Крепость Актау. Часть пятая

Сколько времени нужно птице, чтобы воспарить в небеса? Совсем немного, правда? На такое же время застыли взгляды этих двух, пересёкшись случайно друг с другом. Спина Зильбар покрылась горячим потом, но не от страха, а от внезапно возникшего чувства к чужому юноше. Всего минуту назад она готова была умереть от стрелы или утонуть, бросившись в реку, лишь бы не попасть в руки врага. Сейчас она была не в состоянии сделать даже одно движение. Казалось, и Сарыхан почувствовал то же самое. По её прямому горделивому взгляду, по её облику он догадался, что перед ним не просто красивая девушка, а опытная воительница, благородная кровь. Голова кружилась, мысли растворялись, кровь стучала в висках.

– Зильбар, – прервала молчание девушка, ткнув себя пальцем в грудь.

– Зиль-бар... – как-то неожиданно легко повторил её имя Сарыхан, словно знал её тысячу лет. Его нукеры застыли, беззвучно наблюдая за этой сценой. Сарыхан ещё раз окинул долгим взглядом высокую грудь, упругий стан, растрепавшиеся густые чёрные волосы и сделал знак, махнув рукой в сторону противоположного берега. Зильбар поняла все быстро и верно: значит, этот воин их отпускает! Неизвестно, какие небесные чары заставили его смилостивиться, не время об этом думать.

Пока лазутчицы переплывали реку на другую сторону, мужчины стояли на берегу. Затем подняли свои луки кверху и пустили стрелы в небо. Зильбар с подругами в ответ подняли вверх свои руки. Это был знак мирного исхода...

Тем временем в нижнем течении Идели происходили совсем другие события. Рамгун предположил следующее: враг, полностью заняв левобережье, рано или поздно захочет перебраться на правый берег, чтобы взять крепость. Значительно выше по течению начинаются густые леса, а им для постройки переправы, для других сооружений и даже для костров, понадобится много древесины. Из прибрежных тальников, ивняка много не настроишь... Так оно и вышло. Караульные, день и ночь сидящие в засадах и в секретах на дальних отрогах Актау схватили трёх лазутчиков, перебравшихся с другой стороны на брёвнах. Те, застигнутые врасплох, только успели ступить ногой на берег, как их сразу же заарканили и скрутили. Опутали руки верёвками, в рты засунули кляпы, как это делалось с пойманными волками. Чтобы волк не мог укусить охотника, связывают его морду, вставив палку-тороку поперек клыков. С наступлением темноты пленников с завязанными глазами привели в крепость. Допрос учинил сам Рамгун со своим главнокомандующим. Но перед тем спины пленников вдосталь исполосовали плетями.

Когда их привели и бросили на пол перед предводителем, на спинах пленников под изодранной одеждой красовались огромные красные рубцы. Освободили от кляпов и пут. Однако язык, на котором они говорили, был вовсе непонятен. На вопрос: «Откуда явились сюда?» – один из них, будто догадавшись, стал показывать в сторону, откуда восходит огненный шар-солнце.

– Какого вы рода-племени? – этот вопрос они не поняли. Рамгун распростёр руки, как бы охватывая пространство крепости, произнёс: «Хармад! Мы хармады!» Те в ответ поспешно закивали головами. Когда он снова взглянул на них, вопросительно вскинув голову, загомонили на своём:

– Арагут, Арагут...

– Каково имя вашего главного вождя?

Опять не поняли вопрос, снова таращили глаза, в которых застыл страх. Рамгун ткнул себя в грудь: «Рамгун!» Затем ещё раз повторил:

– Рамгун!

– А-а, хан, хан… – обрадовался один из пленников, сообразив, что перед ними стоит главный предводитель.

– Бодахан, Бодахан! – воскликнули все трое одновременно.

Поняв, что ничего важного выжать из них не удастся, решили пока на этом закончить. Спустили всех в глубокую яму-зиндан и снова собрались в круг держать совет.

– Сбросим их завтра днём со скалы, – сказал военачальник Ранур, – чтобы с той стороны все видели.

– Надо повесить их на столбе высоко над берегом, пускай висят на страх нашим врагам...

Рамгун глубоко задумался. Последнее слово всегда за ним. Но ведь такое действие сразу послужит объявлением войны, продемонстрирует – кто её начал первым. У них много людей, отправят новых. Погибнут эти, так ещё больше озлобятся…

А тут к утру возвратилась Зильбар со своими соратницами. Вождь-отец, после последних событий и волнений, не смог сдержать невольно выступивших на глаза слез. Выслушал внимательно все добытые ею сведения, затем и сам рассказал о пленённых вражеских лазутчиках. Поделился собственными соображениями.

– Отпусти их, отец! – вдруг вырвалось у Зильбар, хоть она тут же постаралась взять себя в руки. – Они ведь нас отпустили. Мы были уже у них в руках без оружия и они могли сотворить с нами все что угодно. Страшно даже подумать. Но ведь отпустили…

Мысли в голове Рамгуна совсем смешались в кучу: как такое могло случиться что их схватили, а затем отпустили, не допросив, не задав даже вопроса? Вот тебе на! Только ли оттого, что это были девушки? Ай-хай! Нет и ещё раз нет. Хуже того, над ними могли надругаться, пленить и убить. Как это все понять?

