Любимое кино: «Жертвоприношение» (1986 г.)

Последний фильм Андрея Тарковского. Но последний не по воле автора: уже на съемках Тарковский тяжело болел, а вскоре, после выхода картины, скончался, оставив «Жертвоприношение», как завещание-ребус, в котором все же угадываются мотивы будущего мира по Тарковскому и предчувствия собственной гибели.

Тарковский снимал фильм уже в Швеции, на родине Бергмана, взяв в команду бессменного оператора, своего кумира Свена Нюквиста и близкого друга Бергмана Эрланда Юзефсона на главную роль. Это второй фильм Тарковского, снятый в вынужденной эмиграции режиссера, но выглядящий более удачно, нежели чем итальянская «Ностальгия», которую многие уже успели забыть. Хотя и «Жертвоприношение» – фильм далеко не идеальный, если не сказать, что спорный, но есть в нем то, за что его стоит любить.

По сюжету, Александр – бывший актер, а ныне критик-литературовед, который проживает со своей семьей в уютном доме в лесу, будто спрятавшись от всего остального мира – справляет день рождение, и к нему в дом стекаются гости: его близкие друзья. В этот же день небо прорезают реактивные самолеты, и начинается война. Неверующий Александр молится, и просит Бога вернуть все в обычное состояние, а взамен обещает отречься от семьи, пожертвовать своим домом и навек замолчать. Но сюжет здесь далеко не главное: для Тарковского это лишь каркас, на который можно натянуть многоминутные монологи героев обо всем. Впрочем, тот факт, что в этот раз Тарковский писал сценарий «Жертвоприношения» уже самостоятельно, лишь взяв маленькую основу у «Ведьмы» Стругацких, показателен по тому, что герои даже не разговаривают, а многостранично рассуждают.

Разбирать по полочкам «Жертвоприношение» – задача далеко не из легких, и это не первый раз, когда я набираю текст и натыкаюсь на ступор. Не зря я назвал его «ребусом», ведь это именно тот формат, при котором автором говорится многое, но ни о чем конкретно. Не буду вдаваться в христианские и религиозные детали, в коих я не больно уверен, но выцежу несколько своих мыслей по поводу этого сложного, но прекрасного фильма.

Если так подумать, то фильмы Тарковского никогда не блистали оптимизмом, но в «Жертвоприношении» кажется, что режиссер еще более сгустил краски и разочаровался: в себе, в мире и в том, что искусство способно его изменить. Тарковский еще более явно чувствует приближение Апокалипсиса и единственное, что он может сделать – предупредить. Только жалко, что выбирает для этого форму столь неудобоваримую, как философская притча, что этот клич мало кто слышит. Впрочем, это лишь одна нить рассуждений. Другая, схожая по мотиву, относится к тому, что прогрессивный человек этот Апокалипсис приближает самостоятельно, заменив духовный мир на материальный. И весь технический прогресс идет к разрушению мира, как говорит Александр: «мы используем микроскоп, как дубинку». Просматривая книгу с изображениями икон, Александр говорит о том, что все это утрачено, а мы забыли, как молиться. И еще, люди разговаривают, воспроизводят километры слов, вытекающих в никуда, и это никак не помогает – ведь слова не производят действия. Застывшая стагнация Александра сейчас – это переход от актера (человек действия) к критику, который слишком много говорит, но ничего не делает. И по контрасту с ним – его маленький сын, немой после операции на горле (еще одно предчувствие – у Тарковского был рак горла).

Тарковскому было что сказать, и сказал он чересчур много, что сложность этого фильма включает в себя огромное количество тем и рассуждений. И чем больше я смотрю «Жертвоприношение», тем явнее мне видятся его недостатки. Эта перегруженная сюжетная ветвь с логическими несостыковками; эта скупая театральность с необъяснимыми мизансценами, где герои просто мечутся из одного угла в угол; авторские самоповторы и прочее. В некоторых местах хочется упрекнуть мастера в дурновкусии: как, например, сцена истерики Аделаиды, кажется, скорее смешной, нежели чем трагичной. Или просто феноменально снятая сцена горящего дома, чей пафос снижается этими нелепо мечущимися фигурками и подъезжающей машиной скорой помощи, которая заберет сумасшедшего Александра в «страну небытия». Некоторые утверждают, что Тарковский здесь иронизировал, а то и вовсе спустился в глубины постмодернизма, но в это как-то верится слабо: фильмы Тарковского предельно серьезны. Может, столь небрежная работа усложнялась работой со шведской группой и их методом? Сложно сказать, почему «Жертвоприношение» столь восхищает, сколь и разочаровывает. На моей практике это первый случай, когда фильм и нельзя назвать плохим, но и больно хорошим тоже – он как бы где-то на стыке и в то же время остается для меня дорогой и значимой работой режиссера. Потому мне как-то сложно писать о нем и рассуждать: «Жертвоприношение» для меня – как большая философская загадка, говорящая много о чем и ничего толком не сообщающая. Но в этой недосказанности, в этом ворохе тем и мыслей, вместе с великолепной операторской работой и художественной составляющей, и есть то, что Тарковский пытается пробудить в нас – способность мыслить широко, чувствовать единение с природой и духом и постараться остановить насилие. Ведь один человек, который решился на действие, может изменить мир, и степень изменения будет зависеть от самого действия. А слова мы и так способны говорить день и ночь, и вчера и завтра…

Последний фильм Тарковского – это сложная загадка. В чем предназначение картины Леонардо Да Винчи «Поклонение волхвов», которая то и дело появляется в кадре? Если Александру помогает ведьма, а не бог, то почему в конце он сжигает свой дом? Или если он обращается к богу, зачем обращаться к ведьме? И кто вообще помог? Вообще, сюжетная линия с ведьмой кажется нарочито пристроенной к фильму, хотя, возможно, здесь есть и некий другой смысл. Как видно, я до сих пор теряюсь в сомнениях по поводу «Жертвоприношения» и многие считают, что фильм, мягко говоря, не самый удачный. Тем более, многие и вовсе не принимают того, что Тарковский снимал в эмиграции, где якобы была абсолютная творческая свобода, которой так не хватало режиссеру на родине.

Конечно, «Жертвоприношение» – работа спорная, но прекрасная. Не только своим выверенным визуально-художественным стилем, но и целой россыпью размышлений на тему. Вполне вероятно, «Жертвоприношение» нужно смотреть и воспринимать никак иначе, нежели чем просто фильм. Через какую-то призму, где даже преломленное изображение будет казаться более четким. А потому лично мне кажется, что мой путь к «Жертвоприношению» еще только идет.