Размышление про УФЛИ и не только. Часть первая

A man is known by the company he keeps –

Человек известен компанией, с которой водится

(Английская пословица)

Совсем «аптраган», или Куда я попал

«Больше всего грехов умещается на голенищах архиерейских сапог» – эту фразу говорит отец Анатолий (актёр Петр Мамонов, не так давно ушедший из жизни) настоятелю монастыря отцу Филарету (актёр Виктор Сухоруков) в фильме Павла Лунгина «Остров». Далее скажу: всё, что я в этой статье написал – лично моё мнение.

Когда весной 2010 года я появился первый раз в УФЛИ, этот клуб уже с десяток лет существовал, а за окном, в России, бушевали бури развивающегося капитализма, который нормально так к тому времени и не развился. Это примерно как писал В. Хлебников в начале ХХ века в своей поэме «Ладомир»:

…И замки мирового торга,

Где бедности сияют цепи,

С лицом злорадства и восторга

Ты обратишь однажды в пепел.

Кто изнемог в старинных спорах…

Или, если в 1848 году К. Маркс и Ф. Энгельс в «Манифесте…» написали «Призрак бродит по Европе….», то в тот 2010 год призраков никаких не было, а Россия после шараханий «с капиталистическим оскалом» уже определялась в своём пути.

Меня спросят: «Причём грехи на голенищах и УФЛИ?» Я пока отвечу на татарском: «Тухта але!» – «Погодите малость!» В тот год, когда я пришел в УФЛИ, у нас в стране была запущена программа утилизации старых автомобилей, и тогда же, 3 апреля 2010 года, в США начались продажи iPad первого поколения. Но, если вывести за скобки упомянутую мной, происходившую в 2010, всю эту статистику-беллетристику, а ответить по сути на вопрос «При чём здесь голенища и УФЛИ?», то скажу: первые впечатления мои от УФЛИ были «полный аптраган!» (аптраган – обескураженность, удивление (тат.)) Да, я сильно удивился, как будто попал на остров, где всё поглощено, в основном, законами литературы, то есть обсуждению чего-то и кем-то написанного: или одобрение, или критика, а чаще и то и то.

Просто ранее мне, как «технарю» и в последние годы руководителю подрядной организации, в основном приходилось участвовать в тендерах на электротехнические работы, а так же на всевозможных конференциях и собраниях, где были такие же, как и я, технические специалисты. Участвовал я и в разных торжественных мероприятиях, а потом, иногда, на фуршетах, где было больше не специалистов, а менеджеров, разговоры которых вначале были о планах, о развитии энергетики, потом плавно переходили к деньгам, к «шмоткам», к новым «иномаркам», а также травились сплетни куда их руководители думают послать своих детей учиться в дальний зарубеж.

А в УФЛИ, когда после каждого заседания литературного клуба мы в основной нашей массе шли в ближайшее кафе: кто-то – попить чай, а кто-то и поужинать (ведь заседания клуба всегда проходят по средам в 19-00, после рабочего дня), то там я ещё больше убеждался, что попал в особую атмосферу – литературолюбия. И, главное, я окунулся в непосредственность, где мои новые коллеги и я с одной чашкой чая с лимоном могли до двух часов и более вдохновенно говорить, как мне тогда казалось, О ВЕЧНОМ. При этом, как я уже сказал, за окном бушевал капитализм с его жадными «слугами», которые носились с неимоверно бешеным интересом к ФИНАНСАМ и всем тем, что с этим связано – плохим и хорошим. А эти люди, т. е. уфлийцы, нет, не были безнадежными бессеребренниками. Как я потом узнал, многие из новых моих друзей были бюджетниками. И я не сомневался, что им тоже нужны были деньги, и не меньше, чем тем менеджерам, но они были, в основном, всецело поглощены разговорами о литературе, искусстве и другими вопросами вокруг этих тем. Конечно, у нас были и другие разговоры. Например, говорили о своей работе. Меня там окружали преподаватели вузов и школ, библиотекари, журналисты, медики, инженеры, курьеры и простые рабочие. И это продолжалось и продолжается в течение многих лет.

В тех самых разговорах менеджеров «о шмотках» и обо всём прочем я ничего предосудительного не вижу. Просто я сравнил две группы людей, в которых тогда бывал и общался: их разговоры и их интересы. Тогда мне показалось – два разных мира: мир творческих людей и людей, уже примеряющих на себя мир дикого капитализма. Чтобы читатель не подумал, что я сравниваю или измеряю их греховность, то сейчас уточню эту свою эмоцию. Здесь речь не шла о сравнении греховности как таковой в каждой из групп. У всех людей меньше или больше грехов. (Тема грехов неисчерпаема, и не в этом суть вопроса, поэтому с темой грехов закругляюсь.) Речь шла только о полном различии подходов к ценностям, к насущным человеческим помыслам и, по сути, смыслам их жизни. Или, как сейчас принято иногда говорить, смысловым моделям. Я сам не люблю громких слов, но когда надо не просто обозначить существо вопроса, а конкретно расставить точные акценты, who is who – кто есть кто, т. е. чем живёт человек, и здесь я понял: уфлийцы живут жизнью, наполненной творчеством. По крайней мере, я это увидал там, это и подкупало. Поэтому такое гротескно-метафорическое сравнение с грехом на голенище. Да, добавлю к сказанному: было бы наивно считать, что в клуб УФЛИ ходят люди безгрешные и святые, т. е. те, что идут пешком, как Христос, по воде… Я думаю, у них добродетелей и грехов, наверно, хватает. Они просто довольны всем, что в УФЛИ происходит, потому что там заманчиво интересно и всё всегда бывает в рамках приличия.

