Муравей, бессмертный житель

Забрался он сюда просто из любопытства. Это было что-то новенькое. Но вдруг появилось беспокойство, которое переросло в тревогу и ужас. Опасных размеров столб стремительно опустился рядом. Надо было, конечно, спрыгнуть с этого сооружения и исчезнуть в высоченной траве. Но было поздно. Столб откуда-то сверху все опускался и опускался рядом, пока не настиг цели. И все прервалось...

Этот муравей достал своим любопытством. Он бесцеремонно забрался на пулемет и быстро побежал по стволу, явно мешая своей активностью держать под прицелом местность на том берегу реки. Пулеметчик проводил бег муравья мрачным взглядом, но тот и не собирался покидать ствол пулемета. Этого стерпеть было нельзя.

Не спеша достав спичку, пулеметчик начал тыкать ею в ствол, но раздавил муравья только на восьмой или девятый раз. Удовлетворенно осмотрев спичку и отбросив ее в сторону, пулеметчик ухватил пучок травы и протер ствол.

Недавно в боевом лагере ему попался старый номер какого-то научно-популярного журнала. Там была статья о муравьях. Статью он читать не стал, но первая строчка стихов эпиграфа была такая: «Муравей, бессмертный житель...». Что там было дальше про бессмертного жителя, он не поинтересовался, поскольку искал, нет ли в журнале голых баб, а не найдя их, с негодованием отшвырнул его в сторону.

Сейчас пулеметчик вспомнил строчку про муравья.

На том берегу было тихо.

Вчера там, у воды, уже в сумерках, появились двое и вели себя весьма беспечно, громко переговариваясь и смеясь. Он тщательно прицелился и срезал обоих короткой очередью. Оба рухнули и больше не шевелились. Он еще какое-то время напряженно держал палец на курке, но повторной очереди не понадобилось. Два тела и сейчас лежали неподвижно на отмели.

Пулеметчик решил перекусить и потянулся за банкой консервов, но тут на пулемете появился другой муравей и энергично побежал к концу ствола.

Пулеметчик прищурил глаз. Этот муравей ничем не отличался от того, раздавленного спичкой.

«Не это ли имели в виду эти умники в журнале? – мелькнуло у пулеметчика в голове. – Ты точно такой же. Можно сказать, ты – это он. Даже если передавить вас тысячу, появится еще один, и можно будет подумать, что это тот самый муравей, который был раздавлен первым. Бессмертный житель... Твое бессмертие в том, что вас много и ни черта таких не различить между собой».

– Но ничего, времени на войне много, – уже вслух произнес пулеметчик, – сейчас я покажу тебе бессмертие... – И слишком высоко приподнялся из лежачего положения, чтобы дотянуться до муравья на конце ствола. «Не опасно ли я высунулся?» – мелькнула мысль, но тут все прервалось...

«Интересно, чего это ему понадобилось на конце ствола? – подумал снайпер на другом берегу реки, отнимая глаз от прицела и приникая щекой к винтовке после выстрела. – Хорошо, что он так вытянулся, а то долго бы пришлось его караулить. Замаскировался капитально. Только кончик ствола торчит из зелени, да и тот стоило труда обнаружить».

Пулеметчик появился на этой позиции внезапно, видимо, только вчера и успел наделать хлопот. Доступ к воде оказался отрезан. Вчера спускались трое, но один чуть поотстал в кустах, это его и спасло. Он приметил, откуда примерно ударила короткая очередь, сразившая двух бойцов.

Сегодня с восхода солнца пришлось все утро водить прицелом по тому берегу, пока наметанный взгляд, уже изрядно утомившийся, не обнаружил в густой зелени самый конец пулеметного ствола.

«Сорок первый, – довольно подумал снайпер, – и, кажется, что-то такое в этом числе знакомое...» Но вдруг где-то далеко послышался характерный звук артиллерийского выстрела, вслед за этим – взрыв, совсем рядом. В грохоте снайпер ничего не успел сообразить, потому что второй выстрел накрыл крону огромного дерева, где он укрывался, и все прервалось...

– Готов, – доложил наводчик артиллеристам по рации. – Пока отбой.

Первый снаряд лег чуть правее, но второй ударил точно. В разные стороны полетели ветки и клочья дерева. Снайпер не мог уцелеть.

Это огромное дерево наводчик выделил сразу, как только ему поручили наблюдать за тем берегом реки. Крона дерева царственно возвышалась над окружающей местностью и всеми спусками к реке.

Сегодня рано утром наводчик заметил птичью пару, явно кем-то потревоженную. Птицы летали над деревом и иногда тревожно вскрикивали. Опыт подсказывал наводчику, что это неспроста, хотя потревожить птиц в этом глухом краю мог не обязательно человек. Потом – правда, только один раз, и это было большой удачей для наводчика, – снайпер все же себя выдал. Окуляр его прицела на какой-то миг сверкнул на солнце, но этого было достаточно.

Наводчик начал вызывать по рации артиллеристов, которые располагались на закрытой позиции в удалении от берега, но какое-то время сдерживали помехи. Здесь, в горах, это бывает.

После того, как из кроны дерева внезапно грянул выстрел, нужно было тем более спешить. А вдруг снайпер уйдет?

«Наверное, стрелял в нашего пулеметчика, – подумал наводчик. – И, наверное, убил, поскольку пулемет не ответил».

