Житейские история. Часть первая

Он рассказывал этой женщине о том, как его Люся забирает их детей и увозит, не предупреждая его. Он хочет быть со своими детьми. Воспитывать их, водить в парк, поить чаем со всякими сладостями. Он рассказывал сначала о детях. А потом рассказал ей о своей любви, о своей ревности, о своей терпимости. Он рассказал ей свою любовь, свою жизнь.

Женщина слушала его внимательно, сжав губы и легким прищуром глаз разглядывая детали его лица. Он вспомнил о старой бабушке Люси, которая говорила ему, чтобы он привязал жену как собаку к батарее и не выпускал ее из дома.

Он знал, когда женился на Люсе, что она сирота. Что ее родственники пьют беспросветно. Ему было жаль эту маленькую хрупкую курносую девушку с черными раскосыми глазами. Он тогда поклялся ей, что никогда не обидит. Что будет любить ее всю жизнь. Он и любил. И заботился. Когда она была беременна первым ребенком, он не разрешал ей вставать по утрам, чтобы проводить его на работу. Он сам наливал себе чай, целовал ее и тихо уходил на заработки. Когда ребенок подрос, он не торопил ее с устройством на работу, решив про себя, что она еще не готова. Он не жалел денег на нее и сына. И как-то само собой получилось, что в ходе приватизации его квартира оказалась записанной на нее. Он отказался от друзей и дружеских посиделок с коллегами. Ему хотелось быстрее к ней и к сыну. Его Люся иногда стала уезжать к себе в родную деревню. Она не предупреждала его. И он волновался, искал, звонил родне и друзьям. Ехал туда, в деревню. Его сын весь грязный и мокрый играл то в доме, то во дворе. Предоставленный самому себе. Он брал сына на руки, прижимал к себе и плакал. Ходил по деревне искать Люсю. Часто не находил. Она приходила сама за полночь. Всегда навеселе. Он журил ее и уговаривал ехать домой. И они ехали.

А потом у них родилась дочь. И он был на седьмом небе от счастья, не замечая частых звонков ее сотового, ее разговоров полушепотом в ванной. Он у нее не спрашивал, кто звонил. Он думал, что пока он не придает этому значения, все это не страшно. Он не позволял ее подругам делать ему скользкие намеки. Дочка подросла, и теперь уже ее брала с собой Люся на родину. Он оставался с сыном. Был рад этому. Но сердце щемило. И он, в очередной раз наказав мальчику никому не открывать дверь, ехал за ней и за дочкой. Да, он пытался уходить. Жить с другой. Подавал на развод. Но жизнь без Люси была пустой. Он тосковал по детям, которыми она его порой шантажировала. И всю зарплату тратил на них. Он хотел забрать их у нее. И поэтому пришел сюда, к этой усталой женщине, которая по его разумению могла ему помочь.

Она слушала его, иногда переспрашивала и что-то записывала. Он был откровенен до слезной изнанки своих переживаний. И вот вроде бы все рассказал и ждал ее вердикта. А она покачала головой и причмокнув, сказала, что может пригласить его жену на заседание комиссии в администрации и провести с ней профилактическую беседу. А он хотел забрать своих детей. Быть с ними. Не зависеть от Люси. Он просто хотел быть счастливым.

История вторая

Получилось все само собой. Она, изголодавшаяся за время эвакуации тощая девчушка, так и не превращалась в девушку. Тяжелый труд и голод измотали ее организм. Они с мамой всю войну прожили на Дальнем Востоке. Нет, ее мама не была вдовой бойца-красноармейца. Ее мама была разведенной еще до войны. Отец ушел к другой. Молодой и веселой. А они остались вдвоем с мамой и, как могли, старались жить. Война продолжалась теперь уже здесь, когда она, худенькая и застенчивая, повстречала свою любовь.

