Вот и познакомились!

Однажды декабрьским вечером по аллее заснеженного парка шел человек без шапки, кутаясь в старенькую вязаную кофту. Близился Новый год, до наступления праздничной полночи оставалось чуть менее четырех часов, витрины магазинов красочно сияли гирляндами огней, люди спешили домой, делая последние покупки, и только человек никуда не спешил. Шел так, чтобы куда-нибудь идти. Потому что стоять было холоднее. С другого конца, метрах в шестидесяти, на аллею неожиданно выскочил гладкий, ухоженный дог и бросился навстречу. Человек замер. Если побежать, пес побежит за ним и тогда точно порвет. Если же остаться на месте, может, и не тронет. Собаки истуканов не трогают. Силы человека были на исходе, и он выбрал второй вариант. Будь что будет.

Вслед за догом бежала женщина. Догнать его она не могла, это было очевидно, и поэтому пыталась остановить пса криком. Но дог словно не слышал хозяйку и прыжками быстро приближался к человеку, который уже закрыл глаза, готовясь к худшему. Посыпал снег крупными парящими хлопьями, в несколько секунд образовав возле человека сплошную спасительную стену, и дог влетел в нее, затормозил в двух метрах, подняв волну снежной пыли и недоуменно глядя на человека, почему тот не бежит. Потом лизнул человека в лицо, предлагая: ну, беги, чего же ты, поиграем. Человек не двигался с места и не открывал глаз. Подбежала женщина, схватила дога за поводок и оттащила от человека на безопасное расстояние.

– Вы простите, Гоша так внезапно вырвался, я не успела схватить поводок, – виновато затараторила женщина. – Он не покусал вас?

– Обошлось, – ответил человек. – Поводок, дамочка, на руку наматывать надо, тогда не вырвется.

– Какая я вам дамочка, – фыркнула женщина. – Грубиян!

– А что вы собак отпускаете? – набросился на женщину человек. – Человеку пройти негде. А если бы он меня покусал? А скоро Новый год, между прочим. Через три часа. Как бы я его встретил, вы подумали?

– Но не покусал ведь! Сами сказали – обошлось. Гоша у меня смирный, – с любовью сказала женщина и погладила, успокаивая, возбужденного пса.

– Сегодня обошлось, а завтра? Завтра навряд ли. В общем, так, дамочка, с вас тысяча рублей, – человек невольно поежился, стряхивая снег с плеч и головы.

Еще стоя перед собакой с закрытыми глазами он прикинул, что этой суммы хватит на встречу Нового года в каком-нибудь захудалом кафе.

– Какая тысяча? За что? – возмутилась женщина.

– За моральный ущерб. Если будете спорить, сумма может быть увеличена. Решайте, – человек улыбнулся, довольный тем, как ему удалось повернуть дело.

– Нет у меня таких денег. С собой нет. Пойдемте, я их вам вынесу. Вымогатель.

– Пойдемте, – согласился человек.

Женщина с собакой и человек вышли из парка и пошли по улице. Некоторое время шли молча. Потом женщина спросила:

– А почему вы без шапки? У вас что, ее нет?

Человек шутовски раскланялся:

– Представьте себе, нет. И пальта тоже нет. В химчистку сдал. Вы удовлетворены ответом?

– Зачем же вы так, – покачала головой женщина. – Я только спросила.

– А не надо спрашивать. Это вас не касается, – отрезал человек. – Гоните тысячу, и дело с концом.

– Да отдам я вам вашу тысячу, не беспокойтесь. Хотя, честно сказать, вы ее не заслужили, – сказала женщина.

– Как это не заслужил? – раздраженно ответил человек. – Да я столько нервов потерял, пока ваш пес меня чуть не искусал! И это называется «не заслужил»?

– Но не искусал ведь? Не искусал. Значит, не заслужили. Ладно, хватит разговоров, пришли. Подождите меня у двери, – сказала женщина, готовясь войти в подъезд.

– Нет, это вы подождите, – кинулся к двери потерпевший. – Сейчас вы уйдете, скроетесь, а я вас ищи-свищи. Так дело не пойдет.

– И что же вы предлагаете?

– Пойдемте вместе. Я вас у двери подожду. Но не подъездной, а входной, на вашем этаже. Какая у вас квартира?

– Ну, уж это вам знать совсем ни к чему! – всплеснула беспокойно руками женщина. – Чтобы я пустила в квартиру какого-то там проходимца и вымогателя? Да ни за что!

