Сбой в системе

Колян же вырос человеком покладистым, порядочным и законопослушным. Был он к тому же чрезвычайно осторожным, старался избегать всяческих неоднозначных ситуаций и быть до крайности вежливым – здоровался со всеми по двадцать раз на дню и вскакивал с места каждый раз, когда кто-нибудь входил. У него это пошло еще со школы, потому что, если случалась какая-нибудь драка или разбивалось окно, или падал шкаф с мензурками, то всегда все выяснения учителя начинали с Коляна. Имя такое, что тут поделаешь? Колян Иванович, как и положено, чтил своих родителей и потому не мог принять советы своих друзей произвести обратную процедуру со своим именем. Воля родителей представлялась ему священной.

Работал Колян мелким клерком в казенном учреждении и не имел по понятным причинам никаких перспектив выбиться пусть тоже в мелкие, но начальники с соответствующей прибавкой в жаловании, несмотря на все его прилежание. Как пришел туда после института, который университет (или наоборот – из университета, который институт), так никуда и не уходил.

В один, как говорится, прекрасный день, когда он отсиживал в конторе свои час-полтора после окончания рабочего дня, как это там было принято (хотя вся работа на неделю вперед уже была выполнена), к нему в голову пришла не оригинальная, но вполне здравая в создавшейся ситуации мысль. А мысль эта заключалась в том, что хватит упираться на работе, и пора уже подумать о себе. Пример сослуживцев (или как предписывали правила этикета в конторе, которые вручали в виде брошюрки каждому вновь принятому работнику: «коллег в офисе» и никак иначе) не просто говорил – орал, как оратор без мегафона на площади: «Верной дорогой идете, товарищ!» И действительно, все уже по нескольку раз съездили в Турцию или Египет, а Барсеткин дальше родительской дачки никуда не выезжал – понаслушался разных историй, которые случались с людьми в дороге.

Теперь же приняв судьбоносное и одновременно конструктивное, а может быть даже где-то креативное, решение в своей жизни, Колян Иванович отправился в миграционную службу заказывать загранпаспорт. Заявление у него приняли, но как-то косо посмотрели. Подошел срок получения паспорта, и Барсеткин пошел его получать. Взглянув внутрь документа, он прочитал: «Nikolai Ivanovich Barsetkin», более того, он был обозначен как особь женского пола. После двухчасового ожидания начальника и часового объяснения по поводу первого пункта, второй пункт недовольства был принят без возражений со стороны миграционной службы, и цикл был запущен заново. Не прошло и полугода, как Колян все-таки получил свое удостоверение личности, где все было написано правильно, пригодное для поездки.

Колян всегда внимательно слушал, что говорят по телевизору, и знал, что теперь всех, у кого есть долги по кредитам, могут не пропустить через границу. Причем бывали случаи, когда у людей все было оплачено, но в системе происходил сбой, и сведения до границы не доходили. Информация терялась где-то в тупиковых закоулках лабиринта государства. Ходили слухи, что не пустили тезку должника. В результате поездка сорвалась, путевка сгорела, страховая компания не помогла, жена обозвала мужа лузером и развелась, дети взяли фамилию матери и чуть ли не поменяли свидетельства о рождении, чтобы им поставили прочерк в графе «отец». А мужик-то кредит никогда не брал вообще.

Служба в казенном присутствии усугубила дотошность Коляна, и он решил обзавестись всевозможными справками. Барсеткин пошел по банкам просить справки, что он никаких кредитов не брал. Тамошние клерки смотрели на него непонимающими глазами, и вежливо спроваживали к начальству. У начальства приемные дни были по вторникам, а часы – после обеда. Там пожимали плечами, но, оценив напористость визитера, принимали совершенно логичное решение. Дешевле было дать справку, чем снова видеть посетителя в следующий вторник и тратить на него свое драгоценное банкирское время вместо того, чтобы пристроить один-два миллиарда. Коляну с этим везло, но на каждый банк уходила неделя. Правда, в промежутках он получил справки, что за квартиру, свет, газ и капремонт ничего не должен, но справки были действительны только десять дней. Успокаивало только то, что они были доступны четыре дня в неделю, и очередь укладывалась в полтора часа.

