Мой век. Часть пятнадцатая

Я уже упоминал, что для открытия некоторых учреждений культуры и искусства нужны были помещения, их модернизация и ремонт. Так вот, когда мы забрали под Молодежный театр Дом политпроса, под Театр оперы и балета Башсовпроф, под краеведческий музей здание обкома партии, под общежитие работников культуры и искусства общежитие курсов переподготовки кадров обкома КПСС, а жилой дом на улице Революционной (некогда купеческий дом) под размещение работников аппарата Министерства культуры – возмущенных людей в Башкирии в отношении С.Х. Аминева нашлось немалое количество. Если прибавить возмущенных в некоторых городах и районах, где также пришлось решать вопросы размещения учреждений культуры, то круг несогласных расширялся. Очевидно, из этого обстоятельства можно было сделать два вывода: первый, что немало было людей, завидовавших, что такие престижные объекты недвижимости достались не им, а второй – что вот есть плохой министр культуры с загребущими руками. Соответственно, от выбора позиции в этом вопросе формировался имидж министерства.

Тут мне надо объяснить, почему эти вопросы решались в нашу пользу. Во-первых, Министерство культуры как государственный орган стояло на охране памятников истории и культуры, и, во-вторых, руководство республики очень хотело приблизиться к прекрасному хотя бы через решение таких вопросов.

Впрочем, не могу не вспомнить об одном довольно курьезном моменте того времени. Министерство культуры располагалось на арендованных площадях «Башнефтехимзавода», и это как-то не соответствовало, на мой взгляд, органу, который стоит на охране памятников истории и культуры. Тут как раз администрация г. Уфы во главе с Михаилом Алексеевичем Зайцевым расселяла для последующего сноса дом на улице Революционной. Еще до меня его кто-то снял с охраны как памятник. Мы быстро восстановили эту несправедливость и не дали здание снести. А так как оно от всего было освобождено и никто на него не претендовал, то мы забрали его себе. И там по сей день находится Министерство культуры. Потом на меня долго обижался М.А. Зайцев, но по-доброму, мы все же вместе работали в партийных органах и Кировском районе Уфы. Его уже нет с нами, светлая ему память.

Еще об одном памятнике истории и культуры хочу вспомнить, так как по нему было в последующем много спекуляций в мой адрес, и первые обвинения, не напрямую, а по указанию, начал М.Г. Рахимов. Это торговые ряды Уфы, которые находились тогда в весьма плачевном состоянии. Я, будучи министром, начал прорабатывать вопрос реставрации этого памятника архитектуры. Дело было трудоемкое, и финансов требовало немалых. Была у нас в составе министерства коммерческая организация «Башкультинвест», на нее и возложили вопросы проектирования, финансирования и определения подрядчика для производства работ. Во главе «Башкультинвеста» стоял Ибрагим Гулаев, чеченец по национальности, но давний житель Уфы. Специально на этом останавливаюсь, поскольку после известных чеченских событий, а это было задолго до них, мне чего только ни приписывали – было «модно». А причина была в том, что огромных торговых площадок в центре Уфы в те годы еще не было, а тут некие «коммерсанты» узрели возможность распила средств, привлекаемых для реконструкции. Поэтому нас отодвинули от торговых рядов, не вернув нам уже потраченный миллион рублей, да и вообще, если бы я тогда не вмешался и не начал над этим работать, судьба торговых рядов была одна – снос. В последующем, когда я уже работал в Москве, после завершения реконструкции выпустили книгу-альбом о реставрации торговых рядов по особому указанию М.Г. Рахимова. Отовсюду было убрано мое имя и, что особенно смешно, организатором и вдохновителем назван мой тогдашний зам, занимавшийся вопросами строительства. Но вообще много было написано различными злопыхателями о моих «неприглядных делах», связанных с торговыми рядами. Пусть это останется на их совести, а торговые ряды сохранились и сегодня стали любимым местом для отдыха, прогулок и покупок уфимцев.

Годы работы в Министерстве культуры совпали со временем взросления моих сына и дочери. Они поступили учиться: сын в авиационный институт (УАИ), дочь в медицинский (ныне Башкирский государственный медицинский университет, БГМУ).