– Поосторожнее на поворотах, женщина. Я ведь и в милицию заявить могу, – встал в позу потерпевший.

– Да заявляйте куда хотите, – ответила женщина. – Вас самого скорее заберут. Посмотрят на ваш вид и заберут.

– А какой у меня вид?

– Ненормальный. Вас даже собаки не кусают. Потому что вы вредный и противный, – женщина всхлипнула.

– Так-так, помедленнее. Продолжайте, я записываю. Какой я, повторите? Что же вы замолчали?

Посмотрев на женщину, человек понял, что переборщил. Шутка шуткой, а он, чего доброго, действительно может остаться на улице без денег в кармане. А кому хочется ночевать на улице под Новый год?

– Ладно, ваша взяла. Идите, я здесь подожду, – сказал человек и отвернулся, отошел в сторону.

Хозяйка дога растерялась. Ей вдруг стало жалко человека без шапки. Какой мужчина под Новый год станет гулять по парку один без шапки и без пальто? Видимо, этому человеку действительно некуда податься.

Женщина изобразила на лице улыбку. Какую смогла.

– Надя, – и протянула руку.

Человек не ответил.

– Эй, – повторно окликнула она, – я предлагаю познакомиться. Меня зовут Надей. А вас как?

Человек обернулся. Внимательно посмотрел на женщину, что происходит, на всякий случай отшагнул назад, но женщина смотрела так отзывчиво, так миролюбиво, что человек поверил.

– Виталик. То есть Виталий Александрович, кандидат технических наук. Ныне временно безработный, – и протянул в ответ свою руку.

Дог зарычал.

– Спокойно, Гоша, спокойно, – сказала Надя, потрепав пса за ухом, – свои. Уже свои. Ну, Виталий Александрович, пойдемте ко мне. Что вы стоите? Вы же хотели подняться. Ну и поднимайтесь.

– Только после вас. Пес больно ревнивый. Еще, пожалуй, укусит, – сказал Виталик.

– Не, он у меня смирный, – ответила Надя. – Ну, если вам так спокойнее…

И вошла в подъезд, пропустив вперед дога, который с шумом побежал по лестнице. Виталик вошел последним, придерживая дверь.

– Ну, вот здесь я и живу. Проходите, проходите, не бойтесь, – Надя сняла обувь и прошла на кухню. Дог лег на подстилку, положив голову на длинные лапы и внимательно наблюдая за гостем.

– А я и не боюсь, – сказал Виталик и встал у двери, посматривая на пса.

– А раз не боитесь, то проходите в зал. Сейчас я чай поставлю. Вы какой предпочитаете – черный или зеленый? Мне в последнее время больше нравится зеленый, успокаивает.

– Не надо чая. Я без чая подожду, – ответил Виталик.

И чего она задумала? Дала бы тысячу, и дело с концом. Хотя в образовавшихся обстоятельствах брать деньги уже как-то неудобно. Зря он все это затеял.

– Знаете, я, наверное, пойду, – сказал Виталик и в спешке стал открывать входную дверь.

Дверь не поддавалась, замок наотрез отказывался открываться.

– И что это за дверь такая! Понаделали замков! Выпустите меня. Мне на улицу надо.

– Вы куда? – Надина фигура в один миг выросла в прихожей и загородила собой дверь. – А чай? Нет, без чая я вас не отпущу. Живо снимайте обувь и проходите в зал. У меня еще печенье есть, сыр, сейчас бутерброды вам сооружу. Нельзя же человека под Новый год голодным оставлять. Виталий Александрович, что же вы? Снимайте обувь. И шапку.

Виталик замер в растерянности. Правая рука его потянулась к голове, нащупывая шапку, и, обнаружив волосы, машинально пригладила их.

– Ой, извините! Шапки-то на вас не было, – сказала Надя и прыснула. – Как же вы зимой без шапки ходите? Давайте я вам ее поищу. У меня от мужа осталась.

Надя подставила табурет, влезла на него и раскрыла дверцу встроенной антресоли, откуда что-то посыпалось тоненькой струйкой. Дог приподнялся, повел носом, – нет, этот продукт ему неинтересен.

– Это перловка, крупа, – объяснила Надя. – Лежит со времен царя Гороха. Никак не могу набраться смелости и выкинуть.

– А где он? – спросил Виталик.

– Кто? – спросила Надя, доставая с полки полиэтиленовый пакет и разворачивая его.