Оставались еще коллекторские конторы. Колян решил пойти в самую известную, чьи рекламные щиты висели по всему городу. Менеджер, амбал, стриженный под «ноль» выслушал молча просьбу и мрачно сказал, что такие справки они просто так не дают. Барсеткину следовало пойти в банк или в будку с надписью «Деньги до зарплаты за 15 мин. Без справок и поручителей», взять там кредит и не внести положенный платеж. Потом, когда его долг продадут их супернадежной фирме, и уже им Колян отдаст все. Вот тогда ему дадут справку. Коляна это не устраивало, все же телефончик его менеджер записал в свой блокнотик.

На этом история с коллекторами не закончилась. Через пару дней Коляну позвонили, молодой женский голос с придыханием спросил: «Вы уже взяли кредит?» На следующий день вопрос повторился. Колян ответил, что ничего брать ни у кого не собирается. На третий день позвонил сам менеджер и сказал, что Коляну необходимо срочно взять кредит, они уже договорились, у кого это сделать лучше и быстрее, чтобы все вышло чики-чики. Барсеткин сделал паузу, размышляя, что такое «чики-чики», но мягко отказался. Ночью раздался звонок, и сердитый голос менеджера сказал: «Ну, ты, баклан, я че зря старался? Не возьмешь кредит, я те устрою справку – ты ее уже не прочитаешь». Обескураженный Барсеткин не мог уснуть до утра. Нужно было как-то отказаться от навязанной услуги, тем более, это запрещено «Гражданским кодексом». Помочь могла только профессиональная консультация. Колян понял, что необходим нестандартный подход к проблеме, значит, надо пообщаться с Васькой Гвоздем, другом и одноклассником. После школы Васька где-то учился, но не закончил, а теперь ходил повсюду в трениках с лампасами и ездил на вполне жизнеспособной и резвой BMW. А Гвоздем он стал еще в пятом классе после того, как учителю пения развязал на туфлях шнурки и приколотил их к полу, пока тот придремывал на первом уроке. Колян позвонил, и они договорились о встрече. Поскольку друзья не были чужды радостям жизни, а также им не было чуждо ничто человеческое, Колян купил бутылочку текилы, две большие пиццы и лимон. Они успели поглотить принесенные яства наполовину, когда все перипетии были изложены в подробностях. Васька долго хохотал, а потом стал учить друга, что нужно сказать. Барсеткин долго слушал и сказал, что всего он не запомнит. «Тогда пиши!» – велел Гвоздь, и Колян послушно достал свой ежедневник и записал слово в слово Васькину речь.

(Мы не менее законопослушны, чем Колян Иванович, поэтому не можем привести здесь целиком то, что надиктовал Василий. Разве что отметим такие выражения, как «я тебе», «ты у меня», также упоминались разные части тела и способы их ликвидации. Называлось некое имя, точнее кличка человека, и Барсеткин был бы очень удивлен, если бы знал, что она принадлежала руководителю того самого учреждения, в котором он самоотверженно трудился сверхурочно, что, однако, к нашему рассказу непосредственного отношения не имеет. Барсеткин не знал, что, несомненно, к лучшему.)

После «диктанта» друзья закончили текилу с хорошей закуской и школьные воспоминания. Колян вернулся домой, лег спать и крепко уснул, что неудивительно. Тем не менее, ночью его разбудил телефонный звонок. «Ну, что, баклан», – начал было менеджер. «Минуточку», – сказал Колян, достал ежедневник и прилежно зачитал речь, надиктованную Гвоздем. Абонент отключился, а Колян спокойно доспал до утра.

На следующий день из коллекторской конторы снова позвонили, и молодой женский голос с придыханием произнес: «Вы можете зайти за справкой в любое удобное для вас время». Пораженный Колян не нашелся с ответом, и с благодарностью подумал о Ваське.

Короче говоря, у Барсеткина собралась довольно увесистая папка со справками, добытыми его беспримерным упорством и целеустремленностью. В туристической фирме ему попалась по дешевке горящая путевка в Грецию. В аэропорту на таможне он заполнил декларацию, без проблем прошел досмотр и полетел хорошо отдыхать.

А на долги тогда никого не проверяли. База данных не открывалась – сбой в системе.

Владислав ЛЕВИТИН