Любимое кино: «Нью-Йорк, Нью-Йорк» («Синекдоха, Нью-Йорк», 2008 г.)

Уж не знаю, на какого массового зрителя рассчитывали прокатчики, подавая такую своеобразную картину – и уж тем более в ограниченный прокат (который, я даже не уверен, что вообще существовал; ощущение, что фильм вышел прямиком на DVD), но с названием они точно в очередной раз упоролись, опустив наиболее важное слово, предпочитая вызывать аллюзии на знаменитую песенку и мюзикл. Мало того, Нью-Йорка в фильме толком-то и нет, да и дело не в городе вовсе. Потому имею смысл приводить в заголовке два названия: одно, – от прокатчиков – по которому можно найти фильм в российском пространстве, и другое – официальное, каким он и должен называться, повинуясь воли автора. Потому в тексте я и буду использовать наиболее близкий к самому фильму второй вариант.

Еще долю иронии добавляет то, что Кауфману пришлось самому ставить свою работу. Сценарист таких киноработ, как «Адаптация», «Быть Джоном Малковичем», «Вечное сияние чистого разума» впервые становится режиссером, и это оказывается наиболее разумным решением, ибо плутать по лабиринтам слов, смыслов, абсурда и прочих нагромождений всего может только сам автор, в наиболее достоверной форме. И уж тем более, если «Синекдоха, Нью-Йорк» – работа саморефлексивная, показывающая жизнь и смерть творца, очень личная история о сложных темах.

Пересказывать сюжет и структуру режиссерского дебюта Чарли Кауфмана – задача невыполнимая, так как мы проходимся только по кромке, не задевая целой тонны сюжетных поворотов, аллюзий, сносок, метафор и глубинных размышлений. По сюжету нас ждет постепенно умирающий театральный режиссер Кейден Котар, которого здесь блестяще играет актер Филип Сеймур Хоффман. Довольно успешный режиссер провинциального театра, чей брак трещит по швам, а целая череда интрижек не приносит удовлетворения. Получив престижный грант на постановку, Кейден решает потратить эти деньги на спектакль всей своей жизни, создав нечто масштабное, живое, правдоподобное. Кейден собирает группу, выстаивает в ангаре целый город и симулирует подобие жизни.

- Любой разочарует, когда узнаешь его получше".

Чарли Кауфман свободен в своем сюжете, что позволяет ему спокойно маневрировать между темами и настроениями. «Синекдоха, Нью-Йорк» можно назвать абсурдистской меланхолично-пессимистичной драматической комедией – и то это определение не способно охватить ту ширь, на которую замахнулся автор. Первоначально можно подумать, что фильм об одной из любимых тем Кауфмана – о смерти. В начале фильма Кейден просыпается под звуки радио, вещающего об осени, как о стадии умирания; в газете он проходится по некрологам, и в целом этим утром ощущает себя как-то не очень хорошо. И водопроводный кран, сорвавшийся под напором воды и ударивший режиссера прямо в лоб, рассекая до крови, запускает цепь постепенного приближения Кейдена к смерти. Череда потерь и болезненных трансформаций тела Кейдена позволяют осознать, что жизнь конечна и, в целом, она прожита абсолютно впустую. И даже в работе – правдивом в своей брутальности жизни спектакле – он не пытается менять ничего, воспроизводя все потери, разочарования, не приукрашивая и не идеализируя свою жизнь. Что делает в этом фильме и сам Кауфман.

Но тематика смерти лишь одна из тем фильма Кауфмана. На самом деле, он пытается рассказать обо всем. Его фильм, как и масштабный спектакль Кейдена, не только о смерти: он об отношениях, жизни и вообще обо всем окружающем. Название не зря намекает на синекдоху – фигуру в стилистике, при которой часть является определением целого. Ангар, в котором выстроен целый город, в котором есть такой же ангар, в котором выстроен город, в котором есть такой же ангар… Эта рекурсия может продолжаться бесконечно, возводясь в миниатюру, в которой уже никто не сможет жить. Здесь же режиссер наставляет актера, играющего самого режиссера, который наставляет актера, играющего режиссера… Жизнь превращается в акт искусства, границы и пространства стираются, время перестает иметь значение. То, что есть у человека – это его жизнь и его смерть, и смерть как наиболее настоящее, что в этой жизни есть. Попытки обессмертить себя в рамках искусства, в надежде что кто-то продолжит жить за тебя, в конце концов, тоже ведут к умиранию. Жизнь – конечна, кино и театр конечны, мы обречены. Степень рефлексии автора Чарли Кауфмана пестрит пессимистичным взглядом на жизнь, замешанной на абсурде и юморе.

движутся дальше; ты их теряешь; ты теряешь свою красоту,

свою молодость; мир забывает тебя; ты осознаешь свою бренность,

теряешь один за другим свои качества; понимаешь, что никто за тобой

не следит и никогда не следил; ты думаешь только о том, чтобы ехать –

- не откуда-то и не куда-то. Просто ехать, отсчитывая время.

Теперь ты здесь, в 7:43. А теперь тут, 7:44.

А теперь... нигде".

"Синекдоха, Нью-Йорк» один из тех фильмов-головоломок, которые практически невозможно разгадать до конца. Ближайшие параллели можно провести между «Внутренней империей» Дэвида Линча и «Реальностью» Квентина Дюпье (это чтобы все понимали, с чем примерно придется столкнуться). Кауфман вложил в картину огромное количество смыслов и сюжетов, как-то соединив это между собой. Этот интеллектуально – рефлексивный коллаж на темы режиссуры, авторства и смерти; далеко не то кино, которое нужно было массовому зрителю, и первая режиссерская работа Кауфмана оказалась где-то глубоко на задворках. Совсем недавно он порадовал своим фильмом «Думаю, как все закончить», еще раз доказав, что он крайне неоднородный автор и режиссер, запутывающий зрителя в лабиринтах своего или чьего-то разума с его бесконечными измышлениями о смысле существования. И как режиссер он состоялся не менее удачно, чем как сценарист.

«Синекдоха, Нью-Йорк» придется на вкус не каждому, но тому, кто его посмотрит, может быть, будет сложно воспринимать что-то иное: степень измышлений и открытости поразительно высок, и как тут не подумать о том, что мы сами – режиссеры собственной жизни, над которой довлеет еще режиссер. Что жизнь подчинена неким драматургическим стержням и режиссерским решениям. Или это все просто иллюзии и мы не живем по-настоящему? Сказать, что мне был полностью понятен фильм – значит, сильно ошибиться, и потому «Синекдоха, Нью-Йорк» имеет колоссальный уровень ре-просмотра, который каждый раз будет подавать что-то новое. На что Кауфман и надеялся, никак не объясняя свой фильм, давая зрителю возможность решать самому – что это было и чем является.