Нет слаще слова «жизнь». Часть пятая

В 1945–1946 гг. на положение спецпоселенцев была переведена часть немцев, мобилизованных в 1942–1944 гг. в рабочие колонны (трудовую армию), но не подвергавшихся выселению. А в течение 1943–1944 гг. судьбу немцев разделили калмыки, карачаевцы, крымские татары и др. В момент прибытия на спецпоселение из Крыма насчитывалось 228392 чел. [1] Сразу же после освобождения Крымского полуострова — 18 мая 1944 года насильственной депортации подвергся весь крымско-татарский народ; чуть позднее — еще около 36 тысяч человек — армян, болгар и греков.

Что касается системы трудовых лагерей, то очевидно в основе их организации лежала система ГУЛАГа. К концу войны была восстановлена довоенная структура ГУЛАГа. В Российской Федерации гулаговские районы располагались в основном на европейском Севере, Урале, Дальнем Востоке и в Сибири. Лагерная статистика не учитывала огромных масс людей, прошедших через лагеря ГУЛАГа не в качестве заключенных, а в ином статусе. Так, лагеря ГУЛАГа были определены местом дислокации для мобилизованных в 1942–1945 гг. в Трудовую армию советских немцев [2]. И возможно не только немцев. Существовала также сеть так называемых «кулацких» ссылок — для крестьян, раскулаченных и выселенных в период сплошной коллективизации сельского хозяйства, которая продолжала существовать без изменений к началу 40-х годов. Население «кулацкой ссылки» в период 1934–1944 гг. называлось трудпоселенцами. Причем, термины «спецпереселенцы», «трудпоселенцы», «трудпереселенцы», «спецпоселенцы», являются синонимами [3]. За период с 1 января 1941 г. по 1 января 1942 г. численность трудпоселенцев сократилась. Было освобождено 64590 чел, из них по постановлению СНК СССР от 22 октября 1938 г. детей трудпоселенцев по достижении 16-летнего возраста — 62808 [4]. В первые месяцы войны существовал запрет на призыв в армию лиц, находившихся в трудссылке. В ряде восточных регионов СССР удельный вес призванных в армию трудпоселенцев был значительно ниже среднего уровня. В Уральском регионе и ряде других областей многие трудпоселенцы — мужчины призывных возрастов были заняты на важных промышленных объектах, являлись квалифицированными рабочими, бригадирами, мастерами и т. д. и имели бронь. На Урале, Сибири, Дальнем Востоке, где целый ряд трудовых коллективов, занятых на лесоразработках, золотодобыче и др., состоял почти исключительно из трудпоселенцев, было весьма сложно произвести их крупномасштабную мобилизацию в армию без серьезного ущерба для производства.

«Да, вот такие были тяжелые времена, и все же умирать не хотелось. А было желание, даже если умрем, убить хотя бы одного фашиста. Я вспомнил о том, что собирался обратиться к комиссару батальона. Он хорошо знал меня еще с того времени, когда я работал посыльным в штабе. Я надеялся, что он поддержит мое желание отправиться на фронт и поможет. Как говорится, на ловца и зверь бежит. Нежданно-негаданно, встречаю комиссара батальона. Нас, арестованных, в это время кормили в столовой. Он вошел туда и на его вопрос: «Что вы, товарищ Валеев, только втроем кушаете, а где остальные?» — мне пришлось сказать всю правду. Комиссар изменился в лице, глаза вытаращил, проматерился и сказал: «Вот что, товарищи бойцы, покушайте и в гауптвахты. Это мой приказ. Сержант, вы ведите их туда, а потом своему командиру доложите, что я отменяю его приказ, то есть приказ командира роты. А с батальонным командиром я сам поговорю». Сержант отвел нас на гауптвахту. Вечер еще не настал. И народ с работы еще не вернулся. На гауптвахту явился наш старшина, попросил книгу арестованных, что-то написал и, обращаясь к нам, — «Ну вы, собаки, особенно Валеев, я еще доберусь до вас, пошли», — сказал и вывел нас. В казарме (землянке) нас с шумом и возгласами встретили товарищи. После всего этого я, наконец, обратился к комиссару с просьбой отправить меня на фронт. А он мне: «Товарищ Валеев, желающих отправиться на фронт очень много. Но пока ни кому на это еще разрешения не дано. Фронт и строительство военного завода — это задачи одинаковой важности. Достроим завод, и все вместе отправимся», — и вернул мое заявление.

