Крепость Актау. Часть третья

Изредка кто-то из уставших выбывал из круга, их место тут же занимали другие. Постепенно движения превращались в непрерывный бег, время от времени озвучиваемый резким коротким грудным выкриком: «Хах-Хах!» Остальные, стоящие вокруг по площади, поддерживают этот ритм гулом и выкриками. Движение по кругу продолжалось очень долго. Все танцующие словно ощутили прилив сил, даруемый им богом Солнце – Тенре.

Отведав жертвенного мяса, люди стали расходиться и постепенно на площади не осталось никого, кроме псов, усердно догрызающих огромные кости.

Рамгун, соблюдая ритуал, направился к каменному склепу, ведя за собой аксакалов, глав общин. Первым шёл барабанщик, своим барабаном задавая ритм: донк... донк... донк... Как только по тропинке обошли горный выступ, вышли к узкому ущелью, окружённому густой растительностью. Отсюда надо карабкаться по тропе круто вверх. Два стражника-нукера возле Рамгуна идут, держа в руках посохи. Они наготове в любой момент броситься на помощь, если хозяин вдруг оступится или соскользнёт. Стоит ли камешку вылететь из-под ноги или с треском оторваться кустику, начеку верные нукеры, не дадут упасть.

Примерно на середине горы показалась дыра в скале, заросшая кустарником. Вход в пещеру привален большим, размером с мельничное колесо, камнем, который с трудом отодвинули в сторону шедшие впереди мужчины. Затем, один за другим, все проскользнули внутрь. Осторожно ступая по склизким от влаги камням, стали спускаться ниже. В руках у двоих-троих из процессии появились зажжённые факелы, с которых, потрескивая, падали наземь капли горящей смолы.

Внутри каменного склепа журчит вода, она выходит здесь на поверхность и стекает куда-то дальше вниз. Рамгун первым набрал воду из священного источника в ладони:

– Хэй! Ты наша святая вода, Карасай!

С той минуты, как они вышли в путь, это были первые сказанные им слова. Произнёс негромко, ибо гулкие своды пещеры усиливали каждый звук.

– Как Огненный шар даёт нам жизнь и тепло, так ты даёшь нам кровь. Благодаря тебе, наша кровь течёт, не сохнет. Мы живы. Если ты, святой Карасай, будешь жить вечно, мы тоже будем жить вечно. Не позволь нашим врагам испить твоего сока. Огненный шар искусно спрятал тебя, мы верим в это.

Каждый испил воды, набрав в ладони. Вода Карасая исходит из глубины земли и затем уходит обратно в её недра. В каменном склепе прохладно и сыро, слышно как откуда-то сверху капают капли. Наконец, участники ритуала направились к выходу, чтобы выйти на поверхность. Возле выхода гораздо ровнее, и камни под ногами сухие, устойчивые, не такие скользкие, как внизу.

Идущий впереди аксакал приблизил факел к стене, и на каменной поверхности стало возможным разглядеть изображение огненного круга солнца с лучами, расходящимися от него в четыре стороны. Это был очень древний рисунок, искусно написанный красной охрой. Рисунок художника, неизвестного даже хармадам. Сородичи притихли, разглядывая изображение. На этот раз заговорил один из аксакалов. Обращаясь к фигуре, он приложил руки к груди:

– Спаси нас от врагов, святой дух Тэнри. Не лишай нас своего тепла. Не лишай нас своего света…

– Я-уоо-ламмии-орррадда!.. – нараспев зазвучала молитва, гортанные звуки которой раскатывались под сводами пещеры, леденя кровь.

Все разом упали ниц, воздев руки кверху. Не часто главы родов заходят в каменный склеп. Этот обычай воспроизводится лишь в самые смутные времена, в дни, когда нависнет большая опасность. Для детей и женщин вход сюда запрещён под угрозой смерти.

Когда все снова вышли наружу, каменное колесо было установлено на место, загородив вход. Никто не имеет права его открыть, даже падишах не должен делать это в одиночку. Таков обычай.

День, начинавшийся в тяжёлых тревожных чувствах, принёс наконец успокоение, подошёл к концу. Огненный шар выглядел уставшим, он трудился, полностью отдавшись своему делу, но теперь поблек, готовый к ночному отдыху. На восточном горизонте уже показалась его младшая сестрёнка Ай – Луна. Холодный диск её, пока лишь тенью виднелся на небосклоне. Наверно, хочет взять у огненного брата немного тепла, вот и появляется раньше своего срока.

Дневная живность готовится ко сну, а ночная – наоборот, навострилась на выход, в ожидании скорого пришествия темноты.

Рамгун вышел за границу крепости и зашагал к лежащему на земле огромному дубу, поваленному сегодня огненным копьём. Два стражника следуют за ним, не отставая ни на шаг, ястребиным взором осматривая пространство вокруг. На поясах секиры, луки перекинуты через грудь. Стоит зашевелиться кому-нибудь в кустах – готовы отправить туда свои быстрые стрелы.

Одна сторона столетнего дуба обгорела до черноты, толстый ствол расколот надвое, кору разбросало вокруг. Листья, размером с ладонь, обуглившись, превратились в золу.

