Под флагом цвета крови и свободы. Часть семнадцатая

В нижних отсеках трюма, где обыкновенно хранили самые малоценные грузы и балласт, было темно, душно и нестерпимо тесно. Эдвард едва ли не впервые в жизни вынужден был проклясть свой излишне высокий рост и широкие плечи, с трудом протискиваясь между ящиками, тюками с чем-то тяжелым, деталями запасных парусов и мачт и еще множеством крайне редко использовавшихся, но непременно хранимых на судне вещей. Он с завистью косился на стройную миниатюрную Эрнесту, легко ступавшую среди этого хлама и умудрявшуюся не только не ронять или задевать что-то вокруг себя, но и попутно вдумчиво осматривать каждую досочку.

– Не смотрите на меня, ищите лучше пробоины, – не поднимая глаз, попросила она. Эдвард, смутившись, буркнул что-то невнятное. – Вы очень легкомысленно относитесь к тому, что нас ждет.

– Если я начну бегать и вопить, как истеричная женщина, разве это чем-то поможет? – сгоряча выпалил Эдвард и смутился еще больше: – Простите, я… Я не имел в виду, что…

– Да нет, вы правы, – невесело усмехнулась Эрнеста, наклоняясь и изучая доски под своими ногами. – Женщине вообще не место на пиратском корабле. Я – исключение из правила, мистер Дойли, – сверкнув своими черными глазами, спокойно прибавила она и снова отвернулась: – Здесь все чисто, щелей нет. Странно, ведь Джек прав: у корабля приличный крен на нос…

– Может, дело не в течи? – предположил Дойли.

– Может быть… Сейчас допроверим оставшиеся четыре отсека и поднимемся выше. Мне все равно кажется, что дело в перегрузке. Странно, еще вчера ничего не было…

– Давайте я сам здесь закончу, а вы идите наверх. Нельзя терять время, – неожиданно предложил Эдвард. Эрнеста нахмурилась:

– А вы справитесь? Хорошо, как скажете.

Доверия напополам с уважением, появившихся в ее взгляде, оказалось для него достаточно, чтобы быстро и внимательно осмотреть оставшиеся отсеки. Когда он, уже закончив, начал подниматься наверх по узкой занозистой лесенке, то услышал торопливое шарканье многочисленных ног и узнаваемые звуки перетаскивания волоком чего-то тяжелого.

– Нашли? – спросил он, завидев на пороге отсека выбежавшую ему навстречу Эрнесту.

– Нашли, – кивнула та, тяжело дыша и захлебываясь от беззвучного смеха. – Вообразите себе, мистер Макферсон велел ребятам всю вчерашнюю добычу отнести на корму, сам не проследил – так они все здесь побросали и ушли праздновать. Каково, а?

– Здорово, – кивнул Дойли, тоже невольно усмехаясь. – Вам помощь не требуется?

– Я уже позвала людей. За час должны управиться… – оторвав от пола какой-то ларь, ответила Эрнеста и тотчас охнула, скривившись от боли. Дойли почти инстинктивно перехватил у нее ношу:

– Я сам отнесу, скажите только, куда.

– Спасибо, – с гримасой держась за плечо, поблагодарила девушка. На белой ткани ее рубашки проступило несколько алых пятен, которые Морено поспешила прикрыть ладонью.

Перетаскивать мешки с добычей оказалось тяжелым и муторным делом, для своевременного завершения которого Эрнесте пришлось позвать еще троих человек сверху. Когда все они, покончив с работой, вновь поднялись на палубу, то изменения в погоде были уже явственно заметны: волны, бившиеся о борта корабля, стали выше и сильнее, солнце почти полностью скрылось за свинцово-голубыми облаками и лишь изредка, короткими вспышками появлялось над головой.

Джек ждал их, по-прежнему не выпуская из рук штурвала.

– Взгляни, – обратился он к Эрнесте, поднявшейся к нему на мостик, указывая лишь подбородком направление, в котором требовалось смотреть. Уже безо всякой подзорной трубы за кормой виднелись очертания страшно ощетинившихся целыми рядами пушек галеонов, двигавшихся на расстоянии полумили от «Попутного ветра».

– Почему они не стреляют? – сматывая очередной канат, спросил Генри. Девушка усмехнулась:

– Так не терпится на дно пойти?