– Ты мне что-то недоговариваешь, моя дорогая дочь. Что же всё-таки было на самом деле?

Зильбар низко склонила голову. Отец, словно все понимая, провёл ладонью по волосам, прижал к себе её голову. Они остались вдвоём.

– Отец, прости меня! Если это преступление, то так тому быть, суди меня! Словно всевышний что-то перевернул в моей душе, что-то со мной сделал, я не понимаю.

Теперь она подробно и без утайки рассказала все: о внезапно возникшем смятении, о чувстве и влечении к Сарыхану, сыну предводителя враждебного народа.

Лицо Рамгуна посуровело. Не ожидал он такого удара от своей дочери... И внешней статью и силой духа его дочь и Ранур не уступали друг другу, а в ловкости и в красоте не было им равных в общине. Нередко, когда приходилось наблюдать за ними со стороны, оба вызывали его искреннее восхищение. Знала это и жена Замбиля, которая давно готова была благословить их соединение в одну семью. И вместе с тем родители не торопили дочь вступить в брачный союз, так радостно и приятно было видеть её свободной как птица.

Вот тебе на! Что же такое? Как могла эта девочка так внезапно потерять голову? Почему бог отнял её разум? Видно, слишком свободной она росла, делала, что хотела. Случилось то, как говорят в народе: балованный ребёнок часто пачкает подол.

Несмотря на тяжёлые раздумья и сомнения, Рамгун отдал приказ отпустить пленников живыми. Их отправили на другой берег, привязав к брёвнам. Каждому, однако, отрезали одно ухо. Такое своеобразное клеймо означало: больше нам не попадайтесь, а если же снова встретитесь на пути – не ждите добра.

Арагуты атакуют крепость Актау

Теперь, когда и другой стороне открылось многое, Рамгуну стало окончательно ясно, что надо усиливать защиту крепости и готовиться к нападению. Но все же стоило попробовать договориться о мире. Было решено отправить переговорщиков. Посланники переправились через реку в полдень. Поскольку в руках у них не было никакого оружия, на другом берегу никто не поднял свой лук и не обнажил саблю. И все же стоило им оказаться на берегу, как их тут же обыскали, связали руки за спиной, закрыли повязками глаза. Хоть стороны не доверяли друг другу, однако понимали и придерживались неписаных правил переговоров.

Рамгун передал вместе с посланниками разные дары: боевой лук рода хармадов, батман мёда, выделанные соболиные меха. Подарки служили своего рода призывом к мирному сосуществованию. К вечеру посланники вернулись обратно живыми, однако ответ Бодахана был крайне недружелюбен: он изломал лук и в таком виде отправил обратно, да и остальные дары возвратил, даже не притронувшись к ним. Сломать лук, принесённый в дар – выражало знак объявления войны, непринятие подарков – отказ от предложения торговли, от дружбы. Рамгун ожидал такого ответа, однако все ещё надеялся на мирный исход.

Снова собрались аксакалы, сардары. Одни предлагали разные дополнительные способы защиты, другие – горячие головы – призывали ударить первыми. Рамгун не одобрял план нападения, так как налицо было превосходство врага в силе. Сражаться от обороны удобней: с одной стороны есть широкая, глубокая река, с другой стороны – высокая отвесная гора, а вокруг крепости – земляной вал со рвом. Попробуй, возьми. «С нашей стороны так будет меньше потерь», таково было его окончательное решение.

Заставы усилили вдвое, во всех зарослях вдоль берега расставили засады лучников. Копьеметателей поставили на самом верху, у крепостных стен. Они вступят в бой на последнем этапе. Отряды лучших всадников сгруппировали на западной стороне, на случай, если враг предпримет попытку зайти в обход, переправившись через реку в верховьях. Никто из жителей Актау не остался в стороне, в подготовке к бою участвовал каждый.

... Наступление, как и предполагалось, началось в одно очень туманное утро. Все растворилось в молочной пелене, ничего вокруг не было видно, только устрашающе зазвучали над рекой воинственные крики. Все ближе и ближе... Не стоит стрелять, не видя цели в густом тумане, выйдет бессмысленная трата стрел. Дрожат тугие тетивы, словно нервы, натянутые на деревянные луки. Вот-вот где-то сорвётся. Командир отряда, обходя лучников, приказал держать наготове и сабли. Когда наступит время, придётся сойтись в близком бою на берегу.

Лишь когда первые тени-силуэты показались над рекой, на них обрушился рой стрел. Послышались страшные крики и стоны раненых: «А-ах! У-ух!», со шлепками падали в воду тела убитых. Началась перестрелка. Нападавшие открыли ответный огонь, но их стрелы не могли достать надёжно укрывшихся защитников.

Когда арагуты наконец достигли берега, в первых рядах выступили мастера сабельного боя. На твёрдом каменистом берегу и над водой разнёсся жуткий скрежет и звон металла бьющегося о металл. Сабли двух сторон схлестнулись в жаркой смертельной схватке. В воду летели головы и руки сражающихся, вода обагрилась человеческой кровью...

Первая атака длилась недолго и вскоре затухла. Плоты с торчащими из брёвен стрелами и останками порубленных трупов поплыли вниз по реке. Хармады тоже понесли серьёзные потери. Раненым останавливали кровь с помощью палёного войлока и тащили наверх в крепость. Врагов добивали и сбрасывали в реку.

Продолжение следует…