«Что стало с нашим Тенре? Почему он направил своё огненное копьё на наше старое дерево? Хоть бы лишь только этим ограничились наши тревоги и напасти...»

У предводителя немного отлегло от души. Тревожный день остался в прошлом.

Появление чужеродцев на границе

Следующий день начался как обычно. Глашатаи объявили приказы и поручения тем, кому следовало. Охотники уложив свои луки и стрелы, посадив на плечи натасканных на дичь ястребов и беркутов, направились в степные просторы, скотоводы выгоняли стада на пастбища, лесорубы со своими топорами с длинными рукоятками ушли к поросшему лесом склону горы, воины собрались на поле оттачивать мастерство в стрельбе из лука, метании копья...

Долины рек были полноводны, богаты рыбой, кругом расстилались леса. Несчётное число птиц и зверей водились в этих краях. Пчелиные борти в лесах, скот, добытая дичь принадлежали всем. Вольно жил этот народ. Уж много лет и зим не доносилось сюда слухов о больших битвах и нашествиях чужеродных племён. На огромных просторах, что и конь не проскачет за целый день, кочуют многочисленные племена, которые, словно все они дети одного отца, живут в мире и добрососедстве. Хоть и, бывает, случается им поссориться, подраться меж собой, а все же не до смертного боя и вечной вражды.

В такие дни предводитель мог бы отдохнуть, поскольку жизнь в крепости шла своим чередом, не требуя особых поручений. Главы родов и сподвижники сами хорошо знали, что надо делать и чем заняться.

Рамгун с некоторым внутренним удовлетворением сидел возле своего летнего дома. Неожиданно чьи-то мягкие тёплые руки легли ему на глаза, обвили за шею. Рамгун мгновение наслаждался теплотой рук, затем отнял их от глаз. О, да это же старшая дочь, Зильбар! Одета в воинские доспехи, хорошо посаженные по её ладной фигуре, рукоятка кинжала торчит из ножен на широком кожаном поясе. Изящные чёрные брови очерчены на лице, словно крылья ласточки, большие тёмные глаза искрятся умом и храбростью.

– Атей, вижу я, настроение у тебя хорошее*. Мы с моими девушками проходили сегодня воинскую тренировку, устали, остановились на передышку. А я тебя очень хотела видеть, вот и прибежала сюда.

– Молодец, девочка, очень хорошо. – Рамгун одобрительно похлопал дочь по спине. – Присядь, кызым, рядом.** Как там твои боевые подруги? Какие успехи в рукопашной борьбе, в стрельбе из лука? Ты у меня лучшая, ещё будешь командовать не то что отрядом, и тысячами сможешь верховодить.

– Я довольна, атей. Благодарю тебя, что поставил меня во главе отряда. Я очень стараюсь быть лучшей. Можешь не сомневаться, оправдаю доверие.

Едва они увлеклись беседой, как внезапно, подняв клубы пыли, прискакал всадник, едва не загнавший коня насмерть. Не дойдя расстояния полёта брошенного копья, соскочил с резвого жеребца и, стремительно подбежав к Рамгуну, упал перед ним на колени.

– Наш Падишах! Глава пяти родов! Прошу, позволь сказать слово!

Гонец перевёл вопросительный взгляд с Рамгуна на его дочь.

– Говори! Она здесь не лишний человек, – приказал Рамгун, прочитавший в его глазах немой вопрос.

– От соседей наших, табынцев, приходят плохие вести, – отрывисто начал тот.

– Что такое?

– Наши люди ходили к ним торговать скотиной. Сегодня вернулись. Торговли не было. Большой враг напал... В этих краях никто не знает, откуда пришли эти захватчики. Два соседских племени взяты в полон. На наезженных путях-дорогах засады. Наши соседи напуганы.

Лицо Рамгуна сразу стало серьёзным, брови нахмурились.

– Атей?! – Зильбар, обняв отца, положила голову ему на плечо.

– Иди, дочка, можешь сказать своим соратницам обо всем, что слышала, скрывать тут нечего. Похоже, нам предстоят большие дела. Вот и пришла настоящая беда...

Царь снова обратился к гонцу.

– Слыхал о них что-нибудь ещё, кто такие? Откуда пришли?

– Никто не знает... Говорят, из очень дальних краёв. У табынцев в двух окраинных родах захватили все добро и скот, женщин увели в рабство. Отрубили головы всех мужчин и мальчиков, кто был выше лошадиного колена.

– Ступай! Отправить гонцов к табынцам! К вечеру сегодня пускай постараются вернуться. Выясните, нужно ли от нас войско на помощь?!

Рамгун снова погрузился в раздумья, незаметно для себя заговорив вслух:

– Вот тебе и на... Не к добру оказался этот сон, совсем не к добру... Тенре ударил огненным копьём в самую макушку священного дуба. Вот оно – знамение надвигающейся беды. Кончились беззаботные времена, конец танцам и пляскам. Все ценные припасы, зерно надо прятать в каменные погреба, выставить стражу!

_____________

* Атей – (здесь) отец.

** Кызым – дочь.

Продолжение следует…