Жизнь, жизнь. Не только о себе. Часть седьмая

Когда одноклассницы пару раз пригласили меня на дни рождения с угощением, музыкой из патефона, подарками – душа взыграла, и я стала уговаривать маму «хоть раз в жизни» отпраздновать, как положено, и мой день рождения – десятый. 3 мая 1959 года мои подруги первый раз пришли ко мне домой на день рождения, который, однако, прошел не совсем благополучно по вине нового граммофона с ярко-синим корпусом, блестящим, никелированным звукоснимателем и, главное, неотразимой заводной ручкой. Все девочки хотели заводить граммофон и старались перехватить заводную ручку. В результате перессорились, и праздничная атмосфера почти рассеялась.

Пластинки были в основном доставшиеся по наследству от «военкомши» Мартыновой, которая оставила их нашей маме, когда военкома перевели в другой район. Лидия Русланова, Рашид Бейбутов, вальсы «Амурские волны» и «Дунайские волны», непонятные «Па-де-катр» и «Па-де-грас» – такая была у нас тогда музыка. К концу дня все же замирились, так как пошли все вместе на гору собирать ярко желтый горицвет, который мы почему-то считали подснежником. Сняли обувь, чтобы босиком перейти через разлившуюся по весне речку, поднялись на гору. Обид как не бывало. Только у меня на душе остался какой-то осадок неловкости, и следующий запомнившийся день рождения я отмечала «в установленном порядке» уже с коллегами в общежитии Павлодарского педагогического института в Казахстане через двадцать три года.

Велосипед, коньки, лыжи, фотоаппарат и гармошка

Все это у нас было, только в единственном экземпляре, а нас было трое – два брата и я. Братья были младше меня, старший – на полтора года, а младший – на девять лет. Это не мешало им брать верх надо мной, хотя сопротивлялась я, видимо, отчаянно. Уступать не хотела. Вспоминая годы нашего детства и своей молодости, мама как-то сказала, что она «старалась, чтобы дети были сыты, одеты, обуты и в тепле», а отец отвечал за наше развитие – надо полагать, умственное и физическое.

В отличие от большинства детей с нашей улицы, у нас, по крайней мере, были и настольные игры – шашки и шахматы, и фотоаппарат, и велосипед, коньки и лыжи, которые просто привязывались к валенкам, а также гармошка-тальянка на две октавы и позднее – баян. С развитием, по-моему, лучше получалось у братьев, так как всеми этими «развивающими» предметами можно было пользоваться только с позволения старшего брата, который сам этот порядок и установил. Велосипед можно было брать только тогда, когда он ему был не нужен, лыжи – только на урок физкультуры (сломаешь еще!), а к фотоаппарату я так и не была допущена – только помогала брату печатать в темноте фотографии. Зато мелодию на слух я подобрала на тальянке первая, но играть на баяне лучше меня научились мои братья, смелые и, несомненно, одаренные ребята.

Единственное, в чем мне не было спуску в части «развития», это шахматы и шашки. Когда одного из братьев не было дома, второй буквально заставлял меня играть с ним и поневоле совершенствоваться, хотя думать за пять ходов вперед было вообще не по моей натуре, что приводило их в искреннее негодование. Умение играть в шашки пригодилось мне лишь один раз, во время прохождения практики в пионерском лагере после третьего курса пединститута. Я пошла вожатой к первоклашкам. С малышами я больше всего опасалась, что они исчезнут из моего поля зрения, и с кем-нибудь произойдет несчастье (утонет, сломает руку или ногу, заблудится в лесу и т.п.). Очень обрадовалась, когда поняла, что их можно зафиксировать в одном месте почти без движения, и даже на пару часов, если играть с ними в шашки! Девятнадцать мальчишек, лежа веером на полу палаты, болели за своего товарища, который играл с вожатой, побеждавшей всегда и всех подряд. Когда, наконец, случилась первая ничья, стены корпуса дрожали от торжествующего рева моих «малышей», которых я выбрала, потому что просто боялась старшеклассников (парни на две головы выше меня, не справлюсь, будут дразнить и т.п.). В «тихий час» после обеда ежедневно стирала в тазике приличную горку маечек, трусиков и носочков, чтобы мои малыши выглядели прилично и без родительского пригляда.

Подспудное желание «иметь все свое» осуществилось лишь много лет спустя, когда я сама приобрела в Павлодаре и лыжи с ботинками, и коньки, и фотоаппарат, и даже полубаян за сорок пять рублей (в комиссионке). Играю на нем татарские мелодии и сейчас, когда посещает такое настроение. Жаль, что с годами уже не испытываешь такое всепоглощающее чувство радости, как в детстве. Тогда все эти «развивающие» предметы воспринимаются как открытия. Познаешь себя (смогла, сумела!) и окружающий мир полезных, нужных и просто красивых предметов (вот они, оказывается, какие!).

Продолжение следует…

Часть шестая

Часть пятая

Часть четвёртая

Часть третья

Часть вторая

Часть первая