О жизни, о войне и победе. Часть вторая

Я в своем нарядном платьице с белым воротничком сижу на коленях у бабушки, которая для меня и для всех нас на всю жизнь осталась самым дорогим и любимым человеком. Помнится, как-то ее дочери поссорились и громко кричали. Тогда бабушка спокойно сказала им: "Вот вы, две родные сестры, ругаетесь, а как же страны, где все разные и чужие? Отсюда и войны". Эти мудрые и такие неожиданные для деревенской женщины слова произвели сильное впечатление. Сестры больше не ссорились. Я же в душе восхищалась бабушкой и сожалела, что никто из людей больше не слышал этих слов.

В правой руке у меня цветочек, а левая с тонкими пальчиками доверчиво лежит на колене сидящего рядом дедушки.

Через несколько лет я буду находиться далеко от родных мест, в Германии, и в бою под городом Герлиц, который я так и не увидела, осколки разорвавшегося фаустпатрона оторвут пальцы с моей левой руки. В восемнадцать лет я стану инвалидом войны, и лишь на той фотокарточке я буду видеть свою руку целой и невредимой.

Но тогда, в тот ясный, солнечный день, никто из сидящих одной дружной семьей перед фотоаппаратом не знал, не мог себе представить, как изменится судьба каждого из них в недалеком будущем. Некоторые в памяти близких так и останутся лишь на той фотографии. Моя тетя Таня, вторая слева в верхнем ряду, в белом платьице и с завитыми локонами на висках, уйдет добровольцем в армию. Станет зенитчицей и попадет в плен под Сталинградом. Там она пробудет в каком-то концлагере целых три года. Она не рассказывала, что ей пришлось там пережить. Тогда, после войны, это была запретная тема. Но однажды, когда она, еще молодая женщина, страдала от тяжелой болезни, у нее вырвалось: "Как в плену-то били, и то не было так больно"…

Мой дядя Павел, которому на фотокарточке около тринадцати лет (он чуть выглядывает из-за головы тети Марии, старшей бабушкиной дочки со своей дочерью Верой на руках), семнадцатилетним пареньком приехал в Уфу и поступил работать слесарем на ремонтный завод. Однажды во время обеденного перерыва, когда молодые рабочие играли в поддавки, Павел весело произнес какую-то поговорку, которую не раз слышал дома в деревне. А скоро в дверь нашей квартиры требовательно постучали, и люди в черном куда-то увели нашего Павла. Оказалось, что та легкомысленная деревенская поговорка имела политический смысл. Ему дали пять лет как политическому. Даже сейчас, когда люди много узнали, страшно представить, что должен был испытать молодой человек с сердцем, полным любви к жизни и Родине, с несокрушимой верой в справедливость, в тех застенках, куда он попал, не понимая своей вины.

На помощь ему пришел старший брат Николай – слушатель военной академии. Ему удалось попасть в Кремль на прием к Калинину. Кажется, он сумел доказать всю нелепость обвинения его несовершеннолетнего брата. Тюремный срок ему скостили – сняли два года. Павел вышел из тюрьмы к началу финской войны. Там он и погиб, в глубоких финских снегах, безуспешно штурмуя линию Маннергейма. Мне же на всю жизнь запомнилась фраза из его стихотворения, которое он написал мне в детский альбом. В этом стихотворении он писал, как любит свою старую мать, а заканчивал его словами: "Так и тебя, о Родина, люблю я".

В память о нем племянницы Ирина и Юлия назвали своих сыновей его именем. Оба они закончили Уфимское речное училище.

Двоюродный брат Володя, ему 6 лет и он стоит рядом со мной в летнем комбинезончике, погибнет на Курской дуге. Он был храбрым солдатом; его наградят орденом Отечественной войны. Только он не успеет получить этот орден. Его вручат потом его матери, Марии Мироновне, в Ленинском военкомате Уфы. Стриженый мальчик в косоворотке, с обиженным лицом, это тоже мой двоюродный брат, Федя. Он будет воевать на Дальневосточном фронте в Корее. Останется в живых. Рослый парень при галстуке в центре верхнего ряда – мой дядя Михаил. Он будет воевать в звании старшины в гаубичной артиллерии. Вернется домой в Красную поляну. Мой отец Александр Миронович Шипанов, на руках у которого сидит его сын, мой брат Евгений, будущий капитан парохода "Джамбул", во время войны будет возглавлять службу движения Бельского речного пароходства. Работа для него была его жизнью. Только иногда его можно было видеть дома. Его наградят орденом Ленина. Это был очень жизнерадостный и умный человек. Он проживет 90 лет. Матери у нас с братом не было с детства. Она умерла очень рано. Мы ее не помнили.

