Желтый мир, красный мир. Часть девятая

Когда дедушка тяжело заболел, она приехала к нему в поселок Красный Камень и стала ухаживать за ним. Потом ему стало лучше, и она, собираясь уже уезжать, показала дедушке монгольскую рукопись. Он долго молчал, перебирая пергаментные листы, а потом сказал: "Да, от судьбы не уйдешь. Видимо, карма моя такая – до самого конца участвовать во всем этом". И он рассказал ей такую историю:

"В середине 30-х годов я был послушником в Верхнем храме. Ты знаешь, что монастырь этот был самым многолюдным в нашей стране и самым красивым. Его помогали строить специально вызванные из Тибета мастера. Чтобы сделать стены крепкими, из южных стран были привезены яйца огромных птиц, и глина, смешанная с белком этих яиц, становилась прочной как гранит. В лучшие времена помещения храма вмещали сотни монахов, а из торгующих с храмом людей, из помогавших по хозяйству и богомольцев вырос возле монастыря целый город. В десятилетнем возрасте меня отдали в монастырь, я стал помогать монахам по хозяйству, затем понемногу начал изучать сутры, монгольское и тибетское письмо. Когда мне исполнилось 15, наш храм остался последним из еще не разрушенных. Помню, я никак не мог понять тогда смысла происходящих в стране событий. Я знал, что еще 10 лет назад правительство и весь народ строили все новые и новые монастыри и храмы, а теперь вдруг все эти с таким трудом и любовью выстроенные прекрасные здания были разрушены все тем же народом... К тому времени и монахи и послушники разбежались и из нашего храма, чувствуя неизбежность его разрушения и опасаясь собственной печальной участи. Осталось нас лишь несколько монахов-лам да несколько послушников-хуураков. Все мы со дня на день ждали ареста...

Однажды настоятель собрал нас всех в большом зале, хотя, впрочем, достаточно было бы и небольшой комнаты, чтобы собрать оставшихся. Нас, людей, осталось мало – подумал я тогда, созерцая наш тесный кружок и сияющий золотыми изображениями алтарь – но зато вон сколько вокруг боддхисатв и будд! Когда все мы уселись, настоятель начал говорить:

– Друзья мои, вы – верные ученики Будды. Своим самоотверженным служением желтой вере вы накопили себе неисчислимые заслуги и в благоприятности вашего следующего перерождения нет никаких сомнений. Но все мы лишь существа, стремящиеся к счастью, и наш ограниченный разум, привязанный к сансаре, стремиться жить счастливо уже в этом воплощении. Поэтому я беру на себя смелость освободить вас от обетов, данных вами при вступлении в славное сословие лам и хуураков. Ибо уже в самом ближайшем будущем монастырь наш будет разрушен, а все оставшиеся в нем погибнут жестокой смертью.

Мы молчали, понимая справедливость слов настоятеля. У каждого из нас давно уже вертелись в голове подобные мысли о нашей обреченности. Помню, что подул вдруг по залу холодный ветер, пламя самой большой из алтарных неугасимых лампад заколебалось и погасло. Ветер сразу стих, от фитиля лампады отделилась извивающаяся змейка дыма и медленно поплыла в нашу сторону. Я вскочил, чтобы зажечь лампаду, но учитель жестом остановил меня и продолжал.

– Во всем этом нет никаких сомнений. Более того, из всех нас, собравшихся сейчас в этом зале, лишь один переживет гибель желтой веры и увидит ее возрождение.

Все мы молчали, а учитель достал откуда-то прозрачный шар для медитаций, подержал на ладони, и мы увидели, что шар мелко-мелко подрагивает. Настоятель опустил ладонь к полу, и тут мне показалось, что шар сам, как живой, спрыгнул с ладони и покатился медленно внутри нашего круга. Все мы с изумлением увидели, что шар двигался не по прямой, как обычный неодушевленный предмет, а по кругу, обходя каждого из нас, как бы выискивая в нас что-то. Прокатываясь мимо человека, шар, казалось, на мгновение замедлял свой ход, как бы прислушиваясь или приглядываясь повнимательней. Прокатившись мимо нескольких лам, шар приблизился ко мне и остановился. Взгляды братии устремились на меня. Я осторожно потрогал шар пальцем и спросил:

– Учитель, что все это значит?

