Мой век. Часть девятая

Мои друзья, мои товарищи

Кешене мең тапҡыр һанамайҙар (Друга испытывают один раз)

В предыдущих главах я рассказал о моих родных и близких, о людях, которых не выбирают – они даны Аллахом по жизни. В дальнейшем, повествуя о своей работе на разных «этажах» власти, я обязательно упомяну своих соратников и сослуживцев разных лет. Тех, кто помогал мне в реализации моих идей и замыслов, и тех, кто «подтягивал» меня к себе, рассчитывая на тесную и продуктивную совместную работу.

А в этой главе я хочу назвать и вспомнить моих друзей, окружавших меня в разные периоды моей жизни, тех, с кем я – а нередко мы с Кларой вместе – десятилетиями общались в силу единых интересов, глубокого уважения друг к другу, взаимной приязни.

В детстве, в первые школьные годы я был очень дружен с Ринатом Бикбердиным, братьями Сашей и Виктором Карповыми. Это была настоящая пацанская дружба – с беготней и играми на сельской улице, с походами в горы, с рыбацкой зорькой на берегах Сакмары. Когда я повзрослел и начал ходить на школьные танцы, в круг общения стали входить девочки – Клара Газина, моя будущая супруга, Клара Сагинбаева, Сулпан Бакаева, Валя Степанова. Конечно, круг общения был значительно шире – это и одноклассники, и соседи по местам проживания в Темясово (в годы моего детства семья по разным обстоятельствам сменила несколько домов). Я же называю тех, с кем отношения были наиболее близкими, особенно доверительными и постоянными.

Ринат Бикбердин был моего года рождения, но в школу пошел на год раньше. У Рината была большая семья. Отец-фронтовик рано умер, но в семье были уже взрослые брат и сестры, родившиеся до войны. Они и стали главными помощниками матери Рината. Спустя много лет, окончив вузы и обзаведясь семьями, мы вновь встретились с Ринатом, уже в Уфе, и продолжали тесно общаться до его преждевременной смерти в 1990 году.

Может быть когда-нибудь, уже для правнуков, я опишу наши детские приключения с Ринатом – веселые и смешные, а порой опасные и безрассудные... А про нашу взрослую дружбы скажу одно: мы были нужны друг другу и в большом, и в малом, пока был жив Ринат. Не случайно его сына зовут Салават, а моего – Ринат, это многое объясняет.

К сожалению, рано ушли из жизни и братья Карповы. Саша окончил Уфимский медицинский институт и всю жизнь работал врачом. Виктор, как и я, получил диплом Баймакского горно-механического техникума, но горняком не стал, а был связан с автомобилями. Они оба большую часть жизни прожили в Магнитогорске, где и похоронены.

Что касается Сулпан и Вали, то мы с ними общаемся по сей день. Клара уж точно ежедневно разговаривает со своими подругами по телефону.

Годы учебы в Баймакском горно-механическом техникуме тоже были полны новыми знакомствами и дружескими отношениями. Тут надо учесть одно обстоятельство: я поступил в техникум после 7-го класса, в 15-летнем возрасте, а в группе со мной учились и 20-летние молодые люди. Это накладывало свою специфику на взаимоотношения, отличную от школьной. В одной группе со мной с первого курса учился Виктор Калиничев из села Зилаир, он поступил после 9-го класса. Мы с ним делили комнату в общежитии. Несмотря на разные возраст и прошлую жизнь, мы быстро сдружились. Характерной особенностью Виктора была его необычайная аккуратность и, как бы сейчас сказали, стильность. Все в его облике было не таким, как у наших однокашников, в основном простых сельских ребят, не сильно следивших за своей внешностью. А Виктор. Он выделялся даже на фоне городских – и по манере одеваться, и по стилю общения. Он был – в нашем тогдашнем понимании, конечно, – очень изысканно и модно одет, всегда хорошо пострижен и гладко выбрит. От него всегда исходил аромат хорошего одеколона – вообще редкость по тем временам. Я постепенно стал подражать ему, и это мне очень пригодилось в дальнейшем.

Была у Вити и другая особенность: он был очень плохо подготовлен в учебном плане, несмотря на то что его мама была учительницей. Знания у парня практически по всем предметам были значительно ниже среднего. А вот физическая подготовка у него была лучше всех на курсе. Он великолепно ходил на лыжах, умел играть во все спортивные игры, популярные в то время. А еще – он классно дрался, что в условиях того времени и места имело немаловажное значение.