– Эрнеста! Сейчас эта шутка кажется неуместной даже мне, – прикрикнул на нее Рэдфорд и пояснил юноше: – Далеко слишком. К тому же, им незачем тратить свои боеприпасы на тех, кто и так, по их мнению, скоро погибнет в шторме.

– Вообще-то они не так уж и далеко. Если зарядить пушки меньшим количеством пороха и сдвинуть прицел ниже в горизонтальной плоскости, то они вполне могли бы и попасть, – негромко, задумчиво произнес Эдвард. Джек мгновенно отреагировал:

– Мистер Дойли, смею напомнить: вы не канонир, чтобы выдвигать такие утверждения!

– Любой дворянин, закончивший офицерскую школу, знает подобные методы увеличения дальнобойности! – вспылил подштурман. Мысль о том, что его унижение сейчас видит вся команда – и сеньорита Эрнеста в том числе, с неожиданной смутной злостью подумал он – была нестерпимее всех прежних насмешек и оскорблений вместе взятых. Морено примирительно сжала его локоть.

– Корабль и так идет с максимальной скоростью. Извлечь из него больше при таком ветре и встречном течении мы не можем, – сказала она, предостерегающе косясь на явно желавшего вставить что-нибудь еще Джека. – Остается надеяться лишь на то, что голос жадности возьмет верх над голосом осторожности в наших противниках.

– Ждать не так уж и долго осталось, – заметил Рэдфорд, разглядывая стремительно темнеющий горизонт впереди. – Мистер Макферсон! Можете убирать брамсель и нижние марсели: скоро начнется!

*  *  *

Шторм неистовствовал так, будто потопить положившееся на его волю судно было для него по меньшей мере делом чести. Высоко в небе ревел ветер, рвал с мачт белые лоскуты парусов и несся вверх, к тяжелым громадным тучам, не перестававшим из себя тугие ливневые плети; хаотично поднимавшиеся волны цеплялись за корабль, будто пытаясь забраться на борт, и их гребни, увенчанные пышными шапками пены, казались лапами какого-то неведомого чудовища. «Попутный ветер», с наполовину убранными парусами – шквал налетел почти на час раньше ожидаемого – вихлялся и петлял, усилиями всей команды пока что держась на плаву, но было неясно, сколько еще продержится это хрупкое равновесие.

Эдвард, с трудом держась на ногах – он только что сменился после долгой и утомительной работы у помп, но по какому-то наитию предпочел отправиться на палубу, а не в кубрик, где отдыхала сменившаяся команда. Едва он с трудом выцарапался из трюма, как сразу же едва не рухнул от врезавшейся в него сзади сильной волны, перемахнувшей через борт. Вода забулькала, разливаясь по палубе и через шпигатные отверстия неохотно падая назад, в море. Мокрая рука с силой стиснула запястье Эдварда, и он ощутил, что ему помогают обвязать свисающий конец каната вокруг пояса.

– Мистер Дойли? Держитесь крепче! – прокричала Эрнеста ему в ухо. – Джек, влево! Влево заворачивай, не то сейчас зацепит!..

Чудом сохранявший равновесие Рэдфорд, растопырив ноги, а руками намертво вцепившись в ручки штурвала, ожесточенно заскрипел колесом. Огромная волна по правому борту с утробным разочарованным гулом завалилась обратно в водную толщу, лишь самым краем зацепив корабль.

– Не успеваем убрать грот! Рук совсем не хватает! – с трудом пробравшись по мокрой и скользкой палубе к мостику, прокричал боцман. Эрнеста выпустила руку Эдварда и ответила:

– Продолжайте работу! Я сейчас кого-нибудь позову…

– Я пойду, – прохрипел Дойли, выкашливая попавшую в легкие воду. Девушка, уже нырнувшая в трюм, не услышала его.

Мокрое дерево скользило под ногами, и приходилось изо всех сил цепляться за бившиеся по ветру снасти, чтобы не рухнуть в рокотавшую внизу пенистую бездну. Эдвард плохо помнил, в какой момент он перестал скручивать парус один и рядом с ним появились другие покачивающиеся тени, принявшиеся помогать. Кое-как общими усилиями им удалось убрать грот; затем Дойли, медленно нащупывая ногами следующую канатную стяжку, первым принялся спускаться на палубу. Он знал, что делать такого нельзя, что нужно оставаться на месте и ожидать приказов капитана, но это было уже выше его сил.

