Амбуаз: город и замок. Часть пятая

Зал Эшансона/виночерпия. Или служителя, помогающего королю утолять жажду. Короче, того, кто подавал французскому государю вино и прочие напитки. Сам-то монарх никак себе кубок или чашу налить и подать был не в состоянии. Не царское/не королевское это было дело! Не для того монарх на свет урождался! Специально обученный человек для таких случаев требовался.

Откуда дровишки… эээ… откуда пришло в зал сие название, я не знаю. А вот откуда пришли дровишки, хорошо помню со школы. «Из леса, вестимо. Отец, слышишь, рубит, а я отвожу». Это внезапная аллюзия к стихам Николая Некрасова. Люди старшего поколения ещё должны их и его помнить – в советской школе как-никак изучали, пусть и в усечённом виде. А этот стишок вообще наизусть учили: «Однажды в студёную зимнюю пору я из лесу вышел, был сильный мороз…»

К моим аллюзиям читатель должен уже привыкнуть – они раз от раза «выползают на отмель, чтобы влёт задохнуться».

…Итак, Зал виночерпия, если ещё не забыли.

Мебель тут стоит смешанных стилей. Есть и готическая, и ренессансная. С миру по нитке – голому рубаха. Решил поискать (и нашёл!) характеристику различий, оставлю её тут, пусть повисит, желающие заодно и прочесть смогут: «Готический стиль в мебели конца XV века характеризовался использованием мотивов “льняные складки” [вспоминаем Тронный зал? – В.Б.] или стрельчатых арок. В эпоху Возрождения была заново открыта античная перспектива, называемая также “оптической иллюзией”. Она придаёт глубину изображениям в отделке мебели и на гобеленах…»

Вот шкаф (буфет? сервант?) с посудой. Вот ещё какие-то шкафы. Тут же пара кресел, но на них не сядешь – доступ к ним перекрыт ленточной перегородкой. Это готика.

Вот сервированный «итальянский» стол, он, кстати, может раздвигаться-удлиняться вставными частями-досками (и нынче подобные используют, у нас на даче стоит точно такой же конструкции). Раскладной стол пришёл на смену средневековым настилам/подмостям, за которыми знать вкушала пищу. Для вящей убедительности на нём не хватает только снеди, а за ним – едоков. В сером веществе моего мозга уже запузырилась/забулькала/закипела аллюзия к детскому стишку-сказке: «вот это стул, на нём сидят, вот это стол – за ним едят». Однако… здесь и сейчас не сесть и не поесть, сами понимаете… Вот ещё кресла. Скамья-ларь. А вот резной сундук XVI века с позолотой: дерево, из которого он сделан, по словам гида, ореховое, не хухры-мухры и не абы что. Всё перечисленное в этом абзаце – это уже Ренессанс.

На стенах – гобелены XVII века с античными и библейскими сюжетами, изготовленные на мануфактуре Обюссон. Гобеленов разных веков в замке много и все норовят попасть в объектив моего мобильника. Я им не отказываю в этом их маленьком удовольствии. И сам точно такое же удовольствие получаю/испытываю. Оно у нас взаимно.

Экскурсовод зачем-то подчёркивает, что гобелены вытканы по эскизам Шарля Лебрена. Вот, например, гобелен с сюжетом, как христианский святой и он же восточно-римский/византийский император в одном лице Константин, увидев вещий сон про крест (предыстория) победил на поле боя безбожников/язычников. In hoc signo vinces – дескать, сим победим, а не «сим-сим, откройся»!

Имя Шарля Лебрена поначалу ни о чём мне не сказало, но впоследствии я заинтересовался и порылся «в словарях». И что бы вы думали? Оказалось, что Лебрен этот, как и резной сундук из орехового дерева XVI века в Зале виночерпия, тоже не хухры-мухры и не абы кто. И к тому же ещё и не лыком шит.

Википедия с серьёзным выражением лица скажет о нём лучше, точнее и подробнее, нежели я со своей вечной саркастической улыбкой (приходится вот в который раз обращаться за помощью к такому источнику). Итак, Шарль Лебрен – это:

«…Французский живописец, рисовальщик и теоретик; один из основоположников, идеологов и главных представителей классицистического “большого стиля” эпохи царствования Людовика XIV. Инициатор учреждения, один из первых двенадцати академиков – “старейшин” (в 1648), ректор (с 1655) и директор (с 1683) Королевской академии живописи и скульптуры в Париже, первый живописец короля (с 1664), учредитель Французской академии в Риме (в 1666)…»

Короче, крутым мужиком был этот Лебрен: создал Академию, и себя в ней не забыл, сделав «бессмертным». Вернее, не сделав, а ославив/прославив/оставив себя таковым в истории. То, что академиков во Франции называют «бессмертными», я знал и помнил ещё… если не со времён школы, то точно со времён первого-второго курса госуниверситета. Бессмертными они от этого, разумеется, не становятся – всё одно помирают, как и мы, простые смертные.

Спальня французского короля

Спальня (или, если использовать более «высокий штиль», опочивальня, покои) французского короля Генриха II. В данном случае пусть лучше будет в высоком, ибо помещение декорировано в стиле итальянского Возрождения.