Во время учебы в институте Ринат принял участие в конкурсе на получение гранта на обучение в США. Конкурс проходил в несколько этапов, последний почему-то проводился в Ташкенте, где Ринат выиграл грант, что дало ему возможность на последнем курсе УАИ поехать на обучение в Университет Пёрдью (Purdue University), расположенный в городе Уэст-Лафейетт, штат Индиана. Это было возможно в советское время, требовались только знание английского языка и хорошие знания по дисциплинам избранной специальности. Ринат закончил в УАИ факультет информатики по специальности «Система автоматизированного проектирования». Он успешно проучился в Америке, защитил диплом в УАИ и поступил в аспирантуру УАИ, защитил кандидатскую диссертацию и в настоящее время работает по своей специальности в системе госкорпорации «Транснефть».

Альбина с отличием окончила стоматологический факультет Башкирского медицинского института. Поработала немного в Уфе, вышла замуж и уехала в Москву. В настоящее время у нее своя стоматологическая клиника, пока практикует и сама.

Завершая воспоминания о моей работе в Министерстве культуры, должен отметить, что это время было, наверное, самым динамичным, самым трудоемким и самым интересным в моей жизни. Как говорит моя жена Клара: «Это самый лучший отрезок нашей жизни». Он был очень интересен и насыщен знакомством с интересными людьми, общением с ними и навсегда останется в памяти.

В Администрации президента республики

Ахыр сиктә дөрөҫ еңә

(В конце концов побеждает правда)

Шел 1993 год, отмеченный «парадом суверенитетов» в республиках, в краях и областях. Происходили разноплановые процессы по формированию новых принципов государственной службы, постепенное повышение значимости местных органов власти и чиновников, служащих в них.

Россия приходила в себя после драматических событий 1990–1991 годов. В одночасье исчезла некогда великая страна – СССР. На референдуме, прошедшем накануне Беловежских соглашений, большинство граждан Советского Союза проголосовало за сохранение страны, но это уже не могло остановить процессы распада ослабевшей социалистической державы, начавшиеся во второй половине 1980-х годов. Причины тому были разные, начиная с горячего стремления местных элит к суверенитету и заканчивая огромными экономическими проблемами, которые только усугублялись к концу 1980-х годов. Я считаю бессмысленными рассуждения о том, как могло бы пойти развитие страны, если бы удалось сохранить СССР. Или если бы сохранилась КПСС и удержалась бы в качестве «политического арбитра», сохраняющего политический и социальный баланс в обществе в ходе рыночных реформ (а они были неизбежны, и дискуссия против них представляется мне совершенно беспочвенной). Поскольку в 1990-х мне довелось быть на самом острие тогдашних событий в одной из республик, я буду описывать общую ситуацию и мои тогдашние ощущения на фоне огромных перемен.