Мамуся – так звали в нашей семье эту статную молодую женщину, она стоит первой в верхнем ряду. После неудачного замужества она будет работать в селе почтальоном. Жители села боязливо выглядывали из окон, когда она со своей большой почтовой сумкой шла по широкой улице, гадали, кому на этот раз несет она похоронное извещение с фронта.

Мария Мироновна с маленькой дочкой на руках была единственной портнихой и обшивала все село. В войну в деревне был голод, заказов не было совсем. Тогда Мария Мироновна сделала последнюю портновскую работу – сшила сумки с длинными лямками, дала их своим маленьким сыновьям, и они пошли по миру. Подходили к окнам домов, просили: "Подайте милостыню, Христа ради". После войны отец привез Марию Мироновну с семьей в Уфу, где все стали работать на реке Белой. Мария Мироновна стада матросом на барже, которая перевозила зерно. На мельничных жерновах они перемалывали зерно пшеницы или ржи и варили кашу. Так и спаслись от голода.

На общей фотокарточке нет еще одного моего дяди, Николая. Но есть его отдельное фото. Вот он, красивый, с правильными чертами молодого лица, в еще прежней форме, без погон. Знаки отличия располагаются на воротнике гимнастерки и в петлицах. Я не знаю, какое у него тогда было воинское звание. В июне сорок первого года он окончил Бронетанковую академию имени Сталина в Москве и для прохождения дальнейшей службы был направлен в Киевский военный округ. 20 июня он прислал семье в Москву телеграмму: "Прибыл Киев. Иду назначением"... Эта телеграмма оказалась последним в жизни известием от него. 22 июня немцы бомбили Киев.

Фильм продолжается. Другая фотокарточка – мне четырнадцать лет. Кудрявая девушка с открытым взглядом карих глаз. Я живу в Уфе, у реки Белой, люблю смотреть на плывущие по ней пароходы и баржи. Режиссер будто знала об этом и поместила в кадре рядом с моей карточкой белый пароход. Я закончила 7 классов 8-й средней школы Уфы. Впереди – война! Единственной целью школьников того времени было бежать на фронт. Защищать Родину!

"Смотрю назад, в продымленные дали.

Нет, не заслугой в тот зловещий год,

А высшим счастьем школьники считали

Возможность умереть за свой народ".

Это Юлия Друнина так сказала о нас. И вот на мне уже гимнастерка с погонами. Я – военный курсант. А вот я уже на фронте. Из большого железного термоса раздаю солдатам кашу. Кажется, это было на Украине, под Корсунъ-Шевченковским. А может, та девушка, что на документальном кадре, была где-то в другом месте? Но она очень похожа на меня.

Военная хроника. Девушка-санитарка выносит раненого бойца с поля боя. 12 января на Сандомирском плацдарме осколками мины был ранен сержант-азербайджанец. Ему было очень больно наступать на ногу, он хромал и все

наваливался на меня. Он казался мне очень тяжелым. Мы добрались с ним до палатки в поле, куда сносили раненых. Сержант возбужденно, сверкая своими черными кавказскими глазами, громко говорил мне: "Сестра, я тебя никогда не забуду. Приезжай после войны ко мне домой в Баку. Я буду ждать тебя. Запомни адрес". И он все повторял какую-то улицу и номер дома. В ответ я кивала головой, обещала приехать. Но адрес не старалась запомнить. А зачем? Это казалось невероятным. Мы были в Польше, впереди маячил Берлин, в котором мечтал побывать каждый солдат на войне. Город Баку находился где-то далеко в тылу, совсем в другой стороне от фронта, и нам было не по пути. Могла ли я предположить, что совсем скоро после ранения в бою и фронтовых госпиталей санитарный поезд привезет меня в Бакинский женский эвакогоспиталь, и я, вспоминая раненого сержанта-азербайджанца, буду сокрушаться о превратностях судьбы.

