Теневая сторона горы. Часть шестая

А сейчас пару слов хочу сказать, что думали о Башкирии некоторые москвичи, точнее, один москвич. Это было в одну из моих последних посещений вышестоящей нашей организации в Москве. Кроме других дел, я должен был сдать ежегодные экзамены по моей квалификации. Экзамены принимал новый заместитель генерального директора объединения; мы не были с ним знакомы. После того, как я с ним поздоровался с порога, он улыбнулся и спросил: откуда я?

Я сказал, что из Уфы.

– Где это? – он попросил уточнить.

– В Башкирии, – уточнил я.

Третьим его вопросом был:

– А вы русских там не обижаете?

– Нет, – ответил я, и не стал об этом дальше дискутировать.

Дальше он стал меня спрашивать по строительным снипам. Вопросы эти не имели ничего общего с энергетикой, но я раньше когда-то работал с проектами и эти вопросы изучал. В это время в кабинет зашел генеральный директор и присел в сторонке. Экзаменующий, зам. генерального, примирительно спросил у меня:

– Ну, как вы там, ловите омуля на Байкале?

У меня на языке вертелось: «Крокодилов ловим – в следующий раз привезу»; но я промолчал. Тут эмоционально вступился генеральный директор:

– Где Байкал, а где Урал??? Надо же думать. Данил Валиевич представляет наше объединение в Башкирии. Давай, закругляйте с экзаменом. Я у Данил Валиевича раньше уже принимал экзамены. Он не хуже нас энергетику знает. А сейчас время поджимает. Мне ему еще сегодня почетное звание вручать.

– Да мы уже закончили экзамены, – закончил зам. генерального. В тот же год мы перешли в ООО и стали самостоятельными.

Я не много встречал в жизни людей, которые путали Урал с Байкалом. При этом хочу теплые слова сказать о генеральном директоре нашего объединения, Виталии Ивановиче Бахмуте. Эрудированный руководитель, добрейшей души человек, он всегда поддерживал нас, уфимцев, даже когда мы уже стали самостоятельными. Я часто с ним созванивался просто так. Он, к сожалению, уже ушел из жизни.

Теперь хочу сказать вот о чем: если даже критикую кого-то, будь то медицинские работники, чиновники или еще кто, то все равно я знаю, что во всех профессиях и специальностях у нас достаточно нормальных хороших людей, и их немало, за счет которых происходит движение вперед нашей жизни. Это люди, на которых держится Россия. В 90-х у меня такого ощущения не было. Мне тогда казалось, что нормальных людей собрали всех в одном лифте, обещая, что они поднимутся вверх к лучшей хорошей достойной жизни. А этот лифт застрял. И пока одни сидели и разбирались что к чему, другие (я их называю – жулики) растаскивали страну. А могут ли быть лифты развития целой страны? В новейшей истории были страны экономики, которые стали очень быстро развиваться. Мне почему то кажется, что если страна развивается сбалансировано и поступательно, это хорошо, но это мое мнение.

А вот к социальным лифтам я отношусь насторожено. Как это понять – со школьной скамьи и сразу в вице-премьеры. Потом учеба по смартфону. Я, конечно, здесь сильно утрирую, но, я считаю, должен быть не лифт, а учеба и работа, а затем – надежная лестница развития, где можно набираться опыта. Но могут быть исключения – для особо одаренных. Я уже в «Истоках» писал: желательно продолжать карьеру по той теме, на что учился, но в жизни все иногда складывается по-разному, и социальные лифты тоже по-разному функционируют.

Несколько слов теперь скажу о «Истоках». Ведь исполнился год, как выходят в новом формате. Меня по телефону об этом спросил Алексей Чугунов:

– Как тебе обновленные «Истоки»?

Во-первых, я хочу поздравить с первой годовщиной успешной работы весь коллектив «Истоков» и её главного редактора Айдара Гайдаровича Хусаинова и пожелать успешной работы. А во-вторых, из-за того, что издание теперь выходит ежедневно, материала стало больше и разного; при этом качество публикаций, на мой взгляд, только улучшилось. Больше, я думаю, на страницах развернулось разных дискуссий. Качество рисунков и фотоизображений улучшилось. Сейчас вот написал «на страницах» и отреагировал на небольшое фантомное ощущение – подержать в руках «Истоки»: это, я думаю, у многих, и оно скоро точно пройдет. По телефону обсуждаем с тем же Алексеем Чугуновым, Алексеем Кривошеевым, Мансуром Вахитовым некоторые новые публикации в «Истоках».

И еще у меня просьба: если можно, в анонсах, вместе с темой и названием, указывать сразу автора.

Вот еще одно: я хочу сказать о критике в свой адрес со стороны моих близких, друзей, коллег по УФЛИ и «Истокам». Это обострилось после болезни. Сейчас не хочу вызвать жалость к себе, но если море критики валится на меня лавиной необоснованно, а может, и обоснованно, у меня в голове что-то хочет сработать и толкает на то, чтобы ретироваться или прекратить общение. Что-то подобное, но не совсем, я написал в своей басне:

ЛЕВ МИЛОСЕРДНЫЙ

(На подобие басни…)

В один из милосердных своих дней

Собрал Лев провинившихся зверей.

Помиловать он обещал всех сразу

Всего лишь за одну, критическую, фразу.

