиму служил он исправно – для тепла и мягкости, когда при наплыве большой команды внучат и прочих гостей спальных мест на лавке за печкой и единственной кровати не хватало. Войлок собирал и впитывал все, что попадало на его поверхность. Зимой его время от времени выносили на свежий снежок и, разложив, топтали с обеих сторон для очистки от накопившихся соринок, пыли и прочего налета. А летом! Как-то приехала внучка-семиклассница. Подросла, силенки появились. Можно применить с пользой для дома и хозяйства. Бабушка Шамсиямал задумала большое дело: дотащить войлочный палас до речки Уязы, помыть его на камушках в проточной воде, чтобы лежал потом на полу чистенький, мягкий и пушистенький, пригодный для больших чаепитий. Летом всегда полон двор внучат…

Скатали с внучкой палас в трубу, перевязали по концам веревочками и потащили к речке. А путь не ближний – километра четыре, наверное. Спускаешься потихоньку вниз, в пойму речки Уязы – до места, где летом бабы стирают или полощут белье. Полощут даже зимой в проруби! У берега лежат большие камни-валуны. Вода в реке еще чистая, прозрачная – 60-е годы прошлого века… Чуть выше по течению две тетки полощут белье и обсуждают деревенские новости. Палас погружаем в воду, чтобы отмочить до начала основной стирки. Для полноты процесса топчем его ногами. Мокрый палас раз в десять тяжелее сухого! С большим трудом вытягиваем его на камни и начинаем колотить полешками, перемещая и перекладывая частями таким образом, чтобы грязь уходила с проточной водой. Вот такая стирка. Продолжается она больше часа, до тех пор, пока вода, выжимаемая из паласа, не станет прозрачной. Все! Палас чистый. По мере сил удаляем из него воду: где получается ухватить – руками, а где выбиваем полешками. Тяжелый, однако! Из скатанного в трубу паласа потихоньку сочится и капает вода. С полчаса отдыхаем на травке чуть дальше от кромки берега. Тетки уже ушли домой с чистым бельем в ведрах на коромыслах.

А палас-то надо еще донести до дома и повесить на ограду для окончательной просушки! Завязали трубу по концам веревочками, приготовились тащить. И не можем поднять! Просто непосильная для нас ноша образовалась… Сидим-ждем. Дед на пасеке, в лесу. Все мужики при своих летних хозяйственных и колхозных делах. Помощи ждать не приходится. Мобильников НЕТ в природе! Утро разгорается, но на берегу кроме нас никого. И только спустя час появляются пацаны, еще даже не подростки, а младше. Пришли искупаться и поиграть на берегу. Кто-то из них понял, что мы нуждаемся в помощи. Так и дошли до дома: три пацана в середине и внучка с бабушкой по концам трубы. Во дворе не без напряга закинули трубу на ограду. Общими усилиями палас развернули. Ребятишки даже притомились – это было видно. Бабуля Шамсиямал напоила их молоком, поблагодарила: «Доброе дело сделали, выручили! Спасибо! Молодцы!».

ПОЛОВОДЬЕ

Мы в своем селе сильно сухопутные! Есть у нас классические деревенские колодцы со срубами, каменной кладкой до самого дна, с журавлями или воротом. У подножий холмов, окружающих село, бьют из расщелин ключи с хрустальной водой. В 70-х годах на главных улицах села начали прокладывать водопровод. А вот озер или полноводных рек нет. Река Дема, впадающая в Каму, далеко, в двадцати километрах от нас, на полпути до железнодорожной станции Аксеново. Самые смелые пацаны ездили туда летом на велосипедах – купаться и порыбачить.