Для меня его физическое совершенство было примером для подражания. Все спортивные кружки и секции, куда ходил подтянутый атлет, постепенно стали и моими. Я же, в свою очередь, старался помочь Виктору с учебой, к сожалению, часто безрезультатно. Из-за слабых знаний и недостатка усердия он часто оставался без стипендии, и тогда мы месяцами жили на мою. В нашем техникуме стипендия была 30 рублей, и каким-то непостижимым образом этих денег хватало, чтобы поддержать в работоспособном состоянии два молодых организма!

Ближе к концу обучения к нам из другого техникума пришел Мустафа Ибатуллин, вот втроем мы и поехали по распределению в город Заполярный. В разное время нас троих призвали в армию, а после армии и по сей день наши встречи и общение носят, к сожалению, эпизодический характер. Но мы знаем, чем занимается и как живет каждый из нас и сегодня.

В годы службы в Советской Армии в 1965–1968 годах со своими сослуживцами мы дружно преодолевали все тяготы воинской службы. Казалось, что боевое братство продлится многие годы. Но так получилось, что после службы судьба разметала нас по разным концам огромной страны и встречаться, переписываться, общаться как-то не пришлось.

После армии, с учетом того, что мне проходилось довольно часто менять места и даже характер работы, круг общения был очень широким. Были люди, с которыми сложились дружеские отношения. В ходе дальнейшего рассказа я о многих из них расскажу. А здесь я хочу назвать тех моих друзей, которые мне по-настоящему дороги. С некоторыми из них я продолжаю общаться, но многих, к моему глубокому сожалению, уже нет.

После армии, недолго поработав на руднике Башкирского медно-серного комбината, я начал работать в Сибайском горкоме ВЛКСМ.

В это время (речь идет о 1968 годе) секретарем комсомольской организации Сибайской горбольницы был Валерий Иванович Мавлютов. В ходе рабочего общения мы с ним сблизились и подружились на долгие годы, до его ухода из жизни в 2001 году. Валера был чуть старше меня по возрасту и приехал в Сибай из Уфы, работать по распределению после медицинского института. Мама его, Магрифа Закиевна Мавлютова, была очень известным человеком в Башкирии. Доктор наук, профессор, директор института УфНИИ (Уфимский нефтяной научно-исследовательский институт) в 1947–1970 годах, затем зав. лабораторией Башкирского научно-исследовательского и проектного института (БашНИПИнефть). Неоднократно избиралась депутатом Верховного Совета РСФСР, в 1944 году, будучи заместителем председателя Президиума Верховного Совета РСФСР, встречалась со Сталиным.

Выросший в знаменитой на всю республику семье, Валера был очень интеллигентным, воспитанным и начитанным человеком. И, конечно, блестящим специалистом-медиком. Начинал свою медицинскую карьеру он в Сибае, а затем, вернувшись в Уфу, много лет работал в Республиканской клинической больнице.

Он был заведующим отделом анестезиологии и реанимации до самого ухода из жизни. Не перечесть спасенных им людей – в их числе и я. Мы с Валерием Ивановичем были на постоянной связи до его последних дней. Он был дважды женат. У него остались два сына и дочь. Первая жена, Ренара, умерла. А вторая, Татьяна, живет в Уфе. В.И. Мавлютова и сейчас помнят в Республиканской больнице как выдающегося специалиста и профессионала.

В 1973 году мы с Кларой переехали жить в Уфу и вскоре познакомились с удивительно приятной семьей Демченко, Валерой и Олей, с которыми поддерживаем очень тесные отношения уже более 40 лет, несмотря на то что мы уже 22 года живем в Москве. В этом году Валера и Оля переживают большое горе: совершенно неожиданно, от сердечного приступа, умер их старший сын Олег, ему было чуть больше 40 лет. Теперь добавилось забот – помогать растить внуков.

В годы работы в обкоме комсомола я познакомился с Салаватом Тагировичем Кусимовым. Тогда он был секретарем комитета комсомола Уфимского авиационного института (ныне УГАТУ). С тех пор, вот уже более 40 лет, мы в постоянном контакте, сейчас уже в основном по телефону. После комсомольской работы Салават Тагирович был избран секретарем парткома института, а затем и ректором УГАТУ. Ныне он президент Уфимского государственного авиационного технического университета.

Салават Тагирович – сын советского военачальника, Героя Советского Союза Т.Т. Кусимова и достойный продолжатель славных дел отца. О жизни и делах семьи Кусимовых, в том числе жены Салавата, театроведа, профессора Суфии Гильмановны, написано немало книг и статей, и я могу только присоединиться к блестящим характеристикам, которые даются этим выдающимся людям в этих книгах. Я горжусь своей дружбой с этими очень значимыми для Башкирии людьми. Особенно приятно, что наши отношения с Салаватом и Суфией носили неформальный характер. За эти годы были и горячие споры о судьбах нашего отечества, и совместные поездки и путешествия, и веселые застолья.

