«Воздух»! Кино-терапия

«Воздух» — военная драма от режиссера Алексея Германа-младшего. Кинофильм повествует о девушках/женщинах-летчицах времён Великой Отечественной войны. В главной роли — Анастасия Талызина. Роль Сергея Безрукова тоже нельзя назвать второстепенной — его киногерой этими девушками в качестве командира полка командует.

Сразу оговорюсь, «Воздух» — кинофильм хороший. Аллюзия: это, конечно, далеко не «Мой друг Иван Лапшин», фильм давнишний, но великолепный (тоже Алексея Германа, но покойного, старшего, то бишь отца того, который младший и ныне здравствует), однако всё равно хороший. А может, и отличный, если рассматривать его с точки зрения «благодатных» и неоднократно разработанных в культуре/искусстве тем: война, блокада Ленинграда, женщина и война, женщины-фронтовички, и более широко — жизнь и смерть.

Даже то, что «Воздух» склеен из автономных (полуавтономных) эпизодов, словно нанизанных на… разные (пусть и скрепленные меж собой) нити, не снижает качества всего фильма: режиссуры, сценария и операторской работы (про актерскую пока умолчу, оставлю на финал). Жизнь ведь тоже склеена из эпизодов, порой если и не алогичных, то точно нелогичных, то бишь вне рамок формальной логики. А может, в нашем случае всё банальней и объясняется сугубо «техническими моментами»? Фильм был снят не на одном дыхании, а на двух — его съемка приостанавливалась более, чем на полтора года, потом её возобновляли и съемочную группу пришлось собирать повторно.

В кинофильме много натурализма, смертей и крови, тем не менее переизбытком я бы этот «натурализм» не назвал. И «на грани» не назвал бы. Хотя, конечно, это не натурализм в «медицинском» понимании основоположника направления Эмиля Золя и не натурализм «меданской группы» (Ги де Мопассана, Альфонса Доде или Поля Плексиса), не «социальный» натурализм немца Герхарта Гауптмана или наших соотечественников Петра Боборыкина, Михаила Арцыбашева и отчасти Александра Куприна («Яма»), Викентия Вересаева («Записки врача»), и Ивана Бунина («Деревня»). Ибо, как ни странно, художественный натурализм великих литературных творцов эмоции вызывает (или когда-то по моей молодости вызывал). А киносоздатели «Воздуха» смотрят на все события, которые они из небытия воссоздают в цифровой видеокартинке, словно со стороны. Свысока. Как сторонние («независимые») наблюдатели. Холодным взглядом. Добро и зло приемля равнодушно. Соответственно, и ты смотришь их фильм как будто со стороны. Тоже как сторонний наблюдатель. Из-за облаков. Через призму (глазами) создателей. Эмоции, конечно, есть, но я не сказал бы, что их море. Их минимум миниморум. К тому же кондовые штампы ещё советского кино- и литературного искусства со скупыми мужскими слезами искренним эмоциям почему-то не способствуют (а не искренним — не помеха).

Что-то в художественном кинофильме явно сделано под документальную хронику (как скрепы для автономных эпизодов). Вернее, под документальный фильм. Ещё вернее, под нечто среднее между документальным фильмом и кинохроникой.

…Помните документально-очерковую книгу лауреата Нобелевской премии Светланы Алексиевич? В этом случае я не про сюжет, а про название её произведения. Так вот таки да! У войны не женское лицо — самая первая аллюзия из позднесоветских времен, которая моментально приходит на ум. Но в фильме «Воздух» это лицо как раз женское, даже девичье, очень юное и красивое (хотя кое-где актриса, сыгравшая главную роль, на мой взгляд, переигрывает, театральность берёт своё… и не просто нейтральная театральность, а то, что называется театральщиной).

Но фильм с полным основанием можно назвать не театральным, а «литературоцентричным», хотя эта «-центричность» кинокартины вторична, ибо войны, о которой повествовали писатели в 60–70-х и даже 80-х годах прошлого столетия, сами побывавшие в огненном аду, Герман-младший из-за своего возраста, конечно, знать не может.

Однако, возможно, именно поэтому создателям кинокартины удалось избежать превращения в то, что называется литературой… в данном случае не литературой, а шире — искусством травмы. Искусством, которое тоже давно стало расхожим клише/штампом. «Воздух» — это не кино травмы, а скорее кино-терапия (и не я это первым заметил).

…Думаете, парадокс?