Это личное восприятие Марины Цветаевой. Часть первая

В свое время, в период 1970-х годов, я буквально оцепенела от таланта Цветаевой Марины. Всё, что можно было в то время перечитать, перечитала о ней и о её семье. Однако, начиная с углублённого периода интереса к цветаевской тематике руководителя уфимского Цветаевского культурного центра, журналиста, члена Союза краеведов России Г.А. Иксановой, долго не соглашалась принимать участие в цветаевских чтениях. Но задела ниточка Ариадны – дочери Марины, родившейся в сложнейший период России.

Кроме того, в одной из появившихся книг о Марине – не помню автора, но смысл запомнила – к Марине обратилась маленькая, заблудившаяся в событийном хаосе России, девочка-ребёнок с вопросом: «А где мой Дом?». Чуткая Марина емко отреагировала на вопрос ребёнка: «Это же Россия обращается к ней: – А где мой дом?».

О цветаевском, поэтическом таланте, знают многие. Но как этот талант сформировался, как рождалась ювелирно-точно отобранная, в смысловом выражении, лингвистика поэта? Откуда шли её питающие корни? [1].

Отец Марины. Иван Владимирович Цветаев (1847–1913) – профессор Московского университета. Его многолетняя работа была связана с должностью в качестве директора Московских Румянцевского и Публичных музеев. Главное дело его жизни – создание Музея изящных искусств. Главная черта целостности его личности – триумвират: семья, наука, идеи просвещения.

Весной 1894 года И.В. Цветаев выступил с речью на первом Московском съезде русских художников с призывом принять участие в пожертвованиях на постройку музея. В результате в фонд постройки поступили средства от целого ряда лиц, в том числе от П.М. Третьякова и Д.И. Иловайского. Однако, И.В. Цветаев всегда считал «Началом» музея деньги, которые пожертвовала богатая москвичка купеческого звания Варвара Андреевна Алексеева, скончавшаяся в 1894 г. В 1898 г. было собрано приблизительно 1,5 миллиона рублей, был создан комитет, куда вошли денежные «тузы» и в первую очередь миллионер – «меценат» Ю.С. Мальцев-Нечаев. По поводу открытия музея И.В. Цветаев говорил: «Бог дал и люди помогли, я всю жизнь провел на высокой ноте. Усилить это вдохновение могло только чужое вдохновение». 

Мне посчастливилось быть неоднократно в Музее Изящных искусств. 

И.В. Цветаев родился 1847 г., в семье бедного священника из Владимирской губернии. Его мать умерла, оставив четырёх сыновей. Люди, знавшие осиротевших братьев Цветаевых, отмечали, что в их жизненной позиции большую роль играла нравственная личность отца-священника: «…серьёзность внутреннего настроения и сознание своего достоинства, которым не поступился он ни разу в жизни, ни перед кем…».

Будущая 1-я жена И.В. Цветаева – Варвара Дмитриевна Иловайская (1858–1890) была дочерью историка Дмитрия Ивановича Иловайского (он умер при Советской власти в 1920 г., в возрасте восьми десяти восьми лет). Иван Владимирович счастливо прожил в браке до 1890 г., в связи со смертью Варвары Дмитриевны. После кончины первой жены И.В. Цветаев остался с только что родившимся сыном Андреем (1890–1933) и семилетней дочерью Валерией – Лёрой (1883–1966).

Через год, в мае 1891 г. И.В. Цветаев, сорокачетырёхлетний профессор, женился на двадцатитрёхлетней Марии Александровне Мейн (1868–1906).

Мать Марины. Мария Александровна Мейн была единственной дочерью в семье.

Её отец (дед Марины по материнской линии) – сербско-немецкого происхождения, по специальности журналист.

Мать (бабушка Марины по материнской линии) польского происхождения. Её имя – Мария Лукинична Барнацкая, в замужестве Мейн (1841–1869). Она умерла в 27 лет, оставив трехнедельного ребенка – (в 1914 г. Марина посвятила ей стихотворение «Бабушке»).