– Это значит, что из нас уцелеешь только ты. Ты должен немедленно уйти из монастыря. Ты больше не послушник.

Я заплакал и сказал:

– Учитель, я не хочу покидать монастырь. С детства я здесь, здесь я познал учение Будды, научился многому, и я хочу разделить участь монастыря вместе со всеми.

– Каждый из монахов и послушников может сейчас остаться, а может уйти и это не будет нарушением обетов. Но ты должен уйти, ибо ты избран судьбою. В далеком будущем ты понадобишься своему народу.

Учитель отпустил всех, кроме меня, и сказал:

– Вот что ты должен сделать. Сейчас ты уйдешь из монастыря, уходи далеко, туда, где тебя не знают, и никто не покажет на тебя пальцем "Вот идет монах!". Там ты должен совершить преступление – украсть, например, так, чтобы тебя посадили в тюрьму не как монаха, а как обычного преступника. Тогда это твое существование не прервется еще долго-долго. Ты знаешь, что к ворам и убийцам закон сейчас более благосклонен, чем к последователям Учения. А сейчас я расскажу тебе о самом важном.

Настоятель оглянулся на дверной проем, как бы опасаясь быть услышанным кем-то, кому этого слышать не дозволено, а потом поднялся и пригласил меня пройти в библиотеку. В библиотеке он плотно закрыл за собой дверь и продолжил:

– Значит, тебе выпало быть хранителем...

Он посмотрел на меня внимательно своими черными глазами, как бы раздумывая о причудливости выбора судьбы, а потом медленно, подбирая слова, объяснил:

Во времена императора Кэньлуна жил в наших краях один молодой монах, молодой, но очень ученый. Он был странствующим лекарем и путешествовал в сопровождении умственно неполноценного мальчика, которого, сжалившись, забрал из какой-то бедной юрты. Мальчик помогал монаху нести его вещи во время длительных переходов по горам, а монах кормил его и одевал и стал ему вместо отца. Как-то раз, пересекая высокий горный хребет, они наткнулись на железную двустворчатую дверь в скале. На двери висел огромный монгольский замок, но одна из створок была выломана какой-то чудовищной силой, скорее всего – землетрясением. Сбоку от двери образовался обширный проем, вполне достаточный для того, чтобы человек мог сквозь него протиснуться. Монах почувствовал, что место это обладает каким-то большим значением, и, несмотря на любопытство, решил не входить пока внутрь и строго-настрого запретил это делать своему слабоумному спутнику. Он решил переночевать подле ворот, несмотря на царивший там, вблизи ледников, жуткий холод и увидеть во сне какой-либо знак, который мог бы указать ему правильный путь.

Пока он спал, ему приснился такой сон. Он увидел, как мальчик, его спутник, выходит из пещеры, ворота которой настежь открыты, облаченный в старинные доспехи, берет монаха за руку и отводит в пещеру. В пещере горит огонь, и в его свете видны бесчисленные сокровища, находящиеся там, а на постаменте в дальнем конце – блестящий многослойным лаком гроб китайской работы. Внезапно мальчик чужим голосом говорит монаху:

– Сядь и слушай меня внимательно. Ты, я вижу, понимаешь уже, чью могилу обнаружил в этих снежных горах. Только немногие могут подойти к ней, и ты был избран для этой цели еще при рождении. Но вместо тебя первым в пещеру вошел этот мальчик, телом которого я сейчас пользуюсь, чтобы говорить с тобой. Я так долго ждал нашей встречи, но все пошло прахом из-за твоего добросердечия, из-за того, что когда-то ты подобрал этого идиота. Если бы я вошел в тебя, вместе мы смогли бы покорить весь мир, я мог бы избавить тебя от случайных перерождений и обычной смерти, вместе мы могли бы вселяться в тело любого живого существа, когда наша нынешняя оболочка придет в негодность. Ты узнал бы тайны других миров, такие тайны, которые скрыты даже от ваших ученых лам. Сейчас же произошла ошибка, и я, находясь в теле и душе идиота, лишился всех своих чудесных сил. Эта ущербная душа смогла вместить лишь половину меня, вторая же так и осталась в том мертвом теле.