– Муж ваш.

– Ушел. Это длинная история. Как-нибудь расскажу. Ну, вот и шапка, – сказала Надя, спрыгивая с табуретки со старенькой пыжиковой шапкой в руках. – Сейчас отряхну, расправлю. Фасон, правда, староват, но шапка еще ничего, сгодится. Ну как, нравится?

– Нравится, конечно, но, видите ли, в чем дело… – замялся Виталик. – Зачем вам лишняя обуза?

– Какая обуза? – спросила Надя. – Вы – обуза? Никакая вы не обуза, а, напротив, очень приятный собеседник. Когда вы снимите обувь? Вы что, хотите, чтобы я это сделала? И возьмите, наконец, вашу шапку.

– Нет, нет, что вы, – засуетился Виталик, снимая ботинки. – Еще не хватало.

– Что – «нет»? Шапка не нравится?

– Нравится…

– Тогда берите и проходите в зал. И не задерживайте меня. Я – за чаем, – и Надя побежала на кухню.

Виталик с опаской, осторожно обошел дога, который снова лег, положив голову на лапы, и с шапкой прошел в зал. Залом оказалась комната, оклеенная бежевыми обоями, с диваном, двумя креслами, большим круглым столом, на котором скромно зеленела маленькая искусственная елочка. В углу, возле окна, стояла тумбочка с телевизором, вдоль стены два шкафа, придвинутые друг к другу, один с посудой, другой с книгами. Виталик положил шапку на стол, потом переложил на кресло. Так, чтобы шапку не было видно. Хорошо бы и самому тоже куда-нибудь спрятаться.

– Чайник кипит вовсю. Наполовину выкипел, – доложила из кухни Надя. – Ничего, нам хватит, а после еще вскипятим. Ну как, осмотрелись, Виталий Александрович? Вам у меня нравится?

– Ничего, – ответил Виталик. – Хорошо. Уютно.

– Вот видите, как с женщиной хорошо. Где женщина, там уют.

– Это правда, – сказал Виталик, сел в кресло и вытянул уставшие ноги.

…И неожиданно для себя провалился в вязкий дремотный сон, так ему стало хорошо и спокойно. Бывшему кандидату вспомнилась его прежняя жизнь – жена Вика, с которой дружил с детства, а потом женился. А стоило ли? Наверно, стоило, потому что родился сын Андрюша, умница, талант, отличник, уехал в соседний город и пропал, больше не появлялся, квартира отдельная, двухкомнатная, сам отделывал, благоустраивал, вылизывал, а котенок какой был, маленький, пушистый, как перышко...

– А вот и чай, – появление Нади прервало воспоминания, – подвигайтесь, Виталий Александрович. Берите стул и садитесь ближе. Вы, наверное, голодный? Я угадала, правда?

– Да, вы угадали, – выдавил из себя Виталик, жалея, что не удалось досмотреть сон.

– Вот и прекрасно, сейчас вместе поужинаем. Я вообще-то не ужинаю, фигуру берегу, – Надя смутилась, – а вам – пожалуйста. Вот бутерброды, печенье, масло, сыр, хлеб, если еще захотите нарезать, чай, – в общем, приступайте. Вам чаю покрепче?

– Да, покрепче, – подтвердил Виталик. – Слушайте, Надя, а не найдется у вас действительно чего-нибудь покрепче? Две ночи ночевал на улице, продрог, – и в доказательство закашлялся долгим грудным кашлем.

– Да вы простужены! Что ж это такое! Как я сразу не заметила! Сейчас я вас буду лечить. Хотя спиртное дома я не держу. Не пью, знаете ли, – Надя подошла к шкафу, открыла дверцу.

– Если нет, не надо, не беспокойтесь, – сквозь кашель с трудом выговорил Виталик.

– Нет, я найду. Где-то у меня завалялась начатая бутылочка. Подруга приносила, а мы не допили. Сейчас, сейчас, все, нашла, – Надя с гордостью выставила на стол плоскую бутылочку коньяка и маленькую рюмку. – Вот. Сколько вам налить? Рюмки хватит?

С появлением бутылочки кашель как-то сам собой прекратился. Виталик посмотрел на чекушку, наполовину заполненную темной бархатной жидкостью, потом на пустую рюмку, сглотнул слюну. Он и не помнил, когда в последний раз пил коньяк.

– А наливайте все. Если не жалко.