В первые годы жизни в Уфе мы познакомились также с семьей Яхиных, Харисом и Лилей. Мы снимали квартиру в районе улицы Айской, неподалеку жил и Харис с семьей, а с ним мы работали в обкоме комсомола. Лиля – врач, у них росли две девочки-близняшки. Мы очень близко общались с этой семьей, что называется, делили и радости, и горести. К несчастью, Харис попал в автомобильную аварию и погиб, когда ему не было и 40 лет. Лиля подняла своих дочерей, сейчас воспитывает внуков.

В те же годы в нашем кругу общения была и семья Равиля Юсуфбаева. Он был родом из Сибая, отец его многие годы работал заместителем директора Башкирского медно-серного комбината. Мы с Равилем познакомились и подружились в годы работы в обкоме ВЛКСМ, и впоследствии у нас много лет были тесные контакты с его семьей. К сожалению, он тоже рано ушел из жизни.

В годы нашей жизни в Уфе была еще одна группа семей, с которыми у нас сложились тесные дружеские отношения. Это так называемые в нашем семейном кругу «телецентровские»: семья Роберта и Светы Газизовых, Виктора и Сулпан Возвышаевых, Вячеслава и Валентины Шабуниных, Виктора и Людмилы Воног. Многие годы мы жили в Уфе как одна большая семья, встречаясь и общаясь чуть ли не каждый день.

Конечно, как и все в жизни, и в стане друзей не все было безоблачно. Были и разочарования, и огорчения, и непонимание поведения некоторых из них.

Порой было и не понять, в чем человек был искренен – когда клялся в верности или когда предавал и подставлял. К сожалению, было и такое. Бог им всем судья.

Комсомольская жизнь

Йәш сағында ғына йәшәмәһен – ҡалаламы ҡартлығың тыныс булыр (Постараешься в молодости – будешь спокойным в старости)

Сегодня много и по-разному говорят о комсомоле. Предпринимаются попытки разного рода интенсивности возродить детские и подростковые организации в школе и в колледжах. Было несколько экспериментов – разнообразных по степени шума и пиара – по созданию молодежных организаций: «Идущие вместе», «Наши»... (кроме названий, о них нечего и вспомнить). Могу сказать как бывший комсомольский работник с большим стажем: все это полная че-пу-ха. Раздербанивание государственных денег, имеющее целью исключительно показательные массовки-кричалки без ума и без сердца.

Конечно, и в комсомоле было немало показухи. Были и руководители организаций – карьеристы или случайные люди, просто оказавшиеся не на своем месте. Но!

ВЛКСМ в основе представлял собой могучую систему социальных лифтов, был огромным «отделом кадров», где собирались данные о молодых людях, имеющих организаторскую хватку, добросовестность, готовых к профессиональному росту – и не просто собирались, а им давали ход, зеленую улицу. То была могучая сила, партнер и дублер компартии, где-то подчас и превосходивший ее – благодаря имевшемуся у молодежного союза праву на ошибку, на эксперимент. Ничего подобного нет у теперешних «наших» и «ваших». Значит, и у российского государства нет потребности в обновлении руководящих кадров самых разных уровней, снизу доверху. Не так устроена власть в РФ, чтобы в глухой деревушке, в сонном пригороде, в дальнем моногородке, в провинциальном вузе разглядеть, увидеть, поднять и тянуть, тянуть парней и девчат с задатками и характером. К несчастью, власть интересуют только «принцы» и «виконты», которых следует сразу из вилл и бассейнов переместить в правления и советы директоров. Если такая «система» сработает, то только один раз. Формирование элиты исключительно по родству, по крови – это даже не позапрошлый век, а глухое и депрессивное средневековье.

Комсомол был отличной школой, а высшим ее классом, выдающимся примером организационной, педагогической, политической работы была ВКШ – Высшая комсомольская школа.

*  *  *

Отслужив в армии, я прибыл домой, в Сибай, к моим родителям, которые жили в двухкомнатной квартире-«хрущевке» вчетвером – с ними также ютились Равиль, мой брат, и Саима, младшая сестренка. Салима после техникума по распределению уехала работать в Хабаровский край, в Комсомольск-на-Амуре.

