Кружевные мелодии счастья и трагический аккорд

В совершенстве владея этим искусством, пианист удивляет нас неистощимой музыкальной фантазией, когда никакие условности не мешают «блуждать по закоулкам своей души».

В 2000 году в Москве на Втором международном конкурсе имени А. Скрябина Танел Йоаметс получил звание лауреата и стал настоящим любимцем публики и прессы. Гастрольные поездки открыли его имя и зарубежному зрителю. В 2010 году у себя на родине музыкант стал стипендиатом в номинации «Эстонский исполнитель года». С сочинениями Александра Скрябина у него, вероятно, связалось прочное и незабываемое ощущение: мир совершенен, мечта стала действительностью, и хочется воскликнуть: «Остановись, мгновение!». Я не преувеличиваю, такие моменты, такие встречи с «гением красоты» принадлежат к самому редкому, самому прекрасному, что можно испытать в жизни.

Концертная программа представляет нам музыку Серебряного века – Прелюдии Скрябина, ор. 11. Этот цикл композитор писал с перерывами в течение восьми лет. В 1890-х годах он сочинял исключительно для фортепиано, и все созданное в этот период отмечено глубоким влиянием Шопена. А в середине 1900-х в творчестве Скрябина сложился индивидуальный стиль – с импульсивной, капризной ритмикой и многослойной фактурой, а звукосочетания получили новую, чувственную окраску. Вошедшие в постоянный обиход композитора диссонансы – иногда дерзкие, но выразительные – оставляют слушателя неспокойным, но благодарно взволнованным.

В России, особенно в первую четверть прошлого века интеллектуальная музыка Скрябина с ее изощренной красотой пользовалась огромной популярностью. Но и сегодня этот фантаст и мечтатель вселенских масштабов остается в своем искусстве непревзойденным новатором. Во влекущих к себе мелодических фразах, как бы надломленных, чувствуется, что автор вводит нас в круг своих размышлений и мятежных порывов. Иногда звуковой рисунок тонок, как намек, нежен, как ласка. Увлеченная в скрябинские миры, публика горячо аплодирует уникальному дуэту – звуковому решению исполнителя и мастерству композитора.

Свое выступление Танел продолжает сочинениями Сергея Рахманинова. В начале ХХ века у композитора окончательно сформировался романтический стиль – с распетыми лирическими мелодиями, полифонией аккомпанирующих голосов, с полнозвучными аккордами, имитирующими колокольный звон. Все это слышится в его Прелюдиях из опуса 32. Среди пьес этого жанра прозвучала сумрачная Прелюдия си-минор, отличающаяся мелодичным перезвоном колоколов.

Примечательно, что Пятая, Одиннадцатая и Двенадцатая прелюдии созданы Рахманиновым за один день, что говорит о небывалом творческом вдохновении композитора. Первой родилась лучезарная Прелюдия соль-мажор. Умиротворенность, плавное движение и парящая в вышине легкая мелодия жаворонка придают ей неповторимое очарование. Замыкающая цикл соль-диез минорная Прелюдия, напротив, полна печальных раздумий, переливчатым звоном своих колокольцев зовет в неоглядные дали русской осени.

Благодаря Танелу в компании русских музыкантов оказался и пришелец с берегов Рейна, Людвиг ван Бетховен, завоевавший своими творениями весь мир. Осип Мандельштам посвятил «Оду» Бетховену, композитору, с «кем можно глубже и полнее всю чашу нежности испить». Свои стихи он инкрустирует портретными штрихами Бетховена, соответствующими нашим представлениям:

Бетховен пришел в музыкальное искусство с новыми формами и смелым языком на основе героического содержания. Наряду с «развлекательными» произведениями в духе традиций дворянского салона XVIII века, он писал сочинения, в которых прокладывал свой путь, отличающийся от пути предшественников.

В его музыке дошло до нас порывисто-страстное человеческое устремление к счастью, к свободе – через борьбу и страдания. Этот девиз пронизывает все его творчество. Но из цикла тридцати двух фортепианных сонат исполнитель выбрал ре-мажорную (ор. 28 № 7), наименее страстную, именующуюся «Пасторальной». Здесь мы услышали бодрый венский танец, прониклись скорбной патетикой Ларго, восхитились головокружительным Скерцо, в котором «смеющиеся» каскады нот легко порхают, словно крылья бабочки. Казалось, сам дух Бетховена носится над клавиатурой, изъявляя свою волю. И в этом звуковом воплощении властелин рояля испытывает возвышенное состояние души, о чем и писал Гете:

Не утомляя публику лишними поклонами и не дожидаясь благодарных аплодисментов, блистательный солист без устали играл «бисовые» номера. Музыкальным парадом прошли сочинения композиторов: задумчивый Скрябин со своим знаменитым до-диез минорным Этюдом, светлый, мечтательный Григ с лирической «Весной», негодующий Шопен с трагическим «Революционным этюдом».

Не остался без внимания и французский импрессионист Клод Дебюсси с его «Отражениями в воде». Под пальцами пианиста задрожала легкая зыбь заснувших отблесков. И в неторопливых картинах волнистое зеркало звучаний отразило чарующую прозрачность аккордов и плавно набегающих арпеджио… Так мое воображение читает эту «музыкальную живопись». Но музыка многозначна, поэтому восприятие допускает самые неожиданные варианты. И вполне вероятно, что на «мольберте» музыканта может оказаться иная картина, нарисованная вашей фантазией.

Танел познакомил уфимского слушателя и со своим талантливым соотечественником, композитором Лепо Сумерой, исполнив его фортепианную «симфонию» «Пардон, Фридерик!». Ее эклектический стиль, где встречаются разные эпохи, где элегантная мазурка Шопена звучит в обрамлении мелодических узоров и гармоний современного автора – все это вызвало интерес и одобрение зала. Поклонники высокого искусства бесконечно благодарны эстонскому музыканту за радость встречи, за щедрость души и таланта.

Постоянные посетители концертов отмечают работу творческих коллективов филармонии, их интересные проекты и организацию гастролей выдающихся артистов, чьи выступления оставляют незабываемые впечатления. В те волнующие мгновения, когда к нам слетаются волшебные грезы, а душа и чувства сливаются в страстном объятии, уже не сомневаешься, что жизнь без музыки была бы ошибкой.