Муса Муртазин. Часть шестнадцатая

Зато ими производились избиения и повальные аресты всех подозрительных лиц. В этих условиях новые власти Башкирии созвали 1-й Всебашкирский съезд Советов, который должен был избрать новый высший руководящий орган республики – Башкирский центральный исполнительный комитет (БашЦИК), так как время ревкомов уходило в прошлое. Однако само слово «всебашкирский» применительно к этому съезду являлось насмешкой, так как на нем не был представлен ни один сколько-нибудь значимый представитель коренного населения республики. Так, новый уполномоченный ВЦИК П. Мостовенко обратил внимание Г. Шамигулова, теперь притворно игравшего роль башкирского коммуниста, «на совершенно микроскопическое количество делегатов-башкир и выразил сомнение, чтобы было удобно и соответствовало директиве Центра организовать Башреспублику при полном отсутствии в рядах учредительного съезда представителей ее основной национальности». На это Шамигулов ответил, что в создавшейся ситуации виноваты сами башкиры, так как «кое-кого из избранных мы арестовали как националистов, остальные после этого поддались панике и разбежались кто куда, и их место заняли кандидаты почти сплошь русские и татары» [Кульшарипов М. М. Указ. соч. С. 293.]. Давний план Г. Шамигулова, Артема, Акулова и прочих по дебашкиризации аппарата и превращению Башкирской республики просто в вывеску с названием «Башкирия» был как никогда близок к осуществлению.

1-й Всебашкирский съезд Советов, ставший в восприятии его организаторов съездом победителей над «контрреволюционной валидовщиной», проходивший в Стерлитамаке 25–28 июля 1920 г., осудил старый состав Башревкома как антинародный. Но самым роковым решением съезда Советов стало избрание на пост председателя БашЦИК и Башкирского Совета Народных Комиссаров ярого врага башкирской автономии и башкирофоба Гали Шамигулова. В республике установилась террористическая диктатура, которая в своих действиях руководствовалась принципом «Башкирия без башкир». Даже П. Мостовенко признавал: «…наш круг работников, борясь с башкирским национализмом, независимо от воли и сознания крестьян, представлял собой, по существу, не менее националистически искривленный блок русских и татар» [Мостовенко П. О. О больших ошибках в Малой Башкирии // Пролетарская революция. 1928. № 5. С. 107.]. После получения всей полноты власти Шамигулов и его сторонники приступили к политике массовых репрессий по отношению к башкирскому населению.

Сулейман Мурзабулатов, бывший член БашЧК, человек первоначально аполитичный и по этой причине не пользовавшийся доверием со стороны А.-З. Валиди, писал в своей автобиографии: «Власть переходит к Шамигуловцам. Я во время этих событий находился в качестве уполномоченного Башревкома и БашЧК в Тамъян-Катайском кантоне. Вследствие неодобрения тактики Шамигулова не нашел нужным работать под его диктатурой, с другой стороны, и при желании нельзя было вернуться в Стерлитамак, ибо по всей Башкирии царствовал произвол, арестовывали и расстреливали сторонников прежнего правительства (…). Свободолюбивый башкирский народ не мог перенести спокойно такую жестокую диктатуру и, учитывая гибельность восстания для него же самого, решил умереть, чем жить презренным в осуществлении коммунизма (…). Предвидя то, что народ идет на верную гибель, я, желая устранить народ от нее, явился к партизанам, ибо если бы не я, то нашлись бы авантюристы, желающие использовать массу в контрреволюционных замыслах…» [НА РБ. Ф. 1107. Оп. 1. Д. 144. Л. 7–9.]

Летом 1920 г. на территории Бурзян-Тангауровского кантона началось настоящее восстание, которое возглавил бывший каптенармус Башкирского войска Хаджи-Ахмед Унасов. В рядах повстанцев оказался даже вышеупомянутый чекист Сулейман Мурзабулатов, который стал идейным руководителем движения. Вскоре восстание охватило все юго-восточные кантоны Башкирии. Председатель БашЦИК Г. Шамигулов обратился в Уральский сектор войск внутренней охраны (ВОХР) и Уфимский ВОХР с просьбой выделить несколько батальонов во главе с комбригом И. Кашириным. Однако непосредственным подавлением повстанческого движения руководил Владислав Поленов, назначенный уполномоченным БашОбкома партии, БашЦИК и БашЧК. Шагит Худайбердин, занимавший тогда пост председателя Бурзян-Тангауровского ревкома, вспоминал: «Военный Совет, созданный Поленовым, становится во главе кантона и открывает беспощадную резню башкир» [Образование Башкирской Автономной Советской Социалистической Республики. С. 571.].