Он был бравый военный, уверенный во всем герой Халкин-Гола. Этой его уверенности хватало и на нее. Они поженились. И ее жизнь превратилась в сказку. Ее мужа назначили военным комендантом одного китайского города. Волнение не отпускало ее ни на секунду, пока они ехали в поезде до Харбина. Когда она увидела служебную квартиру, в которой им предстояло здесь жить, она подумала, что попала в сказку. Об этом она постоянно говорила своему мужу. А он был рад, что его жена счастлива. Ее гардероб стал разрастаться. Он наполнялся красивыми нарядами из немыслимых китайских тканей. Шелковые халаты с вытканными райскими птицами и яркими цветами наполняли ее душу ликованием. Они с мужем ходили на торжественные обеды, званые приемы. Она постигала красоту и мудрость Поднебесной. Всю оставшуюся жизнь она будет вспоминать, что здесь несколько раз к ним на обед приезжал сам Кожедуб. И когда они вернутся на родину, и когда у них родятся два сына, она всем будет об этом рассказывать.

Ее нарядам завидовали все женщины, с которыми она встречалась на родине. А немыслимые шелковые халаты она будет носить и на пенсии, похоронив мужа, дожив до свадеб внуков. Эти халаты, как и воспоминания, всегда будут с ней. Даже тогда, когда она упадет на крыльце своего дома и будет долго лежать со сломанной рукой, приноравливаясь по-стариковски, чтобы приготовить себе еду и помыться. Ни дети, ни их жены, ни внуки не позвонят ей, чтобы справиться о здоровье, сидя в своих квартирах, которыми в свое время они с мужем обеспечили своих детей. Ее будут согревать воспоминания. И эти вещи из прошлой жизни.

История третья

Они жили долго и счастливо. И работа у них была, и дети, и почетные грамоты. Не было только жилья. Нет, они жили в двухкомнатной «хрущевке». Эту квартиру когда-то дали ее мужу – заслуженному нефтянику СССР. Это он был одним из строителей нефтепровода в Кара-Кумах. Тогда они жили в вагончике открытые всем ветрам. Здесь песок был всюду. Но они были счастливы. У них рождались дети. Три дочки радовали их, взрослея посреди пустыни. Потом их на неделю отвозили в школу в райцентр, а на выходные тем же школьным автобусом их детей и детей из близлежащих кишлаков развозили по домам.

Одну дочку она родила прямо здесь в вагончике. Потому что скорая, вызванная по рации, не успела приехать. Песчаная буря здесь огромное препятствие для транспорта. Ее муж работал. Она вела хозяйство, смотрела за детьми. Его награждали грамотами. А потом отправили на пенсию, предварительно выдав двухкомнатную «хрущевку».

Время шло. Дочери выросли, вышли замуж. У них появились дети. А квартира все та же – двухкомнатная «хрущевка». Миллионов в семье никто не зарабатывал, ипотек в то время не было. Так и жили. Средняя дочь с мужем устроились сторожами на свалку. Здесь был вагончик. В нем они жили. По очереди. По месяцу. Все три семьи их дочерей. А они, чувствуя ответственность за своих дочерей и их детей, ходили по всем инстанциям, прося о расширении жилплощади. Писали письма в прокуратуру с жалобами на руководителей всех уровней власти. Показывали чиновникам его грамоты и благодарственные письма. Они были хорошими и заботливыми родителями своих детей.

Потом они стали ходить к новому депутату. Рассказывали ему историю своей жизни, неотделимую от стройки, пустыни и своих детей. Глаза их уже слезились от старости. И они никак не могли понять, что за их трудовые заслуги им дали эту двухкомнатную «хрущевку», грамоты и благодарственные письма. А их взрослые дети и их семьи уже сами должны строить свой быт, не притесняя стариков. И ни при чем здесь чиновники и депутаты. Эти старики когда-то в молодости ели песок вместе с едой, дышали этим песком и были счастливы. Лень их детей смазала это счастье. Сделала его далеким и призрачным.

Окончание следует...