Мой век. Часть седьмая

Что запомнилось из жизни в Заполярном? Первое и, наверное, главное: у меня была очень большая заработная плата. Для сравнения, в советское время я так и не достиг в последующем такого уровня заработной платы, даже став министром культуры в Башкирии. Второе: Заполярный был закрытым городом, и снабжение в нем было не хуже московского. Было все, что душа пожелает, – и вещи, и продукты. Учитывая весьма бедное положение моей семьи в Сибае, я сумел немного помочь родным и одеждой для младших, и деньгами. Жаль только, что поработать за полярным кругом мне довелось недолго: в конце октября 1965 года меня призвали в армию.

Завершая рассказ об этом периоде своей жизни, не могу не вспомнить об одном забавном моменте жизни на Кольском полуострове. Я упоминал, что первый раз увидел море, когда прилетел в Мурманск. Вот и в Заполярном мы решили углубить свое «морское восприятие». От Заполярного до побережья Баренцева моря 25 километров, там находится порт Лиинахамари с базой Северного флота. В один из теплых августовских дней, когда у нас совпали выходные, мы решили поехать на море. К этому времени мною было прочитано немало книг о морских приключениях, оттого и тянуло к морю. Мы остановились на берегу, вокруг нас было бескрайнее, слегка волнующееся море. Мы быстро разделись и бросились в воду. Я ощутил, что в меня вонзается тысяча иголок, когда нырнул в шестиградусную воду Баренцева моря! Но выскочить сразу никак было нельзя, чтобы не осрамиться перед друзьями. Каждый из нас старательно греб, оглядываясь на других – кто не выдержит первым. Я терпел до последнего, выбежал на берег третьим и еще большой палец показал, мол, отличная водичка...

Впоследствии приходилось мне купаться в Черном, Средиземном, Охотском морях, в Тихом океане, причем не всегда в купальный сезон, но такого ощущения, как в Баренцевом море, не было нигде.

В ракетных войсках

Башҡорт батыры Парижға тиклем барып еткән (Башкирский батыр до Парижа доскакал)

Воинские традиции составляют основу национального характера башкирского народа. В народных песнях узун кюй, сохранившихся с глубокой древности, рассказывается о героических сражениях, отражениях набегов воинственных соседей, дальних походах отважных воинов. Л.Н. Толстой, в течение 20 лет приезжавший в Башкирию и обожавший этот край, писал о воинских традициях башкирского народа, связывая происхождение башкир со скифами: «...Читаю Геродота, который в подробностях описывает тех самых галактофагов – скифов, среди которых я живу. От башкир пахнет Геродотом». В войне 1812 года участвовали «два пятисотенных полка из башкир», прозванных французами «северными амурами» за великолепное владение луком и стрелами. В заграничных походах русской армии 1813–1814 годов башкирская конница помогала русским войскам в изгнании французов из Гамбурга, Эрфурта, Берлина, Веймара, Франкфурта-на-Майне. Участвуя в наступлении армии, девять башкирских полков победоносно вступили в Париж.

Память о героических предках живет в сердце народном, и с самого раннего детства мальчика в башкирских семьях воспитывают как воина, готовят к службе в армии.

Для меня, как и для подавляющего большинства моих сверстников, не было вопроса, идти или нет в армию. Получив повестку, в военкомат я отправился с радостью и с уверенностью, что в армии все у меня получится.

Военный комиссариат Печенгского района, к которому относился город Заполярный того времени, находился в городе Никель, расположенном непосредственно около границы с Норвегией. Дорога Заполярный – Никель проходит в 50 метрах от пограничной полосы, из окна автобуса были видны строения норвежского городка Киркенеса.

Местный парень кивнул в окно, показывая мне: «Смотри, вон резиденция короля Норвегии!» Я до рези в глазах вглядывался в сумрак на чужой земле, замечал силуэты зданий незнакомой архитектуры. Никельчанин пошутил: никакой резиденции короля в Киркенесе нет, но городок этот действительно интересный и имеет многолетние связи с Россией. 25 октября 1944 года в город вошли части Красной армии, и Киркенес стал первым из городов Норвегии, освобожденным от нацистской оккупации; местные жители встречали советских солдат как героев...

В конце октября 1965 года я получил повестку и с вещами прибыл в Печенгский военкомат для дальнейшей отправки к месту службы в Советской армии. По призыву я был приписан к отправке в морскую пехоту. Мы, 15 человек призывников, переночевав в военкомате, наутро были отправлены поездом в город Кандалакшу, где располагался пересыльный пункт. Железная дорога проходила через уже ставший мне родным Заполярный; наш поезд стоял там 20 минут. Не только я, но и другие призывники были потрясены шумом и приветственными возгласами на перроне: это моя горняцкая бригада экскаваторщиков чуть ли не в полном составе пришла провожать меня в армию. Принесли много продуктов на дорогу, в том числе и водки, чтобы не скучно было в пути. Припасов хватило на всех 15 человек, которые ехали со мной в армию.