Поленов имел явные садистские наклонности. В каждой башкирской деревне для внушения страха расстреливались до 12 мужчин, а женщины подвергались изнасилованию. Но на этом каратели не останавливались. Как свидетельствуют очевидцы, одному пленному Поленов отгрыз уши, другому сжимал голову, обвязанной вокруг нее веревкой со вставленным клином. В Баймаке им было казнено более 100 чел. Одного из них Поленов поставил на колени и нанес несколько ударов шашкой по голове, «отколол череп и иезуитски спросил, мол, не надо ли сделать перевязку?» Пленник, потеряв над собой контроль, своей рукой оторвал кусок черепа и выбросил часть мозгов. В образовавшееся отверстие Поленов всадил штык [Мардамшин Р. Р. Указ. соч. С. 69–71.].

Во время одной из расправ над мирным населением Поленов был тяжело ранен – на него набросился один из арестованных башкир, выхватил шашку и нанес ему несколько ударов по руке и голове. Вместо него прибыл Чеверев со своими отрядами ВОХР. По пути следования они останавливались в башкирских деревнях и говорили, «что, дескать, мы из валидовской армии». Отношение к ним сразу же менялось: «чуть на руках нас не носили, тут на стол являлось все: кумыс, масло, баранина – и говорили: вы ведь наши и для вас мы готовы пожертвовать всем имуществом, а вот скоро пойдут из Стерлитамака красные черти, которых мы и в избу не пустим...». Затем чеверевцы говорили правду, что, мол, они и есть эти самые красные черти. И далее следовала кровавая расправа над сельчанами [НА РБ. Ф. 9776. Оп. 2. Д. 3. Л. 75–78.].

В сентябре–октябре 1920 г. «повстанческая башкирская красная армия», как себя именовали восставшие, повела наступление на Белорецк, Баймак и Стерлитамак. К башкирам присоединяются казачьи и русские отряды Выдрина, Ланина, Косырева. Видя, что жестокости только озлобляют население, уполномоченный ЦК РКП (б) П. Мостовенко приходит к мысли о необходимости переговоров с лидером движения Сулейманом Мурзабулатовым. К этой мысли приходят и другие московские представители, понявшие, что первопричиной восстания является откровенная башкирофобия и террористические методы управления, избранные Шамигуловым и его подельниками. Так, начальник политуправления Обкома партии Голодович писал: «...анализируя все данные, пришел к заключению, что поводом башкирской Махновщины является фактически наш Башкирский политический центр, который после Валидовщины не сумел энергично повести в широком масштабе агитацию и пропаганду и очень нетактично поступал в своей работе. Например, ко мне приезжают с докладом из Бурзян-Тангауровского кантона и доносят, что в с. Баймак есть уполномоченный Обкома и БашЧК некий Поленов, который без суда и следствия расстреливает людей налево и направо, очень грубый и нетактичный малый...» [Мардамшин Р. Р. Указ. соч. С. 73.] От действий этого «нетактичного малого» погибло 3 тыс. чел. [НА РБ. Ф. 1. Оп. 1. Д. 257. Л. 14–15об.] Число расстрелянных башкир в течение всего периода «шамигуловщины» никто не подсчитывал.

В этот момент в Башкирию приезжает М. Л. Муртазин. Его возвращение домой под предлогом отпуска, по всей видимости, было инициативой сотрудников советских учреждений и аппарата башкирской национальности. Видя, как под руководством шовинистически настроенных татарских и русских коммунистов отовсюду изгоняются башкирские работники, истребляется под видом борьбы с контрреволюцией башкирское население, – и все это при молчаливом согласии Кремля, – они должны были искать средство к прекращению этой антибашкирской вакханалии. Таковым средством в тот момент мог быть только М. Л. Муртазин, ставший признанным героем советско-польской войны. Совершенно ясно и то, что его отзыв с Польского фронта мог санкционировать лишь кто-то из числа высших руководителей Советского государства, возможно, сам народный комиссар по делам национальностей И. В. Сталин. На это может указывать речь, сказанная будущим «отцом народов» на 4-м совещании ЦК РКП (б) в 1923 г., где рассматривался вопрос и «султангалеевщине» [После разгрома башкирского национального движения, т. н. «валидовщины», наступила очередь татарских национал-коммунистов во главе с М. Султангалиевым, многие из которых были противниками отдельной Башкирской республики.]: «Меня упрекали левые товарищи еще в начале 1919 г., что я поддерживаю Султан-Галиева, берегу его для партии, в надежде, что он перестанет быть националистом, сделается марксистом (…). Я слышал такой же упрек со стороны т. Шамигулова, что я, вопреки (…) настояниям покончить одним ударом с Валидовым, защищал Валидова, стараясь сохранить его для партии (…). Правда предсказание Шамигулова оправдалось через год. Валидов не исправился, он ушел к басмачам. Но все-таки партия выиграла от того, что мы на год задержали уход Валидова из партии. Если бы мы в 1918 г. расправились с Валидовым, я убежден, что такие товарищи, как Муртазин, Адигамов, Халиков и другие, не остались бы в наших рядах…» [Тайны национальной политики ЦК РКП. Четвертое совещание РКП (б) с ответственными работниками национальных республик и областей в г. Москве 9–12 июня 1923 г.: Стенограф. отчет. М., 1992. С. 81.]

