Стахановец и непослушная дрель

Обычный удушливый день! Похожих дней куча выпадало в то нещадно палящее лето. А когда у нас бывает прохладным или, скажем, холодным лето? Наверное, никогда. Жара – обязательный сопутствующий… как собака-поводырь для слепого. В мае бабахнет, но с большей вероятностью, и в июне разгорится всеми кострами. Либо в июле, августе раздурится солнце и пойдёт своими ногами-лучами. Сентябрь фактически летний месяц. Но что всё о погоде-непогоде; да Бог с ней. Не погодой единой жив человек!

Лучше расскажу небольшой, но поучительный анекдотец. Пожалуй, ещё один, что корнями прорастает в глубь промышленной зоны города У. Поверьте, анекдотов с отпечатками реальности предостаточно происходило и происходит там – в дымке серой и нордической. На то она и промзона – терра инкогнито, многофункциональный интеграл.

Обычный электромонтажный цех, по-простому БЭМ, находящийся когда-то в тисках улицы Соединительное шоссе. Неподалёку трамвайное кольцо, которое пряталось в густой траве. Да, похаживали иногда рыжие трамваи в сторону «чёрного города». Да, всё бурлило и громыхало в годы нулевые, сытые в промзоне. Зашибали денежку.

Однако время неумолимо приближалось к началу пятого, а значит, скоро того и гляди закончится рабочий день. Когда стрелки часов сходились в нужную минуту и час, цеховая толпа (а это в основном мужской контингент), рвалась стремительно к умывальникам в туалете. Чуть ли не бегом, рысью. Имелась у них эта «весёлая» привычка, дабы быстрее занять «мойдодыров». Кто не успел, тот стоял в сторонке… в длинной очереди. Женщины, которых не сказать, что много, но спецотряд набирался, они собственно никуда не спешили. Да и зачем? И в той же беговой манере рабсила (повторюсь, мужская) штурмовала подъезжающие вахтовые автобусы. Словно варвары с громким улюлюканьем бежали к автобусам, брали якобы неприступную крепость. А что? Похоже. Понятное дело, надо быстрее занять сидячие места.

Но вернёмся к надвигающему вечеру. На часах процарапывался пятый час. Вышел я с бумажной кипой электросхем от конструкторов, что сидели в офисном здании на первом этаже. Увязывал некоторые технические вопросы, вдобавок малость поболтал на сторонние темы. И необходимо зайти на склад и набрать из автоматики набор: рылюшки, клемники, кабель-каналы, дифференциальные автоматы… да всякого добра-хлама. И двинулся я для начала в сторону своей бригады, чтобы оставить там бумаги. Но возле нашего, скажем, закутка почему-то собрался народ: человек десять. Не случилось ли чего? Что за собрание… будто членов коммунистической партии? Что за сходка, митинг?

Узнал с ходу выразительные спины «соседского» бригадира Ирика, нашего мастера Рифката. И крутился-вертелся, как шимпанзе, всегда узнаваемый со всех сторон Гарри Поттер. За что наделили сказочным прозвищем? В принципе и ребёнок поймёт. За очки! Вдобавок, он непомерно болтлив и склонен устраивать фокусы. Однажды, скажем, чуть не спалил малярку (но это совсем другая история). Там же стоял Николай с противоположной от нас бригады. И другие набежали ребята… молодняк. Стояли все молчаливые. Хотя нет, некоторые перешёптывались.

Стоит отметить, что в нашем большом цеху бригады, как правило, огораживались как бы заборчиками из профнастила. В каждой зоне обязательно стальной крепкий стол для сварщиков и прочих слесарных работ. И столы с тумбами для инструментов. Там же стоял сверлильный станок. И много свободного места для сваренных металлоконструкций: электрощитов, ящиков, шкафов. А в тот день мы вплотную занимались ВРУ. Огромные такие шкафенции, напичканные разнообразной автоматикой. Там же особняком находились ШРС, где мы обычно устанавливали только рубильники да электровставки с держателями… тоска-печаль. С ВРУ возни предостаточно, но в разы занимательнее. Настоящий многоходовой квест!