Рядом раздался сдавленный вскрик – Карлито, тот самый мальчишка, один из двоих, за которых Эрнеста заступилась днем, беспомощно повис, обеими руками хватаясь за выскальзывающий из них канат, а болтающимися ногами пытаясь найти хоть какую-то опору. Корабль снова тряхнуло, и Дойли, прокляв все, пополз на помощь мальчишке. Тот, слабо пискнув, сразу же вцепился в протянутую руку.

– На спину лезь. И заткнись уже, не ори! – прорычал Эдвард, ненавидя самого себя за эту слабость. Мальчишка оказался тяжелым, и удерживать равновесие с ним на плечах стало не в пример сложнее. Но было нужно, не обращая внимания на заливающую глаза и рот, лезущую за шиворот и хлещущую напряженное до последнего мускула тело воду, на чьи-то окрики и истошный вопль разума, твердящего, что выхода нет – нужно было держаться!

Мокрая палуба встретила его неприветливым толчком, вновь заставив завалиться набок. Карлито, отползши в сторону, сам встал на ноги и бросился помогать.

– У… у… уйди к черту, отстань! – прохрипел Дойли, и мальчишка послушно шатнулся в сторону, все еще заглядывая ему в лицо полными ужаса и собачьей преданности глазами.

– Джек, в дрейф надо ложиться! Пусть отнесет на северо-запад, потом разберемся!.. – перекрывая гул волн, раздался с мостика голос Эрнесты. Капитан что-то неразборчиво ответил, и девушка снова крикнула: – Сколько еще мы продержимся так? Воду из трюма откачали, течи почти нет! Курс корректировать – моя забота, не твоя!

Эдвард все-таки поднялся с колен, держась за страховочный канат. Особого смысла в этом он не видел – а в споре штурмана и капитана с гудящей после падения головой и вовсе ничего не понимал – но остатки прежней гордости говорили о том, что ему, дворянину и пусть и бывшему, но офицеру, полагается умереть, твердо стоя на ногах.

– Мистер Дойли? В трюм, скорее! Где Генри? – снова хватая его за руку и помогая снять все еще привязанный к поясу канат, спрашивала Эрнеста. – Вот ведь навязался на мою голову!.. Эй, идем-ка с нами, – по дороге перехватив еще и Карлито, она практически втащила их обоих за собой в трюм. Конечно, болтало там ничуть не меньше, но, по крайней мере, было относительно сухо и тепло. Только что сменившиеся матросы из трюмной и такелажной команд вповалку лежали в кубрике; многие, не имея сил заползти в свой гамак, кутались в обрывки одеял или парусины прямо на полу, жадно глотая разносимый Халуэллом и Хоу подогретый грог. Эрнеста сама поднесла приведенным ею товарищам по кружке, сходила за двумя толстыми холстинами, заменяющими одеяла, и лишь после этого согласилась присесть рядом и сама глотнула разбавленного рому.

– Черт возьми, что же Джеку так неймется утопить и себя, и корабль? Лучше бы уж посидели после шторма с неделю на половинном пайке... Еще и этот Генри куда-то запропастился, – сама продрогшая, в насквозь мокрой одежде и со спутанными волосами, с которых все еще бежала вода, с крайне встревоженным видом поделилась она. Эдвард, не скрывая своего раздражения, посоветовал:

– Да забудьте вы о нем! Разве это ваша забота? – Он изо всех сил кутался в одеяло, клацая зубами от холода, и лишь это мешало ему сказать намного больше о личности Фокса и его собственном к нему отношении; но Морено, с досадой взглянув на него, лишь ответила:

– Сидите здесь тихо и грейтесь. Будут силы – сходите в трюм и проверьте, может, он там.

– А вы? – растерялся мужчина. Эрнеста усмехнулась, делая еще один большой глоток:

– Работать пойду, мистер Дойли! Шторм, знаете ли, долго ждать не любит, – поднявшись на ноги, она удивительно легко, словно корабль не качало до подкатывающих к горлу мучительных спазмов тошноты, пролавировала между матросами и исчезла в темном нутре дверного проема.

Продолжение следует…