Черниковский нарратив

Я родилась и прожила в уфимской Черниковке четверть века.

В детстве район воспринимался буквально целым городом. Существовала Уфа, а была Черниковка. Две панельные пятиэтажки, покрытые “скальником”, да пара двухэтажек по краям выглядели как грандиозное пространство. Мы росли среди настоящего богатства берез, рябины, снежноягодника и диких яблонь. С последних мальчишки палками сбивали “тыблыки”. Они так и называли их: “тыблычки”. Почему – неизвестно.

В густых кустарниках за домом мы сооружали “апартаменты” из картонных коробок и уютно располагались на тех же картонках, как в шезлонгах. Правда, долго не отдыхали: руки тянулись обновлять и расширять владения.

Бегали вокруг домов, извлекали из высокой травы “соломинки”. Сок колосистой травы каждый хотя бы раз опробовал на вкус. Кажется, я до сих помню это освежающее ощущение.

Подъезд гудел, сотрясался от топота: на каждом этаже, почти в каждой квартире – по двое, а то и трое детей. Все рыщут туда-сюда.

Люди сидели во дворах, на собственноручно сколоченных лавках; бабушки в платках прогуливалась по улице Черниковской, с ее тогда еще выщербленным, неидеальным асфальтом. Белые простыни развевались на бельевых веревках, рядом, на табуретке подремывала бдительная старушка…

За домом носилась ватага пацанят. Играли в футбол. Гоняли мяч до сумерек. Вытаптывали траву, и площадка становилась полноценным игровым полем. Иметь личный кожаный мяч означало обладать настоящим сокровищем.

Жительницы первого этажа кичились выращенной сиренью, караулили: ее вечно норовили наломать, нарвать пьяные мужики – дарили неуклюжий букет женам. Стоило даже детям подойти близко к сирени – их немедленно настигало возмездие в лице грозной хозяйки.

…А запах сорванной сирени разлетался по квартире, дразня солнечной весной и нагретым воздухом, пробуждая силы.

Машин кругом мало – девяностые. Если неожиданно хотя бы один мужчина приезжал во двор на авто – это становилось большим событием. Все тут же бежали поглазеть: дети открыто, взрослые выходили на балконы или выглядывали из окон.

Сейчас машин столько, что не осталось места для берез и рябин. Сиротливые пеньки. Когда смотришь на них, все равно представляешь макушки деревьев, которые высились до самого пятого этажа.

За книжками ходила в магазин «Планета», вблизи от кинотеатра «Победа». Иногда просто полюбоваться, полистать новенькие книжки. Иногда, чтобы выгрести из карманов все накопления и прихватить заветную книжку Дмитрия Емца. Кассирша знала меня, знала, что приду, как только появится новинка. Выход очередной книги я высчитывала интуитивно, установив некую закономерность, так как имела привычку оставлять на форзаце подпись и дату, когда книга была приобретена. Мне нравилось собирать личную библиотеку. Мной движил не только азарт читателя, но и коллекционера. Мечтала о большой комнате с бесконечными стеллажами, как в кино.

Читала я не только серию про Таню и Мефа, но и другие книги Емца — про космического пирата и планету Деметра; про компьютер, который вот-вот уничтожит Землю; про динозавров в московской квартире… Но особенно нравился сборник рассказов, который купила на первые подаренные бабушкой сто рублей — «Король хитрости». Филька Хитров — большая любовь из детства, друг, о котором можно мечтать.

Черниковцам всегда было, где провести летний отдых. Пляж неподалеку от Северного автовокзала и встречающая река Белая. «Гастелло» и озеро Мельничное с его «памятниками» на входе, галькой, землей и песком, с тарзанкой, с которой прыгали крикливые подростки.

А если очутиться на ДОКе, можно взять такси до пляжа на Уфимке. На ДОКе сразу чувствуется другая атмосфера: ветер приносит песок, и он скрипит на зубах. Даже привези тебя сюда с закрытыми глазами, быстро догадаешься — ты на ДОКе. Еще в десятых годах люди брали такси рублей за сто тридцать — сто пятьдесят и доезжали до пляжа.

Песочный пляж. Найти клочок земли, чтобы расположиться не так-то легко — кругом люди. В нулевых выглядел диким, запущенным. В десятых появилась плата за вход, беседки, мангалы и здоровущие бочки под мусор. Подростки, делая вид, что убираются, ходили на пляж по вечерам, на закате, когда вода становилась холоднее, и почти никого из отдыхающих не оставалось. Искали оброненные украшения или деньги.

От «Гастелло» на Мельничное добирались на массивном, выпуклом автобусе марки КАвЗ.

Мельничное любили за пятачки, на которых располагались одна-две компании; никто никого не беспокоил. Зе́лено-темные воды Мельничного тревожат в сумерках, кажется, зайдешь — и не выйдешь из воды, даже если неглубоко. Деревья точно врастают корнями в эту воду, и корни чувствуешь ногами, если купаешься на лесистых пятачках, а не на пляже с галькой и старым троллейбусом, невесть как сюда попавшим. Старый троллейбус — законсервированное нечто по пути на пляж. Как он здесь оказался? Мы, будучи детьми, шастали вокруг да около, крутились, хотели попасть внутрь, но все двери и кабина были замурованы насмерть!

…Зимой дети рыли траншеи в сугробах. Мороз не пугал. Теплые, «волосатые» гамаши, шубы, плотные шапки на завязках, варежки на резинках, чтобы не потерялись. С разбегу от подъезда — и в сугроб! Валяться. Мокрые-довольные приходили домой, отряхивались в подъезде под ворчание мам. Нередко в ход шла жесткая узорчатая хлопушка для ковров.

