Мимоходом, мимолетом… Часть вторая. Окончание

Помнится, как мы с мамой вдвоем полоскали белье зимой на речке в проруби, как замерзшими красными руками мама выжимала белье, а я уносила его домой и развешивала. От постиранного в теплой воде белья на морозе у проруби шел пар, и мама говорила мне: «Погрей руки, заверни их в белье, оно еще теплое!» Тогда я училась, наверное, в восьмом или девятом классе. Уже способна была помочь матери со стиркой-то.

Летом вода в речке была грязная и мутная — для стирки и полоскания белья не годилась. В мелководной нашей речушке плавали гуси-утки и попадали в нее всякие хозяйственные отходы с прибрежных усадеб, где держали скот и птицу. А выше по течению были еще колхозные фермы…

С бельем, не совсем досыхающим на морозе, в дом заплывал особенный морозный дух, запах морозной свежести. Досушивали белье в доме — повсюду, где его можно было повесить или разложить. Еще помню чугунный утюг на угле. Из дырочек вдоль днища раскаленного утюга выглядывали красные угольки! Папа, по молодости комсомольский и партийный работник, добросовестно гладил им свои тогда немногочисленные брюки и рубашки, чтобы прилично выглядеть в райкомах и на людях, разумеется. Электрический утюг появился, наверное, во второй половине 60-х, потому что в первой половине, будучи пионеркой, я гладила свой алый пионерский галстук, а также блестящие шелковые ленточки для косичек об стекло керосиновой лампы! В начальных классах дежурные ребята спорили, кому чистить мятой газетой закопченные стекла от керосиновых ламп, при которых мы учились в ранние утренние часы или зимой после пяти вечера. Электричество в школу провели, когда я училась в седьмом классе — это год 1963. В старших классах отглаживала кружевные белые воротнички, складки коричневого платья и фартучки (черный и белый) своей школьной формы уже электрическим утюгом.

3. Наряды

На черно-белых фотографиях периода младенчества я сижу в темном платьишке, скорее всего, из байки, сшитом, наверное, кем-то из маминых подруг. На голове самосвязанная шапочка или белая панамка. Дальше на фотографии с папой у меня появляется платье в клеточку и свитерок, темно-синий с оранжевым! Мне года три и, кажется, этот свитерок я уже помню! На следующей фотографии стою в приличном (магазинном) вязаном пальтишке с капюшоном и держу в поднятой руке пряник. До рта не донесла, потому что мама скомандовала: «Не ешь пока пряник, посмотри сюда!» Посмотрела, довольно сосредоточенно. Мама сама, смеясь, рассказывала, как водила меня фотографироваться с пряником.

В вечной спешке и за нехваткой терпения шить мама не любила, хотя позже у нас появилась ручная швейная машинка, на которой братья ушивали и подгоняли купленные в районном универмаге брюки и рубашки, а я шила простые юбки-платья и прочие мелочи, включая постельное белье. Позже перешивала на себя мамины платья и костюмчики (в старших классах и позднее, уже будучи студенткой).

Мама любила наряжаться. Во второй половине 50-х она носила темно-синий бостоновый костюм с какой-то нежной блузкой: жакет с отложным воротником английского покроя, воротничок блузки навыпуск и юбка-карандаш. Плюс красивая крепдешиновая косынка — на шее или на голове с косой, уложенной в виде короны. Были еще китайские туфли на высоких каблуках из тончайшей кожи цвета какао с молоком и китайский плащ из золотисто-кремового шелка. С Китаем же дружили, и китайские производители (в том числе фирма «Дружба») поставляли в Союз немало качественного товара, включая ткани, покрывала, теплое белье, термосы, зонтики, фарфор и т. д. Доходили эти товары аж до сельского универмага в российской глубинке. Из маминого гардероба помню несколько крепдешиновых (креп-жоржетовых?) платьев и коричневое платье из вельвета в мелкий рубчик, сшитое портнихой на заказ. С кокеткой и четырьмя декоративными пуговицами, обтянутыми той же тканью и пришитыми на кокетке ближе к проймам.

Позже был костюмчик из тонкой шерсти, терракотового цвета, с коричневой вышивкой шелком на воротнике. Его я перешила под себя и донашивала уже в студенческие годы. В 70-х годах появился удушающий, но такой красивый кримплен, костюмчики из которого довелось поносить и мне — цвета морской волны и золотисто-песочного цвета. Их мне выбирала мама, которая тогда работала в районном универмаге, и покупала по тем временам довольно удачно. Дефицит! Все ценное и архинужное достается по блату, знакомству, родству! Прическа в период кримплена у меня была под Мэрилин Монро, что подтверждается студенческими фотографиями… У мамы тоже были платья и костюмчики из этой ткани — сочных и ярких цветов и расцветок. Папа носил темно-синие брюки из кримплена!

Лет десять спустя я порезала все эти кримпленовые изделия на куски и сшила из них чехлы на декоративные подушечки и мягкие сиденья для стульев и табуреток. Кримплен не выцветает, легко стирается — весело и функционально!

Когда в 1966 году, будучи золотой медалисткой, я с одного экзамена поступила на химический факультет Башгосуниверситета, были у меня в гардеробе две юбочки и пара свитерков. Одна из юбок, которая получше, пострадала от химреактива во время лабораторной работы. Маме об этом говорить было нельзя, чтобы не расстраивать. Приходилось всячески изворачиваться: тогда каждое пятнышко на одежде или побежавшая стрелка на чулке ввергали меня в страшную панику. Элементарный перфекционизм, совершенно немыслимый в условиях тотального ДЕФИЦИТА!

Конечно, мама кое-что про меня знала… В каждый мой приезд из города домой следовало отвечать ей на такие вопросы: «Что нынче потеряла? Давала кому-нибудь поносить? Не вернули? Испортила, да? Потеряла?» Черный шелковый платок с красными розами и бахромой, несколько пар варежек, ярко-синяя японская куртка из болоньи, красивые ажурные чулочки исчезли бесследно совершенно непонятным образом. Сбегать на свидание в лучшем, что имелось в комнате студенческого общежития, считалось нормально!

При этом я была девушка-талисман. Когда мои общежитские подруги-студентки получали деньги от родителей, прибегали ко мне и уводили на «шопинг», хотя тогда это слово еще не вошло в столь широкий обиход. А изучали мы иностранные языки — английский и французский. Со мной почти гарантированно попадали на «выброс дефицита», и тогда это были плащи-болонья, французские лакировки, готовая одежда, косметика из Польши, Болгарии, Румынии! Как-то раз умудрилась даже знакомому парню из своего села в течение дня купить ботинки «Цебо» и джинсы из Чехословакии. После окончания нефтяного техникума и службы в армии он прилично зарабатывал мастером на монтаже оборудования нефтеперегонного завода (250 рублей в месяц). А купить себе нормальную одежду у него не было ни времени, ни возможности: «Через неделю после получки или аванса уже и денег почти нет!» Взяла у него по простоте 100 рублей (после получки, наверное), объехала с десяток магазинов и нашла приличные вещи, которые его буквально осчастливили на какое-то время. Он и решил про себя, что на такой заботливой девушке ему следует жениться. И женился! В августе 1970 года. Впереди у невесты было еще три курса института…