– А не много будет? – спросила Надя и со страхом подумала: а вдруг Виталий Александрович – алкоголик?

– Ну что вы! Сто грамм коньяка для мужчины не предел, – улыбнулся Виталик.

Точно, алкаш. Этого ей еще не хватало – Новый год встречать с алкоголиком.

– Тогда наливайте сами, – решительно сказала Надя и отодвинула от себя коньяк.

– Согласен, – сказал Виталик.

Взял бутылочку, вылил содержимое в стакан, приготовленный для чая, выдохнул и не спеша, медленно и с удовольствием стал пить. Надя смотрела, как коньяк переливается из стакана в Виталия Александровича, и думала: вот с этого все и начинается. Если еще не алкоголик, то станет им. Обязательно станет, если будет пить такими порциями.

– Ну что, полегчало? – подозрительно спросила Надя.

Сейчас буянить начнет, водки требовать. Все алкоголики себя так ведут.

– Не знаю, – ответил Виталик. – А можно мне ванну принять? Я помоюсь и сразу уйду. Без чая я проживу, а без ванны никак. Месяц не мылся. А может, и больше.

– А почему это вы не мылись? У вас что, воду горячую отключили?

–Да нет, не отключали. Как вам сказать… Давайте я сначала помоюсь, а потом все объясню.

– Нет, вы сначала объясните, а потом помоетесь. Может, вы заразный какой. Собаку мою еще заразите.

– Ну вы скажете тоже! Скорее она меня заразит, а не я ее.

– Гоша у меня домашний, чистый, а вы неизвестно откуда взялись. Как так можно, целый месяц не мыться! Вот объясните мне.

– Да нечего тут объяснять. Просто я живу на улице, – сказал Виталик и подавленно замолчал.

Ну вот, признался, теперь его прогонят. Кому нужен голодный бомж с остатками интеллигентных манер? Никому. Даже самой жалостливой женщине. Да и нет теперь таких. Повывелись.

– Как это вы живете на улице? У вас что, дома нет? – Надя выкатила невероятные глаза.

– Да, нет. Раньше был, а теперь нет. Вас что, это удивляет? Вы что, не знаете, что существуют так называемые бомжи? Люди без определенного места жительства? Не знаете? Не знакомы ни с одним из них? Тогда представлюсь, – Виталик встал, – Виталий Александрович Божедомов, бывший кандидат наук, а ныне бомж. Со всеми вытекающими из этого последствиями. Видите, и фамилия соответствует. Раньше не соответствовала, а теперь соответствует.

– Да сядьте вы, шут гороховый, – оборвала его Надя. – Знаю я, кто такие бомжи, слышала. Как же вас угораздило? Вы же интеллигентный человек, кандидат наук!

– А вот это расскажу только после помывки, – доложил Виталик и состроил страшную рожу. – Если сейчас не включите горячую воду, я заражу вашу собаку.

– Господи, этого еще недоставало! – Надя с шумом встала из-за стола и нависла над Виталиком, который невольно отпрянул в сторону. – Сначала вымогатель, потом бомж…Может, вы еще и грабитель? Обманом проникли в мой дом, чтобы меня ограбить? Тогда грабьте. Делайте ваше грязное дело.

– Да никого я не хочу грабить, – замахал руками Виталик. – Не мелите чепухи! И перестаньте кричать. Уши от вас болят. Я же сказал – помоюсь и уйду. Где тут у вас ванная?

– Прямо и налево. Рядом с туалетом, – Надя с грохотом села обратно на стул.

– Спасибо. – Виталик встал, бочком, осторожно вышел из залы и уже из прихожей крикнул: – А не могли бы вы убрать вашу собаку? Она не дает мне пройти.

– Сами убирайте, – обиженно ответила Надя. – Гоша в своем доме и может делать все, что ему угодно.

– Уберите собаку! Слышите? Иначе, иначе… Иди отсюда, окаянный! Пошел прочь!

– Что иначе? – Надя прислушалась.

– Иначе она меня – а-а-а! – укусит. Уже укусила! – по прихожей покатился отчаянный крик, и Надя сорвалась со стула.

– Гоша, ко мне! Гоша, место!

Когда Надя очутилась в прихожей, взору ее представилась безотрадная картина – Виталик сидел на полу, держась за разодранную голень, из которой сочилась кровь, рядом с поверженным стоял в победоносной позе дог Гоша.

– Господи, Гоша! Что ты наделал?