Помехи стали слабее и позволили связаться с артиллеристами. Второй снаряд накрыл цель.

«У нас пулеметчик, у них снайпер. Один-один», – прикинул про себя наводчик и позволил себе расслабиться.

«И опять тихо. Горы, и река шумит по камням... Благодать!» – пришло на ум. Но тут из-за ближайшей вершины вынырнул вдруг характерный гул, а следом раздались два мощных разрыва там, где была артиллерия.

«Господи!» – хотел помолиться наводчик, но не успел, потому что все прервалось…

– Выпустил все ракеты. Накрыл их артиллерию и прошелся по их берегу. Возвращаюсь, – доложил летчик по радиосвязи.

– Все понял, – ответил аэродромный диспетчер. – Возвращайтесь.

Противник выдал себя сначала переговорами по рации, а когда летчик уже летел на боевое патрулирование, со спутника поступила точнейшая информация о дислокации артиллерии: она выдала себя двумя выстрелами, которые по времени удачно совпали с нахождением спутника над ними и малооблачной погодой. С аэродрома поступил приказ нанести удар. Лету сюда на хорошей скорости было несколько минут. Поменять боевую позицию вражеские артиллеристы явно не успевали.

Первыми двумя ракетами он накрыл артиллерию, остальные выпустил наугад по вражескому берегу и вертикально взмыл вверх.

Поднебесные дали были сказочно прекрасны. Горы внизу вздымались бесконечными цепями.

«Какая красота!» – подумал летчик. Возвращаясь с задания, он мог позволить себе толику лирики.

В это время самолет вошел в рваное облако и пронзил его. Внутри облака оказалось чистое пространство, где к самолету метнулся небольшой огненный шар.

«Откуда это тут?» – метнулась мысль.

– Шаровая молния! – успел крикнуть летчик по системе связи, пытаясь увернуться от столкновения, но раскаленный шар врезался прямо в кабину, удар разорвал самолет, мелькнула ослепительная вспышка, и все прервалось...

На экране точка самолета и точка заряда стремительно соединились и исчезли. Земляне это спишут на шаровую молнию. Даже если это будет звучать невероятно, такое объяснение всех устроит.

Инопланетянин довольно заквохтал. Сработало!

Испытание прошло успешно. Теперь такие разряды, искусственные шаровые молнии, можно использовать, сбивая в атмосфере самолеты и ракеты землян. Их космические аппараты еще пока несовершенны, а вот в атмосфере земляне освоились лучше, и их технические дерзания могут доставить хлопот десанту, если до этого дойдет дело. Модель шаровой молнии оказалась оптимальной: отличная управляемость, высокая точность, необходимая скорость, сравнительно небольшие энергозатраты.

Инопланетянин с умилением созерцал кучу искусственного мозга, возвышающуюся в центре корабля. Она такая спокойная и беззащитная! Но здесь, в стерильной атмосфере корабля, ей ничего не угрожало. Прозрачный защитный колпак с маленькими отверстиями предохранял от случайных механических повреждений, но не мешал доступу света и обеспечивал необходимую вентиляцию.

Там, под колпаком, в этой рыхлой мыслительной субстанции рождаются решения, такие четкие, логичные, технически совершенные. Она, эта милая куча, обеспечивает синхронность, спонтанность, слаженность всей команды. Весь экипаж – это единое целое, как части тела. Никаких излишних мыслительных затрат вне задач экспедиции, никаких тайных от остального экипажа мыслей, могущих помешать концентрации на решение сложившихся проблем.

Ну что ж, поработали на славу. Теперь можно отправляться домой, за много световых лет, с результатами в виде наблюдений, расчетов, а главное, готовой модели совершенного атмосферного оружия, замаскированного под шаровые молнии.

Но что это? Что-то маленькое метнулось по панели приборов. Это было насекомое с Земли!

Все предосторожности оказались тщетны. Разведывательная посадка не прошла даром. Насекомое как-то просочилось на корабль, несмотря на все меры предосторожности, и теперь энергично бежало по замысловатым приборам.

Это было что-то новенькое. Тут столько впечатлений! И да здравствует любопытство!

Но вдруг появилось беспокойство, перерастающее в тревогу и ужас. Кто-то вот-вот может настигнуть! Но ничего. Быстрее! Вон туда!

«Переключить экипаж на индивидуальное сознание!» – мелькнул в голове инопланетянина приказ искусственного мозга, но было поздно. Земное насекомое стремительно вбежало в рыхлую кучу, так напоминающую родной муравейник, и исчезло внутри. И все прервалось...

Забрался он сюда с разбегу и долго находился внутри. Ходы приходилось прогрызать самому. Теперь это все больше и больше напоминает муравейник, хотя работы внутри еще непочатый край. Но пора и выглянуть наружу. Любопытство одолевает!

Такой же ровный свет и никакого движения вокруг. Опасности больше нет! Покинув мозг-муравейник, муравей решительно побежал вперед: надо проверить, вдруг здесь есть еще собратья, ему-то ведь удалось сюда проникнуть, и вокруг столько неизведанного! А если больше никого нет, он тут теперь полный хозяин! Дел в таком случае будет много, ведь всем надо по-хозяйски распорядиться!

Это увлекательное приключение, похоже, только еще начинается и уж точно скоро не прервется.

«Истоки», № 7 (269), 1-15 апреля 2002. С. 6-7