Речка Миякинка, протекающая также под обрывом в конце нашего огорода, совсем крошечная, можно сказать. Конечно, утки-гуси плавают и что-то находят для своего удовольствия в ее донном иле, но вода обычно даже у ребятишек едва доходит до колен. Плавать в селе редко кто умеет. Как-то на самом краю села сделали запруду, и образовался глубокий водоем. Но не умеешь плавать, утонешь же! И пару раз с пацанами так и вышло… Воду тут же спустили, пруд ликвидировали! Много позже новый пруд соорудили подальше от села, возле животноводческой фермы, куда ребятишки тогда не добирались. Летом там пасли скот. Лошадки, коровы и барашки тоже ценили прелести большой воды. Забредая в пруд, занимались водными процедурами по-своему.

Но весной, когда тает уральский снег, порой достигающий на пике зимы верхнего края наших заборов, наступает пора половодья – большой, хотя и очень мутной, воды и у нас. Речка-крошка разливается, порой затапливая в низине все огороды. Тогда приходится сажать картошку попозже. Подмывает снизу и глинистый обрыв в конце нашего огорода. Бурные талые воды уносят с затопленных лугов и огородов всякий хлам, мусор, остатки навоза и готовят илистую пойму для оживания нежной весенней травки и первых майских цветочков.  Первой пробивается мать-и-мачеха, тянутся к солнцу одуванчики, на склонах холмов вспыхивает горицвет, рядом искрится бархатисто-сиреневая сон-трава, а чуть позже зацветают в перелесках мои любимые ландыши. Чтобы дойти до леса и набрать букетик, нужно вброд перейти речку, а разлив еще не прошел! На берегу снимаю новые резиновые сапожки – не черные, а нежно-серые. Все-таки мама не зря в районном универмаге работает. Дошла вброд до середины речки, и вдруг от бурного для меня течения закружилась голова! Вода почти до колена. Роняю сапог, со страху догоняю его в воде и хватаю!  Сапог спасен! Мама не расстроится! Замерла и стою, обнимая сапоги, в середине шумного весеннего потока. Подруга Нафиса берет меня за руку и ведет вперед до противоположного берега. Иду с закрытыми глазами. Мне лет двенадцать, и организм какой-то не в меру впечатлительный… Обуваемся и следуем дальше. Поднимаемся на гору и доходим до лесочка. Здесь единственное место, где растут ландыши. Они любят влагу и полумрак. Собираем по букетику и следуем тем же маршрутом обратно, домой. На обратном пути речку перехожу вброд уже более уверенно.

Дома сажаю свой букетик в стакан с водой и ставлю на тумбочку рядом с кроватью. Любуюсь… Кажется, что в доме растекается не только аромат. Красота нежных весенних цветов окутывает все вокруг и царит в нашем маленьком бревенчатом пятистенке. Когда у меня вдруг нечаянно образовались деньги в сумме 7 рублей 50 копеек, сама купила в хозмаге стеклянную вазочку высотой около 25 сантиметров, наверное. С белой горизонтальной насечкой в виде абстрактного геометрического узора. Понравилась! С тех пор красоты в доме прибавилось. Прежде я свои букеты сажала в стаканчик или стеклянную банку. Вазочек никаких в доме не было по причине предельной скромности нашего деревенского быта…

В половодье в ближний колодец, расположенный на косогоре за огородом, попадала талая вода, и за питьевой водой приходилось ходить к дальнему колодцу километра за два. С двумя ведрами на коромысле. В резиновых сапогах. Катить тачку с флягой по грязи невозможно. Никаких подростковых силенок не хватит. А за водоснабжение семьи мы с братом отвечали лет с десяти. Он младше меня всего на полтора года – худенький, упрямый трудяга! Колодец в конце огорода он выкопал и обложил камнем с другом, когда они учились еще в седьмом классе. Сруб и журавль для колодца соорудили, наверное, все-таки взрослые мужики. А творение пацанских рук так и называли: «колодец Марата». Очень нас выручал круглый год, за исключением сезона половодья.

Речка возвращалась в свое привычное русло почти в конце мая, и гусей и уток с выводками можно было спокойно отпускать к речке. Вдоль огорода и по пригорку шла их тропинка, по которой они с радостным гоготаньем спешили вниз каждое утро. Весь день щипали на берегу свежую травку и временами барахтались в речке. На то и водоплавающие!