В бегах. Часть четвертая

Утром Салауат вскипятил самовар и занес из большого дома еды на завтрак: горячий каравайчик хлеба, полную сковородку жареного хариуса, мед и сливки к чаю. За прошедшую неделю Халиль и Самсинур привыкли к услужливому пареньку. Самсинур, поблагодарив скорее ради приличия, пригласила его к завтраку. Салауат присел на краю нар без уговоров.

– Откуда ты, Салауат-кустым – спросил Халиль. – Может, скажешь, если не секрет? Где твои родители?

– Мама умерла, – в глазах подростка блеснули слезы, – а отца, наверное, убили. У нас всех коров, лошадей и овец отобрали. И дом – тоже. А нас увезли в чужой край. Йарматау называется. Там сразу работать заставили, железную руду копать в горе. Для себя землянки вырыли. Днем работали, а землянку строили ночами. Охраняют там солдаты с ружьями, чтобы люди не разбежались. Но я убежал. Папа помог. Он вырвал у охранника ружье и стал с ним бороться. Отца, наверное, убили за это.

– А на хуторе как оказался?

– По лесу шел. Три дня шел по лесу. В лесу одному плохо. Волки есть и медведи. Правда, я их не видел, но все равно боялся, – улыбнулся Салауат, и добавил: – Немного боялся.

– Ну, молодец, джигит! Волков и я боюсь. Так что в этом ничего постыдного нет. Тебя не очень обижают здесь?

– Нет. Дядя Гайзулла, он так, для виду строгий. А так добрый. Еды здесь вдоволь. Мяса много и рыбы. Эту рыбу я сам поймал на мордушку. Мне Амир помогал.

– Амир – это сын Гумера?

– Ага, – подтвердил Салауат. – А вы меня с собой возьмете, когда будете уходить?

– Кто тебе сказал, что мы уходить собираемся? – встревожился Халиль.

– Танзиля-апай. Она говорит, что вы убегаете от кого-то. Потому что, говорит, в такое время по гостям не разъезжают. Она и короб рассмотрела, в котором вы приехали, и спрашивала, какие вещи у вас с собой.

– Если мы уйдем из хутора, тебе с нами нельзя, кустым. Мы еще сами не знаем, что нас ждет впереди. Почему бы тебе не оставаться здесь, если к тебе хорошо относятся?

Встревоженный услышанным от Салауата, Халиль после завтрака зашел к Гайзулле. Поделился сомнениями.

– Вот ведь шайтан-баба! – возмутился Гайзулла. – До всего ей дело. Но не переживай, дорогой сват. Мы на целый месяц отрезаны от всего мира. В распутицу никто к нам не сумеет пробраться. А с Танзилей я поговорю. Хоть и любопытная чересчур, но зла не сотворит. Будь спокоен.

В самом деле, возвышенность, на которой стоял Нурушевский хутор, за эти дни превратилась в остров в огромном озере вешних вод. Однако Гайзулла счел нужным побеседовать со старшей снохой. Танзиля, как и все хуторяне, беспрекословно подчинялась авторитету свекра. Призвав к себе, Гайзулла мягко, но внушительно посоветовал ей не распространять лишние сплетни, напомнив, что Танзиля должна уважать и соблюдать установленный на хуторе порядок.

– Здесь наш общий, твой и мой дом, – сказал он снохе. – Помнишь, когда ты из армии дезертировала, как было? Никто тебя и словом не обидел, не вынес сор из избы. А ведь за дезертирство и женщину не пожалели бы. Больше того, я с радостью принял тебя в семью, назвав снохой. Ну и слава Аллаху, что так получилось, – закончил он внушение, – зато ты мне замечательного внука подарила. А Халилю с его семьей придется помочь. Беда им грозит. Излишне напоминать тебе, дочка, что гостеприимство – святой долг.

– Я это знаю, папа, – покорно опустила глаза перед свекром Танзиля. – Но ведь я ничего не сделала плохого. За что сердитесь?

– Не сержусь, дочка. Но уж очень ты любопытная. А это нервирует наших гостей.

– Ладно. Ничего против них не имею. Напротив, если будет моя помощь нужна, я готова.

– А что? Хорошо думаешь, дочка. Может, к тебе и обращусь за помощью. Я уже подумываю об этом.

В эти дни Салауат, нарубив ивовой лозы, занялся плетением. Он несколько раз разрушал свое изделие и начинал сначала, пока не завершил работу и не преподнес ее Халилю.

– Зачем мне такая диковинная корзина? – удивился Халиль, стараясь не задеть самолюбия паренька. Корзина действительно выглядела диковинно. С двух сторон ее бока опускались гораздо ниже днища. Салауат вывел из стойла халилевского мерина и, подняв корзину, водрузил ее на спину лошади. Боковины облегли бока лошади, как потник седла.

– Надо подтянуть под брюхом, – сказал он, любуясь своим произведением. – Это для Фатиха. Он отсюда не вывалится.

Халиля восхитила смекалистость Салауата. Действительно, лучшего способа для путешествия маленькому Фатиху нельзя было придумать.

– Чем отблагодарить тебя? сказал растроганный Халиль. – Может, денег дать?

– Не нужно мне, Халиль-абзый. Что с ними тут делать? Вам самим пригодятся. Я для Фатиха старался.