Трёхнедельный ребёнок (будущая мать Марины) осталась на домашнем воспитании отца и швейцарской бонны.

Девочка – (мать Марины) выросла разносторонне одарённой: в музыке, живописи, языках. Музыке она училась у Муромцевой – любимой ученицы Николая Рубинштейна, живописи – у Михаила Петровича Клодта (1835–1914), о котором мы мало знаем, так как его картины находятся в частных собраниях или в других музеях.

Мария Мейн, в замужестве Цветаева, в течение целого ряда лет вела дневники и записи по музеям, нарисовала и первый план будущего Московского музея. Сохранились дневниковые записи Марии Мейн-Цветаевой: «…придет время, поневоле бросишь идеалы и возьмешься за метлу. Когда начнутся мелкие заботы повседневной жизни, когда завязнешь в этом омуте, тогда уже некогда читать. Тогда-то я буду жить тем материалом, которым я теперь запасаюсь. Надо только позаботится о том, чтобы его хватило с избытком на всю жизнь… Пока можно жить для идеалов, я буду жить» [2]. Мать Марины умерла 5 июля 1906 г. (на 38 году жизни) в Тарусе.

Во втором браке у Ивана Владимировича Цветаева осталось двое детей:

Мария Ивановна Цветаева, которая родилась в Москве в 1892 году. Марии неполных 14 лет – она без мамы.

Анастасия Ивановна Цветаева (1894–1993). Анастасии неполных 12 лет – она без мамы. (В 1951 г. Анастасия, будучи сама арестованной, приезжала в ссылку к сыну в г. Салават (Башкирия). Но о ней другая тема.

Девочки предоставлены сами себе.

Великая Марина (1892–1941)

«Есть дети, которые рождаются с готовой душой.

Нет ребенка, который родился бы с готовой речью…»

В 1908 г. Марина окончила в Москве гимназию. В 1922 г. эмигрировала за границу, жила в Праге, Париже, в 1940 г. вернулась в Советский Союз.

Через много лет Марина Ивановна писала: «Детство – пора слепой правды, юношество – зрячей ошибки, иллюзии. По юношеству никого не суди. История моих правд – вот детство. История моих ошибок – вот юношество…».

Марине неполных 14 лет – она без мамы. Она любит только Наполеона I и Наполеона II и особенно французского поэта и драматурга Ростана (1868–1918), который посвятил Наполеону II (1811–1832) пьесу «Орленок». Она поклоняется австрийскому поэту Райнеру Марии Рильке (1875–1926). Её интересы связаны с Сарой Бернар (1844–1923), великой французской актрисой, которая играла Наполеона II из пьесы «Орленок». Эту пьесу Марина перевела на русский язык, но перевод не сохранился. В юношеской голове Марины главное место занимает только «Орлёнок» – герцог Рейхштадский – единственный сын Наполеона I и Марии-Луизы. После падения Наполеона, единственный сын Наполеона I был переведён в Австрию, где жил в замке Шенбруни под Веной. После 1817 г. получил от австрийского императора титул герцога Рейхштадского.

Марина вся крылатая, порхает «Не от мира сего», как со скульптуры Ивана Петровича Мартоса (1754–1835).

Впоследствии Марина вспоминает: «Бедная мать, как я её огорчала и как она никогда не узнала, что вся моя «не музыкальность» была всего лишь другая музыка… Мать не воспитывала – испытывала силу сопротивления. Есть силы, которых не может даже в таком ребёнке осилить даже такая мать. Я всё помню эмоционально, и почти не помню достоверно. «У тебя слух от бога, тебе необходимо только старание, потому что каждый божий дар можно загубить», говорила Марине мама [2, 3].