Но это был не последний сюрприз по дороге к месту службы. По прибытии в пересыльный пункт Кандалакшу нас направили в медицинскую комиссию для окончательного решения о годности для службы в армии. В комиссии был подполковник, который отбирал призывников для службы в своей части. Я заметил его пристальный взгляд, и вдруг он резко встал и подошел ко мне: «Откуда родом, боец? В какие войска направлен?» Я ответил как положено, а он продолжает: «А как зовут твоего отца?» Отвечаю: «Хурмат», а офицер дальше спрашивает: «Он воевал?» Отвечаю: «Да, он артиллерист» (на погонах подполковника тоже были артиллерийские петли). Тут офицер обнимает меня и говорит: «Похоже, воевали мы вместе с твоим отцом! Но это еще уточним, а сейчас, если не против, заберу тебя в свое учебное подразделение. Будешь ракетчиком!» Я возражать не стал, тем более что в то время ракетчики еще были редкой военной специальностью. Так я попал в «учебку» в г. Лугу Ленинградской области. Оказалось, что подполковник остановил на мне взгляд, поскольку я был похож на отца в молодости. Я потом списался с отцом, и действительно, их пути с подполковником Беловым, командиром дивизиона Отдельной ракетной бригады, где я начал служить, пересекались на фронте, и в последующем они переписывались.

Служба в ракетных войсках у меня складывалась неплохо. Был я запевалой во взводе во время строевых занятий, и вообще строевая подготовка шла хорошо: в дальнейшем на службе в линейной части на Урале я до демобилизации носил на торжественных построениях знамя воинской части. Во время службы именно в этой части впервые стал комсомольским активистом. В комсомол я вступил еще во время учебы в техникуме, а вот секретарем комсомольской организации взвода меня избрали именно на первом году службы в армии. Это было поистине судьбоносное изменение в жизни, но об этом позже.

Наша ракетная пусковая установка была для армии совершенно новой – начала поступать на вооружение в 1965 году. В нашей части не было копировальной аппаратуры, и меня с моим сослуживцем Мишей Золочевским, как закончивших техникум (он, кстати, призывался со мной вместе из Никеля), посадили делать цветную копию для обучения личного состава. Мы почти месяц кропотливо делали эту работу, что в последующем сослужило добрую службу – мы лучше всех знали материальную часть нашей пусковой установки, даже лучше офицеров, которые учили нас воевать на ней.

В «учебке» служба составляла 9 месяцев официально, а у меня со дня приезда в Лугу до отъезда прошло 11 месяцев. За это время я маршировал в параде к 7 ноября в составе своего взвода, участвовал в охранении полигона, который находился недалеко от города, во время больших артиллерийских учений Ленинградского военного округа. На всю жизнь осталось в памяти открытие в городе мемориального захоронения защитников Ленинграда, погибших в 1941 году.

На этом кладбище похоронены тысячи молодых солдат, курсантов училищ и офицеров. Под Лугой в 1941 году воевал и мой отец – курсант Ленинградского высшего военного училища. Как он впоследствии вспоминал, там на поле боя осталось 80% его сослуживцев...

Наш взвод был удостоен чести салютовать на торжественном открытии и участвовать в торжественном прохождении перед гостями мероприятия.

После окончания обучения мне было предложено остаться командиром отделения будущего поступления молодежи, но я попросил о направлении в линейную часть для прохождения настоящей службы. Таким образом я и еще двое сослуживцев оказались в отдельном ракетном дивизионе при танковой дивизии, которая располагалась в деревне Порошино Камышловского района Свердловской области. Мне еще в «учебке» было присвоено звание младшего сержанта. Для офицеров-артиллеристов ракетная установка и весь комплекс были новыми. Поэтому мы трое, приехавшие из одной «учебки», но с разными специальностями, были очень востребованы. А мое хорошее знание материальной части позволило быстро стать своим человеком в новом воинском сообществе. По приказу командира дивизиона мне пришлось даже обучать офицеров, показывать, как работает пусковая установка, как заряжается ракета и т. д.

Боевые стрельбы мы проводили на военном полигоне войсковой противовоздушной обороны «Эмба» в Актюбинской области Казахстана. Полигон был создан в 1960 году для исследовательских работ и испытаний новейших образцов вооружения и военной техники ПВО Сухопутных войск, обучения боевому применению вооружения и военной техники и проведения учебных стрельб частями и соединениями войск ПВО Сухопутных войск. Он использовался до начала 1980-х годов, затем испытания были переведены в Капустин Яр.

