Моё северное сияние – слияние любви и надежд. Часть двадцать третья

После смерти сына я ушла от мужа, вернулась в Сибай и около 8 месяцев поработала массажистом. Клиентов было немного, приходилось искать... В Сибай приехали из африканской страны Бисау-Гвинея двое негров. Кажется, на обмен опытом работы в медно-серном комбинате. Эти двое заболели. Наверное, повлияла перемена климата. Все-таки перелет из Мадагаскара до Урала – дело нешуточное. Их госпитализировали. Конечно, выделили им отдельную палату.

Чтобы блеснуть современными методами реабилитации и оказать иностранцам настоящее башкирско-советское гостеприимство, вызывает меня завтерапией и говорит: “Давай, делай им массаж!” – “Ладно!” Наше дело – исполнять.

На улице разгар лета, июльская жара. Я захожу к гостям в палату, а у них – обогреватель! И два! Один из них, помоложе, беспрестанно ходил в туалет и выходил оттуда, мило улыбаясь. И здоровается со мной: “Здрасти!” – я ему отвечаю так же вежливо: “Здрасти.” Пока я делала массаж более постаршему, этот товарищ помоложе мне надоел окончательно – мы поздоровались раз семь! Конечно, я виду не показывала, но готова была его по башке стукнуть. Второй, который постарше, хорошо говорил по-русски.

Однако молодой есть молодой, он после выписки достал меня своими ухаживаниями. Настойчиво предлагал уехать с ним в Африку. Мне только этого не хватало тогда, побыть в роли доктора Айболита. Еле отбилась я от страстного гвинейца и очень боялась попасться на глаза органов, ведь НКВД в свое время замучил мою безвинную мать.

 

Пусть Аллах убережет вас всех от аварий

В аварию я попала на трассе в Свердловской области, около поселка Ивдель, оттуда меня перевели в Краснотурьинск, через некоторое время перевели в Екатеринбург. От нестерпимой боли не хотела жить, не могла ни сидеть, ни ходить.

Сын мой Азамат видел, что мне очень плохо и дал послушать музыку на своем телефоне – музыку фонтана на центральной площади города Белоярский. Классическая музыка. Бах. Седьмой концерт для скрипки с оркестром. И так мне захотелось домой, в Белоярский, город, который однажды спас и поднял меня и моих детей. Я решила бороться за жизнь, радоваться еще столько, сколько даст мне Аллах увидеть рассветы, северные сияния, смех и счастливые глаза моих детей. Когда смогла сидеть, меня отправили самолетом в Белоярский, в городскую больницу.

 

От составителя, Сарвар Суриной:

Рассказ Анисы Иншаковой о жителях деревни Назаркино – самое объёмное и самое тёплое. Поистине, назаркинцы и поныне живут дружно, не дают районному начальству закрыть начальную школу, хотя там всего пять учеников. В Назаркино стоят на месте и фермы, и склады, никто не посмеет растаскивать народное добро, нажитое всем миром в далёкие тридцатые…

И я заговорила стихами

 

Боюсь, что я с тобой просто счастлив.

(Владимир Вишневский, поэт)

Стихи моим цветкам:

Утром солнечным согреты

расцвели мои цветы;

По тропинке к ним иду,

Не сорву их и не срезу;

Полюбуюсь ими я,

Пусть подольше будут свежи

И чаруют всех, любя.

 

О маме сочинила стих:

На свете много песен разных,

И песен всех не перепеть,

Но я хочу одну из главных –

О своей маме песню спеть.

Суровы были твои годы,

Была разруха и война,

И холод, голод и невзгоды...

Так тяжко вся страна жила.

Ты с детских лет пошла работать,

Иначе было не жить.

Тяжела была работа,

Мама не смыкала глаз,

Постоянная забота

Была, конечно же, о нас.

Мама отдыха не знала,

Уставала на работе,

Дома до полуночи вся

О детях своих в заботе.

Любви и дружбе ты учила,

И приучала нас к труду.

Откуда мама столько силы

Нашла себе? Я не пойму.

 

Пишу стихи – сыну:

Мы не вместе, как того хотелось.

Впереди твой жизненный путь.

Ты сдаешь экзамены на зрелость

Без отца и матери – один.

Множество вопросов будет,

Ни помочь тебе, ни подсказать,

Не сберечь от бед порой нежданных

И к груди своей не прижать.

