Крепость Актау. Часть седьмая

В один из дней, ко времени захода огненного светила, она украдкой позвала свою самую надёжную подругу и верхом они отправились вверх по течению, в отдалённую излучину Идели, к тому месту, где впервые повстречала Сарыхана. Никто, казалось, этого не заметил. Так и ходила, по краю берега, по белому речному песку, вглядываясь в противоположный берег, а невесомая, беспечная ее душа в это время гуляла безвестно где в поисках любимого образа.

Тихие волны Идели, нагретые за день, бьются в ноги, усиливая без того горячее, неудержимое чувство. Ее состояние в эту минуту могла понять одна верная подруга. Оба берега пустынны, лишь тишина, прерываемая криками ночных птиц, напоминает о бренности бытия. На середине реки хищная рыба шлёпнула хвостом о воду в поиске добычи...

«Неужели показалось!?» – Зильбар вздрогнула. С противоположного берега донёсся стук копыт. Одинокий всадник приближался к берегу с противоположной стороны, издалека отсвечивая в вечерних сумерках блестящей поясной бляхой. Однако остановился, не решаясь переступить опасную черту. Это было действительно опасно. Стражники хармадов могли быть расставлены в любом месте и их стрелы, в случае обнаружения, не позволят добраться и до середины реки.

Зильбар подошла ближе, встав напротив него, взмолилась вполголоса, воздев руки к небу.

О, могущественный и милосердный бог мой! Ты, только ты можешь меня понять. Что с моим сердцем? За какие прегрешения, за какую свою беду я встретила Сарыхана?

Джигит вошёл по колено в воду: «Эх, большая вода, что разделяет нас! Ты стала для нас границей!» – он смотрел на волны текущей реки. И его душа не могла найти покоя. Вот он достал из-за спины лук, натянул тетиву и пустил стрелу. Стрела долго летела в воздухе и, опустившись, воткнулась в песок почти у ног Зильбар. Она подняла ее. К стреле были привязаны голубые коралловые бусы. Зильбар быстро размотала, сняла их со стрелы и сунула к себе за пазуху. Сарыхан все видел. Девушка не готовила подарка для парня, но тут не растерялась: вырвала орлиное перо, что украшало башлык, – ее головной убор, – привязала к стреле и пустила обратно. Ее стрела летела к Сарыхану, неся с собой не смерть, а любовь, которую она хотела выразить так страстно. Орёл был тотемной птицей ее рода, птицей, дающей ее роду силу и жизнь.

В этот момент Зильбар увидела всадников, скачущих со стороны крепости. Это отец уже хватился ее, да и сам Ранур вызвался отправиться на поиски.

Зильбар, вскочив на лошадь, поскакала им навстречу, однако было поздно. Воины Ранура уже заметили Сарыхана и его товарищей, схватили луки и стали стрелять. Послышался свист летящих стрел. С другого берега ответили тем же. Однако, перестрелка с двух разных берегов реки, конечно же, не могла серьёзно навредить никому из них. Стрелы долетали, теряя на излёте свою убийственную силу. Ранур схватил одну из упавших стрел и с яростью переломил ее в руках. Это лишь совсем немного позволило унять горевший внутри него огонь. Обе стороны разошлись, не причинив одна другой никакого вреда. Ранур ни словом не обмолвился с Зильбар, только молча скакал на жеребце рядом с ней. Ничего не сказал он и Рамгуну, да и так все видели, что он привёл домой сбежавшую дочь.

После той встречи на берегу Зильбар окончательно потеряла голову, она больше не в силах была сдержать себя. Отец запретил ей вовсе покидать пределы крепости, поставил на охрану верных людей, взамен потерявших доверие подруг. Зильбар готова была в любой день снова бежать на то же место. День и ночь она стояла на коленях перед изображением солнца –божества, шептала молитвы и просила помощи у святыни. Впереди не было никаких надежд, будущее не сулило ей ничего хорошего...

Тайна постепенно раскрывается

Юлдашу улыбнулась удача, когда он копал очередную, уже неизвестно какую по счёту могилу. Сначала в яме обнаружился скелет ребёнка. Николай Петрович долго рассматривал захоронение, глину, ее окружающую. Юлдаш уже готовился перейти на следующий участок, но руководитель велел копать глубже на этом же месте.

– Вот! Видите? Здесь красная глина перемешалась с почвенным чернозёмом. Значит, глубже должно быть что-то ещё. Возьми площадь пошире и копай.

Яма быстро углублялась и расширялась. К тому времени как Юлдаш снял слой глины ещё на два штыка, Николай Петрович подоспел обратно и внимательно наблюдал за процессом. Дальше он велел отложить лопату и работать острым совком, а каждый камешек очищать кисточкой. Едва успел Юлдаш углубиться ещё на один слой в длину карандаша, как острие совка задело что-то твёрдое. Николай Петрович присоединился к работе, спустившись в яму. Дальше они осторожно копали вдвоём. Тот самый предмет оказался латунной пряжкой поясного ремня. Очень похоже на солдатскую бляху. Аккуратно углубляясь все ниже, расчистили человеческий скелет.

– Вы знаете, это скелет воина, – сказал Николай Петрович, – вот, посмотрите, он в боевых доспехах, здесь остатки кольчуги, вот наконечник копья, вот наконечники стрел. Погибших в бою или от ранений хоронили с почестями. Видимо, чтобы на том свете он не остался голым, чтоб был во всеоружии.