Сразу привлекает внимание/бросается в глаза огромная резная кровать на одно лицо (ну, понятно, что «одно» только в те ночи, когда другие «вторые-третьи» лица, например, любовница короля Диана де Пуатье, сюда не заявлялись). Сейчас такие кровати делают, имея в виду две персоны: разумеется, я о размерах ложа, а не о чём-то другом. Если о чём-то другом, то кровать «иллюстрирована» колоннами и каннелюрами (признайтесь, так сказать, мне по секрету, возникло ли у кого-либо желание чуток, хоть на часок-другой, на этом ложе полежать, например, после сытного обеда, или даже переночевать)? Не знаю, делают ли такие/подобные кровати сейчас. Хотя, конечно, знаю! Плати деньги – сделают всё, что пожелаешь. И даже лучше, чем было у «средневеково-ренессансных» королей. Технологии изготовления мебели сегодня, поди, совсем не такие, какими они были прежде: любой каприз за ваши деньги!

Тяжёлый балдахин над кроватью больше похож на портьеры.

Вот два гобелена по обеим сторонам кровати (на моём снимке ниже видны). Кажется, есть и ещё гобелены. Они из Фландрии и Брабанта (из Брюсселя и Турне). На одном из них – охота на оленя. Гобелены добрались до нас из XVI–XVII веков. Чего им станется, если их нарочито не портить!

Вот стулья с резными спинками.

Вот кресла – вроде бы это первые в стране кресла с подлокотниками. Надо же, как поздно до Франции дошла цивилизация (тут давайте улыбнёмся)!

Ренессансная скамья-ларь.

Сундук с растительным (типа ветвистости) орнаментом.

Ларец для драгоценностей с двойным дном – поди пойми, что с двойным, пока гид не пояснит. Драгоценностей сейчас там, как пить дать, нет. Всё украдено до нас – шутка!

На одной из стен висит портрет Екатерины Медичи, супруги Генриха II. Это всем известная королева, фанатичная католичка, чьё имя неотделимо от страшной резни в Варфоломеевскую ночь. Безжалостная и мудрая была тётка, некогда приехавшая из Италии, чтобы выйти тут замуж и стать королевой. Хитрая и интриганистая. Над этой опочивальней, кстати, как раз были её апартаменты. То ли байка, то ли исторический факт: Екатерина проделала в полу дырку, чтобы наблюдать/следить, чем занимаются вдвоём король и дама его сердца Диана де Пуатье (о Диане у меня будет отдельное повествование, когда буду писать о замке Шенонсо, который мы с супругой посетили сразу после Амбуаза).

«Оконный проём украшен посохами паломников, кошельками, полными монет, и сумой, напоминающими о том, что Амбуаз [очевидно, не сам замок, а город – В.Б.] был остановкой на пути паломников, отправлявшихся к св. Мартину Турскому в Сантьяго-де-Компостелла» – этих артефактов я, честно говоря, на окнах в Зале виночерпия не заметил. И не помню, говорила ли об этом гид. Но прочитал позже, сейчас в своём тексте, закавычив фразу, процитировал.

…И об Амбуазе как остановке на пути паломников я, кстати, тоже ни сном ни духом не ведал до того, как ни взялся писать этот текст.

*  *  *

Кажется, копия этой картины Рафаэля «Святое семейство» на момент нашего с супругой пребывания в замке висела в опочивальне Генриха II. Или в крайнем случае в Верёвочной передней. Или где-то совсем рядом.

В этом месте в сером веществе моего мозга туман. Дымка.

Поскольку память мне изменила, а Всемирная паутина не подсказала, то пусть снимок с картиной повисит тут. Так сказать, между небом и землёй.

*  *  *

Вот опять и снова.

Вновь не помню точно, снимок ниже сделан мной в королевской опочивальне или в Верёвочной передней. Или где-то рядом. Память не всегда верно служит своим хозяевам, да и срок годности у неё тоже имеется – у каждого человека свой). Значит, пусть фотография тоже повисит тут. Между небом и землёй.

Верёвочная передняя

А вот пара фотографий ниже, судя по «антуражу» (кирпичные стены и тип плитки на полу), почти на 100% сняты в Верёвочной передней, но поскольку полной уверенности в этом у меня всё равно нет, то туманить мозг читателям своими безапелляционными утверждениями не стану. Однако висеть тут всё равно оставлю.

*  *  *

А вот, наконец, и сама Веревочная передняя. Тут уже точно она самая.

Упоминал её пару или несколько раз выше и, наконец, добрался до её короткого описания. Во времена королей посетители ожидали здесь, когда их пригласят в спальню/опочивальню/покои монарха (если пригласят; могли ведь и от ворот поворот дать).

На снимке видно, что на «колпаке» камина – лилии и хвосты горностая (королевская геральдика).

Потолка на фото не видно, придётся поверить мне на слово, что там саламандра, обрамлённая орденской цепью святого Михаила.

Потолок кессонированный. Что это такое? Наверняка ведь никто не знает. И я не знал до того, как не заинтересовался подробностями.

Академический словарь поясняет, что такое кессоны (с чем их «едят») и что за потолок такой:

«Кессоны (фр. caisson – ящик) – кассеты, квадратные или многоугольные декоративные углубления в потолочном своде или на внутренней поверхности арки. Потолок, отделанный кессонами, называют кессонированным или лакунарным (от лат. lacuna – “углубление”, “лакуна”)…»

…Так что потолок не только кессонированный, но ещё и лакунарный!

Так и хочется сказать/написать – гламурный. Захотелось – написал.

Продолжение следует…