Я вдали, но сердцем – я с тобою,

Пролетят разлуки долгие дни,

Не сдавайся, поборись с судьбой

И с пути прямого не сверни!

 

Стихи еще раз для мамы:

Многое хочу сказать тебе,

Но сумею ли слова найти?

Вдалеке смогла я все понять –

Мама, я прошу меня простить.

Сколько было слез, обид и ссор...

Помню наш откровенный разговор,

Говорила ты: “Учись прощать!”

Путь судьбы увел меня далеко,

Мир вокруг меня совсем чужой,

Но когда бывает нелегко,

Чувствую я, что ты – со мной!

Жизнь капканы ставит на пути,

Отступалась я уже не раз...

Но твердила ты: “Не стой, иди, верь,

Ведь в трудной час я всегда с тобой!”

 

Стихи себе – перед зеркалом:

– Да и чо в него пялиться-то?...

– Свет мой, зеркальце, скажи – я ль...

– Ты ль...

– Спасибо.

(анекдот)

Смотрю я в зеркало

И вижу старую себя...

Промчалась жизнь

И укатали горки...

Но дух мой не сломлен,

И глаза пронзительны и зорки –

Как много видели они:

Восторг любви и ужас смерти...

Как много лет тому назад

Покинула гнездо родное.

Ну и жила, жизнью наслаждалась,

Порою грешила, ошибалась,

И вот теперь старушка из зеркала

Меня буравит взглядом. Что она?

Как будто шепчет: “Что поникла? Зря!

Эй! Не унывай! Аллах не бросит тебя!”

 

Как вам мои “стихи”? Я не умею писать строчками, не уверена, пойдут ли они за стихи. Но это – мои мысли. Будем так считать. Я думаю всегда, думаю и днем и ночью. Кажется, я думаю даже во сне.

 

Песни моих друзей

Люблю башкирскую песню “Таштурэкэй”, или “Таштурыкай”, её сочинил известный кураист Ишмулла Дильмухаметов, посвятил песню отвесной крутой скале Таштуры на берегу реки Сакмара около его родной деревни Староякупово – Иске Якуп Зилаирского района Башкортостана.

Песню “Азамат” любил мой отец, самозабвенно играл эту бессмертную мелодию на курае. Я всегда думала, когда видела его то задумчивое и то взволнованное лицо во время игры, о чем же так то печально, то яростно думает мой отец?

В селе Исянгулово, в солнечные апрельские дни 1977 года, в роддоме, я познакомилась с женой башкирского поэта Гильмана Идрисова – автора песни “Кайтам эле тыуган яктарыма”. Жена поэта Райса недавно родила сына Ирандека, а у меня родился первый сын Хайдар. Слова песни “...за синими туманами” (“...зэнгэр томандар артында”) всегда уводят мои мысли к тем прекрасным дням, к цветущим садам моей души и моей молодости. Мы подружились с этой дружной, весёлой семьей Идрисовых, жили они с мамой её мужа, помню: она была очень добрая. Маленький мальчик Ирандек долго играл на улице, а бабушка говорит ему шутя: “Улым, урам борсэхе хин”, – а он ей в тон отвечает: “Олэсэй, ой борсэхе хин!” (Перевод: “Сынок, блоха уличная – ты”, “Бабуля, блоха домашняя – ты!”) Счастливо смеялись, пересказывая шутки наших детей. Райса была учительницей, муж работал в районном дом культуре, вел кружок танца. Эти замечательные интеллигентные люди были моей опорой: помогли выстоять горе, когда умер мой первый сын.

У Райсы и Гильмана Идрисовых росла дочь Ляйсан, красивая и умная, смелая и добрая девочка так красиво танцевала и пела башкирские песни. Думаю, что эта семья была примером в воспитании детей в духе башкирской национальной культуры.

Я часто бывала у них, с Райсой мы первыми услышали новую песню на стихи её мужа “Кисер мине, эсэй”. Эти песни, шедевры башкирской песни семидесятых годов, наш великий композитор Рим Хасанов творил совместно с талантливыми, душевными поэтами той поры – с Гильманом Идрисовым, Назаром Наджми...

В общем, Аллага шэкэр, благодарю Аллаха, мне везет на хороших людей.

Продолжение следует...