Все чужое

Тотальная ирония присутствует, в отличии от внятной истории. В итоге получается не экспериментальная проза, а какой-то, прости Господи, Бегбедер, и то, скорее, его троюродная копия. Особенно раздражает склонность к красивостям при стилевой, скажем так, небезупречности (как говорится, губы красили, а голову не мыли).

2. Дальше можно рецензию не читать. Как и книгу. Но ведь забавно, что именно современные литературные школьники (тут я не про возраст автора, мне неизвестный) простодушно воображают признаками современной же, да еще и «модной» литературы (причем тут не важно – представляют искренне или как материал для своей неумелой пародии).

Неужто - к слову о задах - гомосексуальную тему? Эдакая романтика: "у него невероятно длинные, накачанные ноги, белые трусы Calvin Klein, в которых уложен неплохой член, и татуировка на широкой твердой груди – какой-то наивный рисунок, похожий на панно из Сьерра-де-Сан-Франсиско." Для автора, впрочем, что гомосексуалисты, что филателисты - очевидно, нужна была некая сквозная тема, мотив, придающая происходящему намек на неоднозначность, стереоскопичность и прочие глубины. Получилось грубовато.

3. Чего еще модненького? Бренды без конца и без края , товарные и интеллектуальные (как замешано в приведенном выше отрывке)? Все Лиотар да Лакан, Бунюэль да Тарковский, да прочие. Чуть не на каждой странице такое "Нежно, как из соседней комнаты, играют «Метаморфозы» Филиппа Гласса". Или "Артур включил музыку – Li Xianglan «Plum Blossom». Там потом и весь альбом «Shanghai lounge divas» будет играть, но эта песня первая". Тоже мне, мода, четвертьвековой давности, нелепая в наше время no brand.

4. Ну то есть на колхозной дискотеке оно может ничего, даже за интеллектуала сойдешь, но ведь автор пишет историю из жизни высшего общества! Это тоже, видимо, его модная фишка? Роковые красавицы, нежные, интеллектуальные мачо с «широкой твердой грудью», заказные убийства, элитные бордели... Элита везде и всюду! Не курица чихнула! То есть, так: автор пытается подпустить тут тонкой иронии и самоиронии, но делает это, образно выражаясь, слишком толсто, отчего ему никто не поверит, хоть бы он кричал в голос "Братцы, да вы что! Это я троллю! Это ж прикол! Это ж этот…симулякр". Э, сам ты прикол, сам ты симулякр.

5. А больше всего, автор, как кажется, делает ставку на интеллектуальность своей прозы. Это, конечно, надо (не надо!) видеть: " Все ритуальные действия текстуальны. Все, что мы повторяем изо дня в день, мы где-то видели или читали, это не наше, это чужое, уже изреченное.Вот я просыпаюсь утром, включаю радио, ставлю на огонь кофе – посмотри, как я зажигаю спичку, как герой того фильма. Интересно, а у него чей жест? И кофе этот утром ставлю, как видел где-то, и радио – тоже из кино. Все чужое, ничего своего. Все, что дальше делаешь в течение дня, такое же – ничего своего, все заимствованное. Какое уж тут разнообразие – жестов на всех не хватает. И память такая же – все не свое, все уже где-то в кино виденное и подсознанием отредактированное. Может, и было в моей жизни что-то уникальное, но пока в кино не увидишь – не вспомнишь. Что даст моим героям этот пересказ". Какие тонкие, новаторские замечания!

РЕЗЮМЕ: Чем хороши "Участники", так это наглядной иллюстрацией тупика такого - типа интеллектуального, типа постмодерного, вообще «французистого» - романа в нашей литературе. Даже жаль, но – тупик несомненный. Выход в фантастику, в фольклор, в философию, в фанфики, в физкультуру, в филармонию, в филателию – но не сюда. Этим книга даже полезна. Захочешь написать что нибудь такое, а в голову сразу лезет цитата из Епифанцев: "они останавливаются и смотрят на закат. - Ты знаешь, что такое экономика дара? - говорит он" . Не знаю, и знать не хочу, такие дары нам не нужны и даром.

Михаил ГУНДАРИН