Дошли слухи, что враг стоит под Москвой. Он, кажется, с юга к Донбассу приблизился. Кажется, появились и сомнения в победе над фашистами. Среди товарищей слышалось: «Нам «каюк», если возьмут Москву, плохи дела». В то время и командиры, и политруки говорили: «Московский фронт — решающий фронт.

Правительство из Москвы переехало в Куйбышев, только Сталин не оставил Москву. Он принял в Москве парад. И когда провожал бойцов на фронт, держал речь, в которой сказал, что враг коварный и сильный. Но он не сильнее нас. Мы сильнее духом. Мы защищаем свою землю, народ, Родину. Мы сражаемся за свободу, и этим сильны. «Наше дело правое, враг будет разбит. Победа будет за нами!»». И, несмотря на то, что враг уже в 39–40 км от Москвы был, сказал, что «На наших улицах будет праздник».

Вот так вот собравшись как-то и обсуждая ситуацию, кто-то сказал: «Гляньте, а Сталин-то сердечный человек оказался. Сам в Москве остался, парад принял. Москва — цель врага, Кремль в любую минуту под бомбами может остаться, а он там живет».

Зимой 1941–1942 годов под Москвой шли ожесточенные бои. Сначала в сводках говорилось о том, что фашисты вышли на направление Калинин-Минск-Смоленск. Тогда у нас еще была надежда, что Красная Армия в силах раздавить немецкую армию.

Бои за Смоленск прошли в исключительно невыгодных для войск Западного фронта условиях. В то время отошедшие из приграничных районов ослабленные дивизии направлялись в тыл фронта для переформирования и доукомплектования. Соединения пяти армий (22, 19, 20, 21, 16-й), прибывшие из глубины страны, еще не были полностью сосредоточены и развернуты на намеченном рубеже обороны, проходившем вдоль среднего течения рек Западная Двина и Днепр. Дивизии этих армий не успели закрепиться на указанных им рубежах, так как многим из них пришлось с ходу вступать в бой. Всего к началу Смоленского сражения в первых эшелонах армий Западного фронта занимали оборону 24 дивизии. В среднем на каждую из них приходилась полоса шириной 25–30 км [5].

Бои же за Москву начались 30 сентября, продолжались до апреля 1942 г. и получили у немцев кодовое название «Тайфун». Но в результате непрерывного наращивания сил на московском направлении за счет переброски резервов из тыла и стойкости советских войск в конце октября 1941 г. наступление противника было приостановлено на рубеже Селижарово, Калинин, восточнее Волоколамска, Наро-Фоминск, Тула, Тим. Однако фашисты начали новое наступление на Москву 15–18 ноября 1941 г., которое завершилось для них провалом 4–5 декабря 1941 г. 8 января 1942 г. начался завершающий период битвы под Москвой. Решительными ударами на Витебском, Смоленском и Ржевском направлениях войска Северо-западного и Калининского фронтов под командованием генералов П. А. Курочкина и И. С. Конева глубоко охватили группу армий противника «Центр». В ходе наступательных операций в январе–апреле 1942 г. армии Северо-западного, Калининского, Западного и Брянского фронтов отбросили противника на запад и продвинулись на глубину 100–150 и более км.

«В боях под Москвой победа Красной Армии дала нам силы и желание жить, как бы удвоила-утроила наши силы в работе.

Немецкое командование свой проигрыш битвы под Москвой объяснило холодом российской зимы в этот год и стало готовиться к наступлению летом 1942 года. И действительно, в начале лета они начали наступление с юга. Враг захватил всю Украину, Донбасс и с целью пройти Кавказ и Среднюю Азию, вышел в направлении Сталинграда. Фашисты сгруппировали здесь всю свою мощь с тем, чтобы уничтожить основные части Красной Армии. Турция, Япония ждали, что Красная Армия будет разбита под Сталинградом. Политруки нам объясняли, что турки и японские самураи готовы вступить в войну в случае поражения дружественного Советского союза под Сталинградом».

________________

[1] Население России в XX веке… С. 169

[2] Вклад заключенных ГУЛАГа в победу в Великой Отечественной войне. В. А. Пронько и В. Н. Земсков // Новая и Новейшая история. 1996. № 5. С. 142

[3] Население России в XX веке… С. 291

[4] Там же. С. 292

[5] Вторая мировая война. Краткая история. С. 133

Сост.-комментатор — к. и. н. З. Р. Рахматуллина; перевод В. Ж. Тухватуллиной.

Продолжение следует…