У одного ВРУ-шкафа один наш новый товарищ по имени… ну, назовём его Вольдемар, сверлил электродрелью металлическую полосу, толщиной в 3-4 мм, которая шла на вязь с заземлением внизу ВРУ. Рядом же лежали медные полосы, без отверстий. На Вольдемаре надо бы, наверное, остановиться чуть подробнее. Он к нам пришёл совсем недавно, что важно – с УМПО. Часто рассказывал, как собирал какие-то снегоходы-вездеходы на заводе. И работал на труборезном станке с ЧПУ. Хвастался, что довелось работать в сборочном «элитном» цехе. Опыта, одним словом, выше крыши. Где-то ещё он пыхтел-трудился, но за давностью лет и не вспомнить все его трудовые подвиги. Его внешность тоже не ахти как запомнилась. Помню, что светловолосый, прямо как я.

Он сидел на корячках – упорно сверлил полосу. И пришедшая толпа как раз наблюдала за его красивой работой. Я поначалу не смекнул, что за балаган тут устроили. Ну, сверлит Вольдемар, что за невидаль? Но вот сверлил он отверстие сравнительно долго… Вглядевшись я заметил: бьётся Вольдемар только с одним отверстием… блин, молотобоец, дыробоец. До меня вдруг дошло, долетело.

– Так он же…– уж начал я тихо говорить.

– Тс-сс! – остановил меня Коля, приятель. – Да…

Этим полушёпотом «да» многое объяснило. Коллеги-трудяги, стоящие полукругом, прекрасно понимали происходящий курьёз; улыбались незаметно между собой. Вон и Рустик с нашей бригады тоже прыскал своими корявыми ухмылками. Попутно изображал образно трясущуюся дрель руками и корчил рожу, будто он ныл, страдал от зубной боли. Ему бы комиком на сцену.

Бедолага Вольдемар весь вспотел: не поддавался металл. Лицо его осыпалось пунцовыми пятнами от волнения. И пришли эти – как их? – смотрельщики. Он явно готов был провалиться сквозь… бетонный пол, но увы, сие спасение не будет уготовано ему всемогущими силами. Ни ангел, ни чёрт здесь не помощники. А деталь треклятая не сверлилась, хоть ты лопни. Махонькое углубление нагрелось, всё почернело. И сверло, на восемь или десять, тоже уже не презентабельного вида – дымилось, покрылось отталкивающей синюшностью. Но Вольдемар, недолго думая, снял сверло с патрона и убежал. К заточному станку, очевидно. Подточил его аккуратно и обратно к металлической полоске. И снова за дрель… жу-жу-жу. Но нет, картина маслом осталась картиной маслом! Похоже ни на миллиметр не углубилось отверстие. Он нашёл пустую консервную банку, налил в неё воды из пятилитрового баллона, находящегося у ограждения. И принялся дальше форсировать деталь, временами макая в воду сверло, дабы оно остывало в процессе работы. Классическое ноу-хау, что тут скажешь! Но и оно не возымело должного действия, почему-то…

– Эх-х! Надо добавить масла трансформаторного. Масло круче охлаждает металл, – вдруг посоветовал Денис. Штамповщик, стоявший к Вольдемару ближе всех.

Вольдемар лишь махнул рукой, якобы его ещё надо найти в цехе. И снова жу-ух, да жу-ух. Несчастная дрель не знала роздыху. Дрожит и дрожит испуганно в руках «стахановца».

– Нет. Ты заточил всё-таки неправильно сверло. У тебя, наверное, конусные рабочие прямые, а надо бы круглыми, покатыми. Чётче идёт, – послышался другой совет от ребят.