Гоша недоуменно и радостно разинул пасть: а что он наделал? Это гость наделал, решил прогуляться по квартире без его разрешения. Впредь не будет позволять себе подобных вольностей.

– Ну что, вы довольны? – зашелся в истерике Виталик. – Довольны? Куда я таким пойду? Лечите меня. Что вы стоите? Я же истекаю кровью!

– Не хнычьте, вы же мужчина! – пристыдила Виталика Надя. – Должны терпеть. Сейчас я вас перевяжу. Гоша, место!

Услышав свое имя, дог завилял хвостом и послушно пошел к подстилке.

– А вы садитесь на стул, – строго сказала Надя, – так мне будет удобнее вас перевязывать. Садитесь, садитесь, нечего на полу разлеживаться.

Виталик встал, с трудом поднялся, одной рукой держась за стену, другой – за израненную ногу.

– А стул? Стул принесите. Долго я буду так стоять?

– Сейчас принесу, – Надя сходила в комнату за стулом, поставила его возле Виталика. – Вот, садитесь. А я за аптечкой схожу.

– Спасибо, – буркнул Виталик. – И зачем я согласился к вам пойти? Одни неприятности. Новый год на носу, а тут с вами возись.

– А вы думаете, мне приятно с вами находиться в одной компании? – Надя принесла аптечку, раскрыла, достала из нее вату, бинт и бутылочку йода.

– Приятно.

– Почему вы так думаете?

– А вы сами это сказали. Тридцать минут назад.

– Тридцать минут назад и вы вели себя иначе, не ругались и не хныкали. Не болтайте ногой, а то перевяжу неправильно.

– А больно.

–Ничего, терпи, казак, атаманом будешь.

– Что вы меня успокаиваете? – взорвался Виталик. – И вообще, что вы мне тыкаете? Разве мы уже на ты? С какого это времени, позвольте спросить?

Надя рассмеялась, заканчивая бинтовать ногу.

– Вы у меня уже целый час гостите. Так что давно пора переходить на ты, дорогой Виталий Александрович. Все, можете вставать, лечение закончено. Вставай, поднимайся, рабочий народ!

Виталик встал, прошелся по коридору, вызвав нездоровое внимание собаки.

– Ну как, не болит? – поинтересовалась Надя.

– Ну как вам, то есть тебе, сказать, – начал Виталик, но его перебила Надя.

– Слушай, Виталик, а оставайся у меня, будем вместе Новый год встречать. Куда ты сейчас пойдешь с такой ногой, к тому же ночь на дворе. Оставайся. Я картошку запеку в духовке с куриными окорочками, шампанское в холодильнике припасено. Тебе же некуда идти! Оставайся.

Виталик остолбенел от неожиданности. Во-первых, оттого, что его назвали Виталиком, во-вторых, от самого предложения. Предложение, конечно, было заманчивым, идти ему действительно было некуда, но оставаться на ночь у незнакомой женщины… Что она о нем подумает? С другой стороны, раз женщина сама предложила, то, может, и не стоит об этом особенно беспокоиться. И все же…

– Ну, и что надумал? Думай быстрее, а то Новый год наступит. Осталось, то есть остался, час и сорок три минуты. Ну?

Виталик и сам не понял, почему он согласился. Есть, наверное, хотел, да еще нога предательски ныла, к тому же Надя так на него смотрела… В общем, покидать гостеприимный дом было грешно. Он и остался.

Дальнейшие события можно было бы не описывать, они и так понятны без лишних слов, но я их все же опишу. Сначала Виталика помыли в прямом смысле этого слова. Он сидел в ванной, свесив больную ногу, а Надя с закрытыми глазами (по просьбе Виталика) усердно терла ему спину. Потом они сидели за столом, ели печеную картошку с окорочками, он рассказывал ей о своей жизни, а она ему о своей, пили шампанское, смотрели телевизор и радовались мелочам – смешному эпизоду из фильма, горячей картошке, холодному шампанскому. Никто не задумался над тем, что происходит, не придавал этому значения, потому что не верил, что такое бывает, что такое вообще может быть. Нужно принимать жизнь такой, какая она есть. Но неужели же это простое совпадение, удача, везение, наконец? А может, это счастье? Кто знает…

P.S. Уточняю: счастье – это состояние души, а в тот момент душа у Нади и Виталика была одна на двоих. Так бывает иногда. Не верите? Тогда попробуйте сами. Может, и у вас получится.