Как же расшифровать УФЛИ – не по буквам, а по жизни

Начало второй главы у меня будет тезисное:

УФЛИ – это то, что, в какой-то степени, называют соборность. Это духовное, но мирское единение людей, проявляемое, в основном, общностью в литературной сфере.

УФЛИ – это не учебное заведение, готовящее писателей, а общественное заведение, где самостоятельно должен учиться каждый индивидуально или, как говорят, самовыражайся сам. При этом можно подглядывать и подслушивать, что делают твои товарищи по клубу. Слушая обсуждение произведений твоих товарищей, можно со временем сделать выводы, как лучше тебе не писать, а как надо писать – это определят ваша интуиция, ваши знания, способности и опыт. И, при этом, бесплатная доставка этих всех удовольствий в клуб. Для меня УФЛИ – это мой особый университет.

УФЛИ в творческом плане – это поиск связи твоих творческих мыслей, воплощаемых на литературном поприще, с мыслями других уфлийцев, таких же творческих любителей литературы, и эти связи, я думаю, многим уфлийцам помогают в осознании того, что надо воодушевленно трудиться, создавая свои произведения.

УФЛИ – место для дискуссий. Этот тезис, по-моему, не требует особых объяснений, потому что в УФЛИ читают, слушают, обсуждают, спорят и т. д.

УФЛИ для многих оставляет в жизни долгосрочный след, и он имеет своё центростремительное притяжение, потому что большинство даже бывших уфлийцев, как спутники, ещё долго вращаются, вокруг этой силы притяжения и вспоминают с теплым чувством этот клуб и людей, с которыми там познакомились. Со многими дружат и по сей день. И то, что УФЛИ даёт возможность прикоснуться по-особому к литературе – это аксиома, которую не надо доказывать. А то, что УФЛИ сделает тебя писателем – это теорема, которую еще надо доказывать своим пером. В УФЛИ бывают такие среды (имеется в виду день недели, и я их для себя назвал красными), когда в клубе нет больших обсуждений, а каждый читает по очереди своё написанное. Мне эти среды очень нравились: можно было узнать кто и чем дышит литературно на этот момент. Шутка: как-то по телефону я кому-то сообщал, что после работы сразу пойду в УФЛИ. Одна женщина с работы моей меня потом спросила: «А где вы собираетесь покупать ТУФЛИ?»  

Кто и зачем ходит в УФЛИ, как я туда пришёл и какой от этого всем нам толк

Когда, прошло немного времени после того, как я стал посещать УФЛИ, я заметил, что в УФЛИ ходят люди с разной литературно-образовательной подготовкой, плотностью и регулярностью занятия этим трудом. Если большинство в УФЛИ, как я, простые читатели, то есть среди нас и те, кто закончил литературные вузы или близкие к таковым, а так же профессиональные писатели и поэты, немало журналистов, чьё творчество сродни писательскому труду. Анализируя всё это, я пришёл к выводу, что мне есть у кого проконсультироваться. Или, если понадобится, попросить помощи. Чем я, признаюсь, часто пользовался. Но и среди тех, у кого нет специального литературного образования, я там увидал способности к литературному творчеству. Всегда с удовольствием слушал их, читал их стихи и прозу.

А сейчас расскажу, зачем некоторые люди, как я думаю, ходят в УФЛИ. И как, я думаю, они туда приходят. А начну с себя и скажу вот о чём: какой был у меня багаж до УФЛИ? Читательский, разговорный и вообще? Первоначально связь с литературой у меня, как у многих, началась со школы, когда я научился читать. Прочитав всё то, что задавали в школе, и то, что было дома у нас из детской, а потом и взрослой литературы, я брал почитать книги у друзей и соседей, а потом в библиотеке. Отмечу, что тогда у нас, у мальчишек кроме прочего иногда в разговорах возникали друг к другу вопросы: «А ты читал эту книгу?..». Кроме художественной литературы интересовали меня исторические книги и книги чисто об исторической культуре, а также популярные философские труды. В юности больше читал классику, исторические книги, ну и, конечно, про любовь. Кстати, оценка по литературе у меня была пятерка, но по русскому с тройки на четвёрку еле переваливал. Закончил я энергетический техникум, так как из гуманитарных в Нукусе был только пединститут.

Продолжение следует…