И первой вышла с критикой куница:

– Ты так решил от правды откупиться?

Послушай ты, «гривастый» наш начальник,

Зажрался ты уже давно – а мы молчали!

Пристроил львят своих ты по местечкам злачным!

А нас третируешь, «зверюга», – однозначно!

– И за кордон он перевез все средства, все блага! –

Прострекотала смело сорока – «бе –до – ла – га».

– «Надул» ты всех с де-л-я-я-я-нками! – проблеяла коза.

– На лапу брал «борзыми», – еж сказал.

И только лишь лисе пришлось ретироваться:

В лесной совет ей намедни баллотироваться.

Критиковали все; от белки до енота.

У льва терпения вдруг иссякла квота.

– Вы б ситуацию прикинули друзья, своим умишком,

Я ж «фразу критики» просил – но лишь всего одну,

А столько фраз – коллеги, это уже слишком…

Мораль.

Ответ на критику всегда суров.

Тем более у милосердных львов…

Я всем нам желаю добра

Рассказал я, какие отрицательные черты появились у меня после болезни телесной – таких, как: живу односторонне, а с другой стороны можно подойти и меня напугать, расшаркиваясь; вынося – заношу при ходьбе левую ногу; категорически не делаю резких движений и др. А из моральных: о «критическом» отношении к критике я уже писал, и в гневе я очень страшен, но это не пугает даже домашнюю нашу кошку.

Из положительных: я сразу бросил курить. Смеяться стал громко, просто хохотать, даже там, где не очень сильно смешно – как сказали врачи, это хороший признак выздоровления. По мере возможности помогаю по домашнему хозяйству. (Правда, я и раньше по дому работал). Теперь я каждое утро должен просыпаться рано, а раз должен, то обязательно просыпаюсь и выхожу погулять на час-полтора. Но я не самая ранняя пташка. Раньше меня всегда встают «юннаты», что собирают цветмет. Одного такого бомжа я застал, когда утром ходил погулять (я всегда сам придерживаюсь поговорки – «от сумы и….»), и, когда приходится, я общаюсь с ними. Он наполовину был в мусорном баке возле нашего подъезда и гремел там жестью. Это было ранней весной. Одет он был в несколько курток, в лыжной красной шапке и в кроссовках на ногах. Когда он вынырнул, мы приветственно кивнули друг другу. Потом я его видел издалека: он шел куда-то с пакетами. Затем мои прогулочные маршруты изменились; территорию школы, где я гулял, как и школу, закрыли на карантин. Я стал гулять по большому кругу – в периметре километра 3–4. И вот с неделю назад, где-то в середине моего маршрута, смотрю: на лавочке сидит мой знакомый. Я торопился и хотел пройти мимо, и когда уже сравнялся с ним, то услышал хриплый голос:

– Не спеши, никуда не денется «стоунхэндж».

Я остановился, не понимая, о чем это он? Не мистика ли это?

– Как стоял, так и будет стоять, – продолжил он. – Так только спешат к этим каменным изваяниям.

Я тут понял, о чем идет речь, и стал его рассматривать. На нем были те же куртки, хотя уже было тепло на улице, те же кроссовки и только вместо красной лыжной шапки «фуражка-жириновка». Лицо выжжено черным, он был весь седой и заросший. Он заметил, что я разглядываю его лицо, и пробурчал:

– А на лице аномально развитый трагизм.

Помолчали. Он, видя, что я стою, стал освобождать скамейку от пакетов. Получилось неловко; из одного из пакетов выпали три сплющенные алюминиевые банки из-под каких-то напитков. Вначале, слегка засмущавшись и чуть улыбнувшись, сказал: «Утро сегодня удачное». Я, чтобы поддержать разговор, его спросил: что его у нас не видать. Он ответил – конкуренция.

– Бьют? – спросил я.

– «…по голове и рукам американским гаечным ключом», – процитировал он Ильфа и Петрова («Синий дьявол») и рассмеялся.

Я пошел дальше, в чем-то жалея его, в чем-то удивляясь, как удалось сохранить ему здоровое чувство юмора. А в целом я шел и вспоминал: кого он мне напоминал? И вспомнил! Он напоминал мне «дона Гучо» – это вымышленный персонаж из написанной мной повести, которую я задумал, когда лежал в больнице (я об этом писал выше). Это еще один мне плюс, еще один положительный момент после моей болезни. Качество самой той моей повести, может, и не получилось на уровне. Но я старался и стараюсь. Друзья мне говорят, что иногда получается.

Я когда сейчас писал, понял, почему в то утро сборщик цветмета мне напомнил дона Гучо. Он тогда на дорожку сказал напутствие, почти как афоризм:

– Не ходи, опустив голову и уткнувшись в землю, у нас у всех на затылке сидят нужда и беда, а успех и удача сидят на носу. Если опустил голову, то удача и успех свалятся вниз. А если поднял голову высоко, нужда и беда свалятся и останутся позади.

Однако, наверно, пора мои записки завершать. А завершить я хочу притчей, которой начал. Точнее, производным вопросом и ответом: а бывает ли теневая сторона любви? Я думаю, если любовь настоящая, как и все настоящее, то не бывает.

15.06.20 г.

Даниль ГАЛИМУЛЛИН

Часть пятая

Часть четвёртая