Играли в битки. Свинцовые такие шайбы. Мальчишки клали вкладыши от жвачек «Турбо» в выкопанную лунку и по очереди метали биток, выигрыш забирал тот, кто попадал несколько раз кряду. На смену игре в битки в нулевых пришло коллекционирование фишек с яркими рисунками, персонажами диснеевских мультфильмов. Сидели на бетонных ступеньках, прямо у подъезда, и бились фишками. Однажды я выиграла «банк» — штук сто, наверное. Играли не один час, и вконец скопилась солидная горка выигрыша. Потом, конечно, зареванному мальчику пришлось все вернуть: родители попросили.

Со школы класс часто ходил на физкультуру в парк «Химиков». Кто хотел получить отлично — брал лыжи. Но полкласса шли за тройкой — им полагалось бегать. Мальчишки и девчонки добегали до колоссальной карусели «Карнавал» (возможно, название было другое) — с фигурками коней, верблюдов да слоников, которые то взмывают вверх, то опускаются… На зиму фигурки снимали. Добираясь до заветной карусели, дружно забрасывали марафон. Взбирались на бортики, хватались за прутья, раскачивали, что требовало немалых физических усилий. Раскачивали по очереди, делились друг с другом байками (иногда сочинялись на ходу). В таком умиротворении, на свежем зимнем воздухе, за общением и проходили два урока.

В «Химик» ходила на танцы. Спортивно-бальные. Огромная группа девочек. Вечная нехватка партнеров. Танцевать приходилось за партнера. Получалось так себе, зато очень нравилась музыка и наблюдать, как красиво танцуют талантливые ребята. А наблюдать за учителями! А за ребятами из другой, более старшей и опытной группы! А “золотые” и “серебряные” туфельки, которые страстно хотелось примерить все время, даром что не любила обувь на каблуках. Но какие туфли – мы скользили по паркету в танцклассе в чешках, и кое-как не падали (а кто-то и падал, но после не повторялся: биться об паркет то еще удовольствие). Самые маленькие дети, стоило руководителю отойти, пускались в импровизацию. Устраивали пляски маленьких дикарей. Подростковой спесивостью и высокомерием я не страдала, поэтому ничто не мешало присоединиться к стихийным танцам.

Каждый выезд в центр Уфы – на экскурсию или в театр – сопровождался восторгом и недоумением: где мы находимся? Казалось, есть Черниковка, а Уфа – это далеко, и в ней можно запутаться и даже потеряться.

Отдельное запретное развлечение в Черниковке – сходить на озеро Волчок. Есть такое неподалеку от кожвена. Про него рассказывали разное-жуткое.

Что оно бездонно и потому купаться в нем нельзя.

Что оно используется для скидывания химических отходов и потому опять же – ни ногой в него нельзя.

Что “гуляют” по озеру глубокие воронки, и нырнуть в Волчок – означает угодить в омут и больше никогда не вернуться.

Что само озеро – один большущий омут.

Как сказал однажды мне отец: «Нырнешь – и очнешься в аду на сковородке». Наверное, знал…

Любимое место в Черниковке и по сей день – улица Калинина. Она представляется мне пешеходной. Протяженность позволяет. Она достаточно широкая, по ней приятно ходить, разглядывать сталинки. Калинина – мой второй дом в Черниковке, здесь я жила в юности. Здесь было невероятно хорошо, семья жила неподалеку от парка (в то время запущенного, но любимого, как любишь все родное, что составляет костяк твоей памяти).

В парк «Химиков» мы, в десятых годах, ходили танцевать с подругами в заведение «Алагер» (ныне снесен). Там пели популярные хиты цыгане, чем развлекали местных жителей. Мы шиковали: брали шашлык и жаренные же на шампуре грибы. Оттуда некоторые женщины не доходили до дома, и их, прикорнувших на траве, будили местные жители все с той же улицы Калинина. В студенческие годы, по осени я заглядывала в заведение во время дневных прогулок, чтобы погреться и посидеть с кем-нибудь.

На улице Свободы существовал в нулевых (до 2005 точно, далее у меня нет сведений, когда его не стало: с отроческих лет и до совершеннолетия жила в Восточной Сибири) торговый комплекс. Там, за складными столиками, стояли продавщицы семечек и орешков. Они так и щебетали проходящим мимо покупателям: «семечки-орешки-рыба». Могли бесконечно нахваливать товар. «Я сама солю рыбу, попробуйте! Не пожалеете! Еще ко мне придете!» – говорили они. Стояли продавщицы в любую жару, зимой ли, до самого позднего вечера. У самых ворот. Некоторым помогали дети-подростки, подменяя их ненадолго.

Торговцы сушеной и вяленой рыбой пришли на смену торговцам водкой, которую предшественницы носили в специальных фартуках с множеством карманов, прогуливаясь по площади Калининского универмага (универмаг Первомайский или универмаг «Май»).

Там же, напротив универмага всегда росли цветы – настоящее изобилие цветов. Их вечно рвали либо пьяные мужчины, либо пьяные же женщины, которым никто не дарил цветов.

…Пожалуй, нет более романтичного, атмосферного места. Я люблю здешний ансамбль – Дворец молодежи УГНТУ (который мы называем «Орджаник», ДК Орджоникидзе), Восьмиэтажки, кинотеатр «Победа» (сколько было радостных походов на последние сеансы и затем ночных рискованных променадов через Архитектурную и по Невского до дома!). Люблю сладко-горькое ощущение узнаваемого, родного, когда прогуливаешься по улицам района.

Уютность, природные «арки» от крон деревьев на Черниковской, некая умиротворенность, ощущение свободы и как будто вечного лета из детства... Черниковка была для меня большим городом; сейчас она – маленький городок, где чувствуешь, что ты снова оказалась дома спустя много лет.