Отдохнув несколько дней, пообщавшись с друзьями-горняками, с которыми вместе учились, я вышел на работу на рудник Башкирского медно-серного комбината. Меня определили поначалу на текущий и профилактический ремонт экскаваторов, учитывая мой опыт работы на экскаваторе в Заполярном. Работа эта мне не очень нравилась, хотелось работать на экскаваторе в забое, но мне сказали: пока мест нет, как будут – переведем. Начались обычные трудовые будни, сулившие нормальную заработную плату и возможность приодеться и начать устраивать гражданскую жизнь.

Примерно месяца через три ко мне на рабочее место пришел первый секретарь горкома комсомола Сагадат Халимов. Сказать, что я был удивлен, значит ничего не сказать. Раньше я видел Сагадата исключительно в президиумах отчетных комсомольских собраний, в городе он был весьма заметной и значимой фигурой. Секретарь стал меня расспрашивать, как я тружусь, какие вижу для себя перспективы. Интересовался, как я руководил комсомольской организацией войсковой части (тут я понял, что интерес ко мне возник из-за соответствующей записи в учетной карточке члена ВЛКСМ). А в конце беседы он неожиданно предложил мне перейти работать в Сибайский горком комсомола, причем сразу – заведующим организационным отделом. Для меня это было полной неожиданностью! В моем представлении люди, работавшие в партийных, советских и комсомольских органах, были почти небожителями. И вдруг такое предложение – мне, вчерашнему сельскому пареньку, демобилизованному воину! Впрочем, когда он озвучил заработную плату заворга, которая была минимум в два раза меньшей, чем моя горняцкая, интерес к этому предложению у меня как-то подувял. Я ответил, что подумаю, поблагодарил Сагадата и решил обсудить все это дома с родителями.

Отец отнесся к предложению начать комсомольскую карьеру довольно сдержанно, а мама, напротив, горячо ухватилась за эту идею. Ее можно было понять. Круг общения мой во время работы на руднике был, мягко говоря, не особо интеллектуальным, публика эта была непритязательной, склонной к легкому времяпровождению с принятием серьезных доз алкоголя. Поэтому она всей душой хотела, чтобы я перешел в горком комсомола. Всех денег не заработаешь, отвечала она на возражения отца, а жизнь у сына может измениться в лучшую сторону.

В общем, мама меня убедила, и я дал согласие Сагадату. Но это еще ничего не значило, далее следовал ряд согласований: в горкоме партии, обкоме комсомола и в компетентных органах – в «комитетных», как тогда говорили.

Особенно взволновал меня визит к настоящему «небожителю», первому секретарю горкома партии Гузаиру Зиганнуровичу Янтилину. Однако он оказался очень простым и доброжелательным человеком, авторитетом на меня не давил, а заинтересованно расспрашивал об армейской службе и работе на руднике. Тогда ко мне пришло понимание, что все люди, где бы они ни работали, остаются, в сущности, обыкновенными людьми – со всеми присущими человеку слабостями или силой характера, какими их наделила природа. В последующем мне приходилось бывать в самых высоких кабинетах нашего государства, но по сути все оставалось, как тогда, в 1968 году, в кабинете первого секретаря горкома КПСС: люди были понятные, охотно идущие на контакт, если ты с первых минут вел себя твердо и решительно, не юлил и не лебезил.

В общем, меня утвердили во всех инстанциях, и началась моя довольно долгая и успешная комсомольская карьера.

Профессиональная работа и жизнь в комсомольских органах в то время представляла собой бесконечную череду разных событий – часто веселых и захватывающих, порой скучных и рутинных, а иногда и печальных. А еще это было постоянное общение, постоянные знакомства с новыми людьми. Прежде всего речь веду о своих коллегах по Сибайскому горкому комсомола. Многие из них стали мне настоящими друзьями, с некоторыми я поддерживал контакты многие годы.

Пригласивший меня в горком Сагадат Халимов, выпускник престижного Башкирского государственного университета, башкир, что было немаловажно в то время для многонационального Сибая, оказался очень добрым и порядочным человеком. За годы общения с ним, в том числе и после совместной работы в горкоме, я от него не услышал ни единого грубого слова, ни одной отрицательной оценки окружавших нас людей. Надо сказать, его доброта и терпимость помешали ему в карьерном росте: от политических деятелей в ту пору требовалась жесткость, а порой и беспринципность. У Сагадата была прекрасная семья, жена Зиля училась с ним в БГУ, а познакомились и полюбили друг друга они, вместе танцуя в ансамбле танца университета. Зиля была с Сагадатом до конца его жизни, родила двух девочек. Сагадат, к сожалению, очень рано ушел – от неожиданной и жестокой болезни. Он навсегда остался для меня примером для подражания – именно своей добротой, искренностью и порядочностью.

Продолжение следует…