Зульфия Каримова: «Башкирская литература верна себе»

У нас легко попасть на страницы газет и экраны телевизоров тому, кто совершил вояж в места отдаленные, за рубежи нашего Отечества. Любой, кто побывал даже на курортах Турции, уже как бы отмечен неземным светом и ему чуть ли не смотрят в рот, ожидая истин, как от пророка.

А уж если это иностранец, он может пороть любую чушь, может размахивать своей неприличной фамилией, зная, что не возразим: из вежливости промолчим, примем, как должное. Все это – следствие почти что насаждаемого московскими СМИ культа запада, вообще заграницы, хотя при ближайшем рассмотрении (видели – знаем) заграница обдает пшиком, хорошо если дезодорантным. Другое дело те, кто уехал, чтобы лучше понять свое же Отечество, разобраться, что в нем хорошего и рассказать об этом – и тем, кто живет на Западе, и нам с вами.

Зульфия Каримова родилась в Уфе, здесь стала кандидатом наук. Прожив несколько лет в Англии, она защитила докторскую диссертацию на тему «Формирование национального самосознания в башкирской литературе».

– Зульфия Закиевна, как вы пришли к мысли написать докторскую диссертацию на такую тему? Нужно ли было ехать так далеко?

– Думаю, да. Я поехала за методологией, там она другая, вернее сказать, их там много. Я долго искала ту, что подходит, постепенно нашла. В моей диссертации большая глава по истории Башкортостана, это основа диссертации. Это связано с тем, что литература отражает историю народа, и ее развитие, становление ее жанров также связано с историей. У нас обычно идет чисто литературоведческий анализ, эти работы часто носят чисто литературный характер. Я считаю, что это принципиальный момент, что литературоведческие работы должны иметь философскую и социологическую основу под собой. Например, это может быть не просто анализ литературных жанров, но можно говорить о жанрах как определенном способе отражения мира. Например, эпический – это способ восприятия мира, а это философская концепция в своей основе: мир видится как некая непротиворечивая целостность без разделения на часть и целое.

В анализе современных жанров можно помнить, например, о диалогической традиции, которая тоже предполагает определенную форму восприятия мира. Литературоведческие работы предполагают не просто анализ произведения, но они дают представление о том, как люди мыслят и чувствуют, о том, как они видят себя, других и мир, то есть они дают определенную картину мира, а это философская категория. В анализе литературы надо иметь в виду различные концепции, например, эпическое, мифическое и фольклорное мировоззрение, и разные формы современного видения мира или как идея современности вырастает из эпического и фольклорного мировоззрения и связана она с ним или нет.

Социологический момент также очень важен, но это необязательно социология в традиционном понимании, но может быть, например, социология человеческого сознания или такие понятия, как солидарность или отчужденность, или гендерные роли, могут анализироваться через понятия искусства. Идея такая, что здесь нет редукции одного к другому, но связь литературы, философии и социологии необходима. Это очень сложная задача – найти такую связь. Например, работы Мустая Карима выражают тип мировоззрения и способ восприятия мира целого поколения или поколений башкир. Это и литературная, и социологическая, и философская проблема. Здесь важно соотносить литературный анализ с определенными теориями (например, разные теории мифического мышления) и прямо вводить это в анализ.

– Очень интересно поближе познакомиться с вашим исследованием. Чем бы вы объяснили тот факт, что эпос, вообще фольклор, занимает такое большое место в башкирской литературе?

– Что следует из этого, какие особенности башкирской литературы вы могли бы отметить?

– Тяга к фольклору оборачивается мифологическим самосознанием. Оно просвечивает сквозь текст, не совсем укладываясь в соцреализм, существует в скрытой форме и противостоит, таким образом, советской литературе. Вот такое типичное произведение – Кирей Мерген, повесть «Бесконечное лето». Казалось бы, типичный соцреализм, а если посмотреть с другой стороны – там карнавальная культура, там все иерархии сведены на нет, множество фольклорных элементов, так что структурно это противостоит соцреализму, такая скрытая оппозиция.

– Разве это никогда не замечалось?

– В чем была главная идея вашего исследования?

– С пространством ясно. А со временем?

– Любопытно, как вы объясните преобладание поэзии над прозой?

– Чем объяснить большой пласт исторических романов в башкирской литературе?

– Знают ли башкирскую литературу на западе?

– Десять лет вас не было в России. Что вас поразило по возвращении?

– И возвращаясь к нам, такой вопрос, – какие изменения происходят сейчас в башкирской литературе за последние годы?

– Существенных изменений, радикальных сдвигов нет. Башкирская литература верна себе, своим традициям. Но изменения все-таки идут. Так видимо и должно быть.

«Истоки». Из рубрики Собеседник. 16 МАЯ 2018, 14:15.

Источник: Айдар Хусаинов и культура Уфы