И снова я на войне. Военная хроника. На поле разрываются снаряды, поднимая над землей черные пороховые облака. В промежутках между разрывами по земле ползет девушка с санитарной сумкой. Это уже в Германии, под Герлицем, когда капитан послал меня на нейтральную полосу с приказанием собрать отступивших бойцов и привести их к нему на командный пункт.

А вот и они, те самые фрицы, с которыми мы воевали. Рослые,с мускулистыми руками, в которых черные автоматы кажутся игрушечными. Они вышибают двери в домах, ведут расстреливать нашего молоденького солдата с белой стриженой головой. Посмотрите, как самодовольно затягивается сигаретой этот завоеватель в железной каске с большим носом после выполненной им работы. Сколько я видела их на пыльных дорогах, в румынских полях уже пленными. Гнев и досаду вызывал у меня вид здоровых и невредимых врагов.

И вот танк, наш танк Т-34.Покачиваясь на ухабах, в пыли и грохоте он летит в бой. Я стою на головном танке, крепко вцепившись одной рукой в скобу на башне, другую руку мне сжимает какой-то незнакомый мне боец из десанта. Мы все на танке держимся за руки, чтобы не свалиться с него. В наших крепко сжавшихся руках, в наших сердцах стучит кровь, и кажется, она же и в ревущем моторе танка, и в лязге гусениц, и все слилось воедино. Солнечный ветер срывает с моей головы беретку со звездочкой.

Но я не обращаю на это внимания. Я – ликую. Я вижу, как впереди, высоко поднимая ноги в сапогах, бегут немцы. Их много, целая колонна, попавшая в окружение. Великий миг солдатского счастья – видеть бегущего от тебя врага.

Полчаса фильма пролетели как минута. А я все еще не верю, что увидела фильм о себе, об истории своей жизни и людях, участвовавших в этой истории. Сумела же режиссер Луиза так точно совместить кадры военной хроники с содержанием моего рассказа, сделать настоящий документальный фильм! В начале фильма я говорю режиссеру: "Если человек художник, то признание все равно придет к нему, рано или поздно"… Вот и книга моя недавно вышла в издательстве "Восточный университет", о чем я мечтала много лет. Теперь и фильм появился. Навечно. Навсегда. Для всех моих внуков и правнуков. Мой сын Олег записал его на видеокассету. Ну что ж, может, и поздно пришло ко мне признание. Да и время какое-то непонятное, смутное, и многим людям не до изящных искусств. Если бы это случилось раньше, резонанс, видимо, был бы другой.

И все-таки, я могу считать себя счастливой, как может быть счастлив человек, достигший желанной цели, творческой высоты. Подняться на эту высоту мне помогли хорошие люди, которых я узнала совсем недавно. Это Александр Павлович Филиппов – главный редактор газеты "Истоки" (именно в этой газете в январе 2000 года впервые был опубликован мой рассказ "Первая любовь"), Юрий Анатольевич Андрианов – главный редактор журнала "Бельские просторы" (на его страницах публикуются мои очерки и рассказы), Евгений Кадырович Миннебаев – профессор, ректор ВЭГУ (он первым прочел рукопись моей будущей книги и разрешил ее издание в типографии института), Марс Хайруллович Хабибуллин, председатель Республиканского комитета войны и военной службы (ходатайствовал об издании книги). И, наконец, это режиссер Башкирского телевидения Луиза Музафаровна Коряковцева, благодаря настойчивости которой я стала героиней документального фильма о жизни, войне и Победе.

Сразу же после выхода в эфир передачи "Шаг к себе" ко мне стали поступать звонки от знакомых и незнакомых мне людей, которым этот фильм понравился. От этих я людей услышала много хороших слов. Благодарные отзывы звучали для меня как еще одна награда ко всем боевым наградам. И все-таки, благодарность зрителей я хотела бы разделить с режиссером фильма Луизой Коряковцевой не только потому, что она воссоздала на экране мой жизненный путь, но еще и потому, что "в полях за Вислой сонной лежат в земле сырой" ее сорокалетний дедушка Талип и родные дяди, молодые сельские учителя Анвар и Урал. Та война нас всех объединила.