Вольдемар остановился. Глянул. Снял сверло и сбегал опять к станку с абразивными кругами.

Но как следовало ожидать, чуда не произошло. Металл был будто не металл, а… как его? – титан, что ли. Броня! Твердь ада, которая не поддавалась никак сверлению, если выразиться языком поэзии. И любопытно, что в те минуты думал Вольдемар? Или ничего не думал? Поток сознания пребывал в пробке… как бы в автомобильной пробке. Мысли замерли, встали, высохли.

– Ну студент, ты даёшь! – прогудел одной ёмкой фразой мужик в сварочной робе. И ушёл, более на это профессиональное безобразие он смотреть не мог. Стоит подчеркнуть, всех новеньких, которые недавно устроились в «электромонтажку» называли студентами. И неважно сколько тебе лет, пусть даже за девяносто, но в первые месяцы будь мил студентом.

– Стахановец! – вынес вердикт чей-то голос в толпе.

– У тебя дрель какая-то левая… капризная. С характером. А скорее, щётки графитовые стёрлись, вот и… – влез Гарри Поттер, широченно улыбаясь. На линзах его очков отражались сияющие лица работяг, словно присутствовали они не в цехе-муравейнике, а на новогоднем празднике, где через минуту-другую запустят петарды, ракетницы. И разом крикнут: «Ур-р-а-а! Виват!»

Но Вольдемар той искрящейся радости не замечал. Ему некогда оглядываться и вглядываться, надо во что бы то ни стало просверлить хотя бы одно отверстие. И главное, из гадкого положения выйти победителем… с лавровым венком на голове. Эдаким Гай Юлием Цезарем или Тамерланом. На худой конец, Фридрихом II Великим.

Среди тружеников пошло нарастающее шушуканье. Оказывается, стали делать ставки на Вольдемара. Когда нажмёт он на включатель мозгового своего центра? Когда он перестанет давить на тормоза? Ставки были так себе: сотенные, полтосы. К тому же народу стало больше. Время, стоит подметить, поджимало. Пора бежать, мыться, переодеваться и собираться домой. Но никто не сдвинулся с места. Как нарочно все позабыли об окончании рабочего дня. Впрочем, объяснимо. Большая часть присутствующих, наверняка, оставалась на вечеровку. Обыденное явление! Вечеровки – наш хлеб насущный! Ими мы и набивали свои карманы денежными единицами.

Смотрины продолжались... цирк, киносеанс. Сверловщик едва держался на ногах, вернее едва держался на коленях. Из него изрыгался крепкий мат.

– Не понял! Вы чего тут собрались? – раздался командирский голос начальника цеха Верзилова, вдруг нарисовавшегося в толпе зевак. Но ему никто не удосужился ответить. Да и что тут отвечать?.. Но Верзилов, человек небольшого росточка, в одно мгновение сориентировался. На то он и начальник: глаз-алмаз и нюх как у гончей собаки.

– Так! А ты… как там тебя? С дрелью кончай финтить. Переключи её в другую сторону. Реверс, блин! – повелел менторским тоном Верзилов.

В толпе ребят пронёсся гнетущий стон, шум. Да, последовало ярко выраженное разочарование: всё закончилось не так, как они ожидали. И пацаны, мужики потихоньку начали расходиться. А Вольдемар? Что Вольдемар?! Присел на рядом стоящую скамейку, будто оглушённый. И руки его, как тряпки, опустились вниз. Непослушная дрель хрипуче плюхнулась на пол.

P.S. Для облегчения своей совести добавлю. Вольдемар-Вадим-Андрей… как его там на самом деле звали, в конечном итоге не проработал больше двух недель в БЭМе. И не по случаю известной нам сатирической сценки. Нет. Хватало и других косяков. Он просто-напросто спалился (попался) с пивом. Принёс пиво в рабочий день в пакете. И нёс его так легко, открыто… будто на новогодний праздник.