Мальчик показал рукой на черный саркофаг и продолжал.

– Еще не поздно исправить ошибку. Сам я не могу извлечь свою половину из этого тела, но ты можешь сделать это, позови только меня и пригласи войти в твое тело. Если же помедлишь, то к рассвету моя половина прочно срастется с душой и телом идиота, а потом будет реинкарнировать, присоединяясь к случайным душам, и мое могущество будет утеряно. Это будет большой потерей для всего вашего мира. То, к чему стремятся все существа – счастье и свобода от бесцельных перерождений будет достижимо для всех, когда завершится моя миссия. Каждое достойное существо обретет неслыханное могущество, объединившись со мной. Пройдут еще столетия, прежде чем представится случай соединиться моим половинам. И сейчас все зависит от твоего выбора.

Дух еще долго уговаривал и соблазнял монаха грядущим могуществом и властью, но монах начал во сне читать священные мантры. Тогда дух в теле мальчика вскочил в ярости и ударил монаха мечом, но тот уклонился, так что меч лишь задел его руку чуть выше локтя, выбежал из пещеры и проснулся. Мальчика нигде не было, и тогда монах отважился заглянуть в пещеру, где возле входа и обнаружился мирно спящий его спутник. Разбудив и отругав его за ослушание, монах стал расспрашивать мальчика о событиях этой ночи, но тот ничего не помнил – ни как он попал в пещеру, ни того, что он там видел. Они пришли в главный монастырь края и монах рассказал настоятелю об этом происшествии. Тот приказал составить об этом происшествии подробную запись в двух экземплярах, что и было сделано. Один экземпляр остался в монастыре, другой же был отправлен в Лхасу. Через некоторое время из Лхасы прибыл монах-тибетец. С собой он привез указания: нашедшего пещеру монаха назначить хранителем, который до конца жизни должен следить за мальчиком, в которого вселилась половина духа, а после его смерти – за пещерой. В этом хранителю должен помогать привезенный тибетцем стеклянный шар. Как только у человека, в котором находится половинка духа, возникнет мысль отыскать пещеру, шар потемнеет, чем ближе этот человек будет к пещере, тем горячее будет становиться шар. Тогда хранитель должен занять пост у могильника, и ждать там. Он должен сделать все возможное, чтобы никто в пещеру не попал, так чтобы половинки духа не могли воссоединиться. Когда жизнь хранителя подойдет к концу, шар скажет ему об этом и выберет нового".

Вот что рассказал деду Узла Счастья настоятель. Так он стал хранителем пещеры. Ему досталась рукопись того монаха с описанием событий и местонахождения пещеры и волшебный прозрачный шар. Он надежно спрятал все это в горах, затем отправился в какой-то поселок, украл бочонок спирта из магазина, спрятал в лесу, а потом явился с повинной. Его посадили на 10 лет, и в 47-м он вышел на свободу. Как и предсказывал настоятель, всех лам сначала арестовали, а затем жестоко убили. Храм же сгорел якобы случайно. Дедушка достал из тайника шар и рукопись и устроился работать завхозом в одном горном районе, а потом при обыске рукопись у него изъяли. В ту же ночь во сне некое божество сказало деду, что по поводу рукописи переживать не надо, что все это к лучшему. Так он и жил все эти годы, не открывая никому своего тайного служения.

Узел Счастья рассказала мне об этом, а потом достала из сумки небольшой, дымчатого стекла шар.

– Странно... – сказала она. – По–моему его цвет как-то изменился. Перед смертью дедушка отдал его мне. Мне кажется, он был совершенно прозрачным.

Я взял у нее шар и стал разглядывать его. Ничего особенного, просто гладкое непрозрачное стекло, скорее всего – вулканическое. На улице хлынул дождь и глухо забарабанил по войлочной крыше юрты.

– Ну, и что теперь? – спросил я, возвращая ей шар.

– Как что? Мы едем искать сокровища! – ответила мне Узел Счастья.

Ветер загудел в железной печке, пожирая остатки дров.

Борис МЫШЛЯВЦЕВ

Продолжение следует…

Часть восьмая

Часть седьмая