У нашего комдива была привычка: объявляется подъем по дивизиону, все грузятся в машины, и нас за 3 км вывозят в степь, а оттуда все бегом в часть... на завтрак. Так мы тренировались каждое утро во время пребывания в Казахстане на боевых стрельбах. За время службы мне пришлось несколько раз выезжать в «Эмбу», причем ехали мы туда в вагонах-теплушках, как во время войны. Правда, офицеры ехали в обычных, пассажирских вагонах. Приходилось мне и самому нажимать на кнопку «Пуск», отправляя ракету в цель, поскольку я был назначен заместителем начальника пусковой установки. Начальником расчета был старший лейтенант Юрий Страхов, талантливый офицер родом из Тулы, и когда он ушел на повышение – командовать батареей, то меня поставили на его место. Случай небывалый – старший сержант в мирное время назначен на офицерскую должность. В такой позиции я служил весь третий год, до самого дембеля. Мне предлагали пойти в военное училище или остаться на сверхсрочную службу, но я решил вернуться домой.

Во время службы в этой части произошло событие, которое определило мою дальнейшую жизнь. Меня избрали секретарем комитета комсомола в/ч, и запись об этом была внесена в учетную карточку члена ВЛКСМ. Нельзя сказать, что в армии я увлекся комсомольской работой, но поручения замполита и секретаря парткома выполнял четко, в общем, нареканий на этот счет не имел. И уже на гражданке эта запись в учетной карточке сыграла решающую роль в моей дальнейшей судьбе.

Возможно, кто-то, читая эти строки, подумает: что ж так «слащаво» описывается армейская жизнь? Что ж, не скрою: вспоминать свою молодость всегда приятно. Действительно, были у меня в армии разные моменты: бывало и тяжело, и порой обидно, когда тебя не понимали, и опасно, и горько. Никогда не забуду трагедию, произошедшую за три месяца до «дембеля». Были у нас контрольные стрельбы из автомата – кстати, из стрелкового оружия мы стреляли очень редко, главное было ракетные учения и стрельбы. Так вот, на стрельбище в теплый летний день с нами вместе стреляли молодые ребята, недавно прибывшие служить. После выполнения упражнения все садились в круг неподалеку от рубежа. Вернулся очередной молодой солдат, сел рядом с нами. Его старшина не проверил оружие после стрельбы и он, сев рядом в круг, нечаянно нажал на курок. Прозвучал выстрел оставшегося в стволе патрона, и пуля попала прямо в сердце Валеры Старшова, с которым мы призывались вместе из Мурманской области и служили в «учебке» в Луге. 7,62-мм пуля в сердце не оставляет никаких шансов. Так я потерял своего друга, с которым служил вместе три года.

Были и другие огорчения, но в целом я горжусь годами службы в армии, которые в большой степени повлияли на мою дальнейшую жизнь. Пусть прозвучит несколько пафосно, но я скажу, что эти годы научили меня любить Родину и защищать ее профессионально, быть ей верным до конца.

В последние годы пресса и телевидение нередко создавали негативный облик армейской службы. Множество было сериалов, где приметами жизни военных показана торговля оружием, дедовщина и прочее. Мне такое не по душе. Не нравится мне и нынешняя зацикленность на различных парадах, показухе некоторых учений, игр вроде танкового биатлона.

Я сторонник показа и рассказа о воспитании в армии патриотов Родины, людей, бесконечно преданных своему делу, причем без показного бряцания оружием, которое и представить было невозможно во времена моей службы в армии.

И еще в связи с военной службой не могу не отметить: офицерские и особенно генеральские звания раньше были высочайшей гордостью для достигших их людей. А сейчас становится горько и обидно, когда по телевизору вещает журналистка, может, и симпатичная, но зачем-то в генеральских погонах. Нелепо смотрится 30-летняя красотка – генерал-майор – сотрудница Министерства обороны. Я не приемлю такое принижение военных званий, мне кажется, это кощунство.

В августе 1968 года пришло время моей демобилизации из армии. Запомнились два момента, тронувших душу. Я все годы службы в войсковой части в Порошино был знаменосцем части. Когда пришло время уезжать домой, командир дивизиона, подполковник Серов, приказал построить дивизион для церемонии моего прощания со знаменем. Трудно описать захлестнувшие меня эмоции, главными из которых были гордость и чувство благодарности за оказанную мне честь.

И второе событие: вместе с нами, «трехгодичниками», должны были демобилизоваться ребята 1947 года рождения, отслужившие два года, поскольку в октябре 1967 года был принят закон «О всеобщей воинской обязанности», установивший соответствующий срок службы. Но наш командир принял решение демобилизовать в этот день меня одного и лично проводил меня на вокзал, снабдив всем необходимым на весь путь следования домой.

Продолжение следует…