Мальчики собрались вокруг могилы.

– А это как объяснить? Почему же на одном месте сразу две могилы?

– Такое встречается редко, – объяснял Николай Петрович, – видно, первая могила со временем сровнялась с землёй, сверху неглубоко закопали младенца. А вот ещё, посмотрите, у этого воина резаная рана на черепе, вероятно, след сабли. Значит, он скончался от удара в бою. Древние воины хорошо знали, куда лучше рубить или колоть, чтобы ранить или сразить врага. Лучше всего рубить шею, в области пояса, по коленным чашечкам.

Харитонов сделал фотографии лежащего скелета в разных ракурсах, очистил от земли, осторожно протёр спиртом отдельные детали и сложил в ящик.

– Дальше череп и скелет исследуют антропологи, – сказал он, – по составу костей, по остаткам разложения определят возраст захоронения, а по форме и очертаниям составят портрет человека.

Вечером, когда все участники экспедиции собрались у костра, он отметил сегодняшнюю успешную находку. Юлдаш несмело решился задать вопрос:

– Выходит, очень много людей жили в этой крепости. Откуда же для стольких жителей доставляли на гору воды для питья? Если из Агидели, то уж очень крутой и высокий здесь берег. Инзер – далековато. Как же они поднимали воду наверх?

– В самую точку, Юлдаш!

Николай Петрович сдержанно усмехнулся и продолжил:

– Я этот вопрос задавал себе ещё семь лет назад, когда впервые обнаружил это городище. Однако, так до сих пор не нашёл точного ответа. Обратите внимание – вокруг на пять – шесть километров нет ни одного родника, лишь голая степь да перелески.

– Может, когда-то был родник, да пересох?

– Вот это вполне возможно. Но если текла вода, то она должна оставить след в виде оврага или долины. А тут везде ровно, как на столе. А давайте-ка до темноты пройдёмся в одно место. Я вам расскажу свою версию.

В лагере остались лишь дежурные. Все последовали за Харитоновым из лагеря, расположенного в ложбине, вверх по склону. Шли довольно долго. По пути попадались небольшие холмики, поросшие мелкими дубами, зарослями кустарников. Так, наконец, подошли к небольшой впадине. От самой горы и досюда тянулась едва заметная горловина.

Николай Петрович здесь остановился.

– По моей мысли, где-то на вершине из земли выбивался хороший родник. Вот, посмотрите, впадина будто посыпана гравием. Следовательно, здесь когда-то текла вода. Вполне возможно люди устроили запруду ниже, возле города, чтобы брать воду, поить скот.

– И куда же исчезло это озеро?

– Если приглядеться внимательно, все эти горы сложены из известняка. Как мы знаем, известняк хорошо размывается водой. Это вам не гранит. На Южном Урале большинство пещер образовались именно в процессе вымывания. Вот и этот водоём был себе, был, да и ушёл под землю.

– Так ведь и родника не осталось.

– Правильно, и родники за тысячи лет промывают горные породы и выходят порой совсем в другом месте. Такова природа: ничто не исчезает, только переходит из одного состояния в другое и дальше продолжает существовать, только уже в другом обличье.

Эта прогулка в душе Юлдаша заложила некоторое глубокое внутреннее озарение, воодушевила, словно привела на порог нового открытия. Каждый день, не тратя время на послеобеденный сон, он во время тихого часа уходил из палатки за пределы лагеря. Ходил среди деревьев, перепрыгивая с камня на камень, казалось бы, бесцельно бродил, изучая скалистые выступы...

Через месяц экспедиция поменяла местоположение раскопок. Могильники перестали копать, раскопки перенесли на стойбище. И здесь Николай Петрович только по ему понятным признакам вбивает колышки, растягивая по ним бечёвку, размечает границы участков. За неделю земляных работ обозначились контуры двух домов, остатки очага, погреба, обнаружились жернова от ручной мельницы.

Николай Петрович по ходу исследований высказывал свои сомнения, делился мыслями с членами поискового отряда.

– Все же, что ни говори, должно было произойти какое-то глобальное событие. Что-то же должно заставить народ, проживший на этом месте шесть – семь столетий, внезапно покинуть крепость? – рассуждал он вслух.

Все-таки, если судить из жизненной логики, когда целый народ мигрирует на другое место жительства, не должны они были просто так бросить мельничные жернова. Посмотрите, как тщательно, искусно выполнена их поверхность. Большие усилия, должно быть, затрачены на обработку камня древними мастерами.

Хозяйственные постройки, видно, изначально строились наполовину вкопанными в землю. Верхняя часть сложена из камней или глины. Где-то сохранились остатки мха, проложенного на стыках для утепления. Полы земляные, местами утрамбованы глиной, чтоб было меньше пыли. Скотные загоны и сараи примыкают к людским жилищам, тоже наполовину вкопаны в землю.

На месте человеческих жилищ было обнаружено много черепков глиняной посуды. Несмотря на то, что сделаны они из здешней же глины, хорошо обожжены, на боках чётко читаются изображения чёрточек, линий и закорючек. Посуда сильно отличается от узкогорлых высоких кувшинов средиземноморья.

Хижины довольно просторные, значительно просторней современных пятистенных сельских домов. В середине крыши, вероятно, было отверстие для дыма, много найдено затвердевших кусков глины, камней. Вероятно, в одном таком помещении жили большими семействами: отец-мать, старики, дети, дети их детей...

Продолжение следует…