Муса Муртазин, прибывший в начале сентября 1920 г. в Башкирию, отправляется в родной Тамъян-Катайский кантон. 10 сентября в своей д. Кучуково им было созвано заседание кантисполкома, на котором были выработаны следующие решения:

«1) Подавлять контрреволюционные вспышки следует не русскими войсками, терроризирующими население (…), а башкирскими частями, что должно сразу лишить борьбу характера войны двух национальностей. Поэтому следует немедленно отозвать с территории кантона русские экспедиционные отряды;

2) Всех башкир, втянутых событиями дня в повстанческие отряды и не совершивших уголовных преступлений, – амнистировать. Всех, подлежащих мобилизации, не разоружая, направить на польский фронт для пополнения Башбригады;

3) Для изжития национального антагонизма все советские и партийные органы должны иметь в своем составе партийных и советских работников-башкир;

4) Создать следственные комиссии по изучению причин и условий вспыхнувшего восстания. Виновных, независимо от их национальности и общественного положения, – предать суду. Призвать население Башкирии под знамя мира и братства, для чего выпустить соответствующие агитлистовки, которые должны быть написаны на башкирском языке и скреплены подписями кантисполока и Муртазина;

5) О данных предложениях немедленно сообщить в Областной комитет в Стерлитамак, откуда просить срочного их подтверждения» [Муртазин М. Л. Указ. соч. С. 173.].

Из смысла предложений явствует, что свои действия Муртазин не согласовывал с председателем БашЦИК Г. Шамигуловым и даже с первым секретарем БашОбкома РКП (б) П. М. Викманом. Не дожидаясь их решения по поводу выдвинутых предложений, он сформировал вооруженный отряд и 24 сентября у д. Кутуево нынешнего Учалинского р-на Республики Башкортостан атаковал повстанческий отряд, состоявший из 600 чел. Через два дня около д. Смелой [Ныне поселок Смеловский Верхнеуральского р-на Челябинской области.] он разбивает 1 500 повстанцев. Стычки с «бандитами» происходят рядом с аулами Казаккул, Сураман, Аюсаз, Кусим, Муракай нынешних Учалинского и Абзелиловского р-нов РБ. Отрядами руководят Х. Унасов, С. А. Выдрин [Выдрин Степан Алексеевич – подхорунжий из поселка Выдринский. Летом 1920 г. поднял восстание казаков, протестовавших против продразверстки. Временно присоединился к восставшим башкирам.], Ф. Магасумов [Магасумов Фатхулла Бурхаевич родился в д. Старомуйнаково нынешнего Учалинского р-на РБ. Участник Первой мировой и Гражданской войн. Убит в 1921 г.], Зайнуллин, «реакционный мулла» Сагит и др. В ходе боев повстанцы-башкиры массово переходят на сторону Муртазина, и его отряд разрастается до размера конного дивизиона (около 300 сабель). Остатки разбитых повстанческих отрядов уходят в район Кананикольска, где неожиданно вспыхнуло восстание тамошних русских крестьян. Дело в том, что политика «автономного НЭПа», проводившаяся валидовским Башревкомом, защищала их от политики продразверстки. Теперь, когда А.-З. Валидова уже не было, крестьяне в полной мере вкусили прелести общероссийской действительности. Дивизион Муртазина движется в их сторону и усмиряет взбунтовавшуюся волость. Салах Атнагулов писал: «В ликвидации этого конфликта большую услугу оказывает приехавший в этот момент в Башкирию т. Муртазин; благодаря его умелому подходу этот конфликт ликвидируется очень просто, легко и почти без единой жертвы с обеих сторон» [НГУБ. Т. 3. Ч. 1. С. 29.]. Жертвы, конечно, были. Но после массовых кровопролитий Гражданской войны, десятки убитых в бою уже не считались чем-то экстраординарным.

Салават ХАМИДУЛЛИН

Продолжение следует...

Часть пятнадцатая

Часть четырнадцатая