После смерти Марии Мейн-Цветаевой в письмах Марины того времени к М.А. Волошину (Кириенко-Волошин родился в Киеве 1877 г. – умер в 1832 г. в Коктебеле) были глухие упоминания об отце, о доме. Создавалось впечатление, что жизнь там шла не гладко [1]. Приехав в Коктебель, Марина признавалась Максимилиану в страданиях от неразделенной любви. И, несмотря на юный возраст, уже не надеялась встретить человека, который вернул бы ее к жизни.

В 1911 г. сначала Марина, а потом после экзаменов в гимназии и Анастасия были у дяди (Сергея Эфрона) – Максимилиана Волошина в Коктебеле. Там Марина (ей 18 лет) и познакомилась со своим будущем мужем – семнадцатилетним Сергеем Яковлевичем Эфроном. Увидев Эфрона на берегу моря в белой рубашке, Марина невольно подумала, что он слишком красив, чтобы ходить по земле. Это были невероятные эмоции – юные влюбленные не расставались ни на миг. Прошло всего 8 месяцев, и молодые создали семью, дождавшись совершеннолетия Сергея. Венчание состоялось 27 января 1912 года. Супруга болезненного мужа верила: настоящие чувства его излечат. Тем не менее, им пришлось пережить не одно расставание.

Сергей Яковлевич Эфрон – муж Марины (1893–1941). Его отец и мать, евреи по национальности, были заняты революционной деятельностью, поэтому времени на семью не оставалось. Мальчик рос по большей части у родственников, не видя родителей. Когда будущему публицисту и писателю Сергею Эфрону исполнилось 13 лет, мать с его младшим братом Константином уехала в Париж. Там они и погибли. Это стало на всю его жизнь болезненной трагедией. Остались сестры: Лиля – Елизавета Яковлевна (1885–1976), Вера Яковлевна (1889–1945).

Потом Марина напишет ответ на письмо Волошина по поводу её замужества: «Есть области, где шутка неуместна, и вещи, о которых нужно говорить с уважением или совсем молчать за отсутствием этого чувства вообще… В Вашем издевательстве виновата, конечно, я, допустившая слишком короткое обращение…».

«Я, конечно, многое, всё, по природе своей, иносказую, но думаю – и это жизнь. Фактов я не трогаю никогда, я их только – толкую».

Однако, 7-го русского ноября 1921 из Москвы она напишет М.А. Волошину: «…Спасибо тебе, Макс, за Серёжу – за 1911 год и 1920 год! Какова будет наша следующая встреча? Думаю, не в России. Хочешь в Париже? На моей улице Бонапарта Rue Bonaparte?». Это письмо от 7 ноября 1921 г. накануне 1922 г. эмиграции за границу, но в голове Бонапарт – Наполеон II.

В Волошинский период [2, 3] Мариной написаны стихи, статьи:

1914 – «Бабушке Барнацкой».

1915 – Стихотворение, обращенное к М.А. Минцу (1886–1917), второму мужу Анастасии Цветаевой: «Мне нравится, что вы больны не мной, \\ Мне нравится, что я больна не вами…».

1915 – «Цыганская страсть разлуки! Чуть встретишь – уж рвешься прочь. Я лоб уронила в руки, И думаю глядя в ночь. Никто, в наших письмах роясь, не понял до глубины, как мы вероломны. То есть – как сами себе верны».

1916 – Стихотворение обращено к Мандельштаму (1891–1938). «Никто ничего не отнял, мне радостно, что мы врозь… целую Вас через сотни разделяющих верст...».

1916 – « …душу не губи! Крылатых женщин не люби!..».

В 1919 Марина делает запись о том, как рождаются стихи: «Я не думаю, я слушаю. Потом ищу точного воплощения в слове». «Я перевожу по слуху – и по духу… Это больше, чем «смысл»...

Марина спорит с Пушкиным: «Тьмы низких истин нам дороже, Нас Возвышающий обман».

У Цветаевой: «Нет низких и высоких обманов, есть только низкие обманы и высокие истины».

Окончание следует…