Хулиган как хулиган

2. В новой его книге интерес представляет самый первый рассказ - об аресте Лимонова и его бойцов на пасеке в Горном Алтае. Об этом сам Лимонов писал много раз (в том числе, откровенно фантазируя и приукрашивая, в предсмертном романе "Будет ласковый вождь"). Писалось об этом и другими.

Главный вопрос - собирались ли партийцы действительно начать партизанскую работу на территории сопредельного Казахстана - в этих описаниях подавался по разному. Лимонов писал уклончиво. Иногда прямо отрицал. Гребнев, наоборот, пишет о решении взорвать на казахстанской территории электростанцию, как о чем-то определенном. Равным образом и о стволах, оказывается, все же имевшихся у нацболов. Это признание любопытно с разных точек зрения.

3. Все же остальное в книге - сплошной мордобой да пьянка, о которых, наверное, так интересно вспоминать 20 лет спустя. Он мне по морде, я ему, кровища льется, менты прессуют, обыватели дрожат. Какая уж тут политика, хулиганы-отморозки резвятся. А в общем, затюканных реформами мирных граждан даже жаль. Из реальных политических подвигов рассказчика приведен всего один - дал пенделя, в прямом смысле слова, Ксении Собчак, заступившись за собственную бабушку.

4. Даже вполне сочувствуя идеям автора, читать все это скорее неприятно. Книгу "Бестиарий", как я понял, Гребневу помогал ваять литобработчик. Вроде как мемуары престарелому генералу. Надо полагать, такой же спец присматривал и за нынешней книгой, спрямлял углы, делал стиль более литературным. Ну и перестарался . Даже удивительно, что все описываемые безобразия так однообразны. Нет здесь ни порыва, ни героики, даже дикости, так, тупые пьяные будни, усредненно изложенные.

5. Вот образчик стиля, средне-статистического такого. Рассказчик узнает о смерти брата и размышляет по этому поводу "Уже почти год мы с братом общались очень напряженно, часто дрались. И уже не могли найти точки соприкосновения, они либо стерлись, либо осыпались и выцвели со временем. Да и соприкосновения тоже уже не было, за этот почти год мы ни разу не обнялись. Виделись нечасто.Последний раз я видел его недели за три до этого. Я пришел с работы, а он расхаживал по квартире в трусах и с бокалом для мартини в руке, из которого он пил разбавленную в литровой банке настойку боярышника. Лицо его было разбито. Опухшие губы и нос, синяки под глазами.

– Кто это тебя опять? – не без злорадства спросил я.

Он был в хорошем настроении и захрипел:

– Прикинь, Сид, пошел тут к Сныц дворами, смотрю, пацаны в футбол играют, думаю, тоже поиграю! – Он отставил правую ногу назад, выпятил грудь, принял свою ораторскую позу. Рука с мартини… тьфу, с боярышником впереди и вверху, как будто тост говорит. – А ты знаешь, Сид, я играю жестко, поотбивал им там лодыжки! Ха! Тут из кустов вылезают трое, Сид. Я думал, таких в девяностые всех перебили! – Он закатывает в негодовании глаза, а сам смеется" Ну и побили его, как обычно.

РЕЗЮМЕ. Сама по себе книжка ровно ничем не примечательна, собственно, она вообще не является художественным фактом. Но задуматься заставляет. В свое время Лимонов хотел разбудить народную стихию, привлечь пассионариев, привлек же в небольшом масштабе городских хулиганов, да книжных мальчиков, долго под его знамёнами не задержавшихся. Кто-то рванул вверх, кто-то (большинство) вернулся в свое первобытное состояние. Это был интересный, нужный социальный эксперимент. Просвет во мгле 90-х. Но, как бы это сказать, интереснее все же читать дневники самого доктора Моро (тем более, если это, как в данном случае, великий писатель).