В эти годы, наряду с движением к суверенитету России в составе союзных республик, активно шла работа по суверенизации автономных республик, а также областей и краев Российской Федерации. Местные руководящие элиты рассчитывали в нестабильной, подвижной обстановке и при слабом центре завладеть как можно большей долей власти, финансовых и материальных ресурсов. Сейчас уже подзабыта попытка создания Уральской республики во главе со Свердловской областью, а ведь это был вполне реальный проект, вплоть до введения собственной валюты и таможенных границ. В этой обстановке в Башкирии также пришли в движение различные национальные объединения. Именно в эти годы был образован и стал активно действовать Башкирский народный центр «Урал». Подобные объединения возникли среди интеллигенции татарской, марийской, мордовской, удмуртской национальностей, компактно проживающих в районах Башкирии. Создание таких объединений шло параллельно с нарастающими требованиями улучшения социально-культурных условий жизни в республике. И на фоне всплеска митинговой активности продвигались идеи расширения представительства разных национальностей, вплоть до квотирования должностей, в различных государственных и общественных органах Башкирии. Если к экономическим, образовательным проблемам национальным объединениям было трудно подобраться, то по вопросам культуры напрямую отвечало Министерство культуры, и оно было более досягаемо. В это время в министерство поступало огромное количество просьб и требований от национальных центров – открыть такую-то школу (клуб, библиотеку, театр...) в таком-то районе... Если бы мы взялись выполнять все эти пожелания, то на это ушли бы не один десяток лет и миллионы тогда еще более-менее полновесных рублей. Наиболее агрессивную позицию в отношении культуры занимали два центра: упомянутый БНЦ «Урал» и ТОЦ – татарский общественный центр. Мне неоднократно приходилось участвовать в их собраниях, отвечать на множество вопросов. Сейчас, по прошествии времени отставив в сторону эмоции, могу сказать, что в основном ставились правильные вопросы, но в большей степени из-за политизированности общества они звучали более радикально, а порой просто грубо, что не позволяло взвешенно отвечать на вопросы, а тем более решать. Но годы работы в тогдашней обстановке многому меня научили. В частности, следующему: если раньше все действия государственной власти были направлены на решение задач, сформулированных партийными органами, и это казалось правильным и незыблемым, то теперь в работу начала вступать сама жизнь, врывались проблемы и требования людей, которым мы призваны служить как государственные служащие. Для меня как министра это было настоящее боевое крещение, и то, как я вел себя в разного рода непростых ситуациях, способствовало повышению моего авторитета в республике. Считаю необходимым подчеркнуть это для понимания событий, которые произошли со мной в последующем.

Должен сказать, что меня огорчил развал СССР, об этом я переживаю и сейчас. Оказалось, что напыщенные разговоры о государственном суверенитете России, а тем более национальных республик, на поверку оказались сложно осуществимыми.

А вот принятие Декларации о государственном суверенитете Республики Башкирии оказалось пустышкой, а в некоторых проявлениях и обременительной для жизни простых людей. В момент принятия декларации на сессии Верховного Совета Башкирской АССР 11 октября 1990 года представители общественных организаций, депутаты и особенно руководители республики ходили с таким видом, будто они совершили революцию и дальше пойдет совсем другая жизнь. Не хочу выглядеть провидцем, но честно скажу: в те годы от «обретения независимости» я никакой радости не испытывал. Может быть потому, что этому событию очень уж радовались за рубежом и те «волонтеры и коммерсанты» из Турции, которых в начале 1990-х годов внезапно стало много в разных сферах жизни республики: и в образовании, и в строительстве, и в культуре. Они очень радовались, рассчитывая, что следом за развалом Союза начнется развал России. Многие «политические деятели» в Башкирии не понимали в то время, к чему приведет дробление на мелкие куски огромного государства. Прошедшие годы отчетливо показали, как это бывает горько и трагично. Мы, бывшие пионеры и комсомольцы единого государства, пошли с оружием в руках друг на друга как внутри России (1-я и 2-я Чеченские войны), так и на огромных просторах бывшего Советского Союза. И самое главное, ни в одной бывшей союзной республике простой народ не стал жить лучше, а, наоборот, все стало значительно хуже в бытовом, социальном, финансовом плане.

Что же касается суверенитета Башкирии, то результат его налицо. Если раньше республика была донором для бюджета страны, то сегодня стала дотационной, если раньше гордилась промышленными гигантами, такими как «Башнефть», «Салаватнефтеоргсинтез», объединение «Сода», то сегодня эти предприятия, работая «на дядю», практически бросили заниматься социальными вопросами жителей Республики Башкортостан. Кто-то скажет, что суверенитет здесь ни при чем, что наблюдаем мы общероссийскую картину непродуманных рыночных реформ, не учитывающих социальную и региональную составляющую. Да, это так. Но суверенитет республики и подавался национальными элитами как своего рода защита, барьер от возможных ошибок и непродуманных реформ центра. Однако, как только политика центрального правительства стала строиться по принципу «Обогащайтесь, господа!», местные элиты моментально отбросили тему суверенитета и защиты интересов населения и бросились с энтузиазмом делить советское наследство. Лицемерные защитники башкирских (татарских, мордовских, якутских...) земель, недр, истории, культурных ценностей, оказавшись в думских и сенаторских креслах, единодушно голосовали за законы, отбирающие у регионов их богатства, а у народа – его будущее.

Продолжение следует…