Муса Муртазин. Часть двенадцатая

Специально для этого из Москвы прибыли председатель ВЦИК, будущий «всесоюзный староста», М.И. Калинин, а также заместитель председателя ВЦИК С.С. Пестковский. Это совещание имело огромное значение, поскольку именно на нем был поставлен вопрос о дальнейшем формате Башкирской республики и способах борьбы с валидовцами, которые отказывались воспринимать свою автономию как декоративное сооружение. Рассмотрим его подробнее.

Сначала слово взял председатель Оренбургского губкома РКП (б) И.А. Акулов, который сказал: «Башревком буржуазен и враждебен не только к партийным организациям и задачам, но вообще к элементарному советскому строительству (…). Действительность показала, что башкиры используют даже оренбургскую буржуазию для создания своего аппарата, который советским может быть назван лишь по недоразумению, так как он носит ярко национальный характер (…). Из Башкурдистана совершенно запрещен вывоз хлеба в Оренбургскую губернию (…). Объявленная Башревкомом свободная торговля тормозит продовольственную работу, создает вредную агитацию, на которой они намеренно играют…» [Национально-государственное устройство Башкортостана (1917–1925 гг.). Документы и материалы: В 4 т. / Авт.-сост. Б. Х. Юлдашбаев. Уфа: Китап, 2004. Т. 3. Ч. 1. С. 120–121 (далее НГУБ. Т. 3. Ч. 1. – авт.).] Эта «вредная агитация» выразилась в том, что жители многих волостей Уфимской и Оренбургской губерний, привлеченные экономической политикой властей соседнего субъекта, стали явочным порядком переходить под юрисдикцию БССР. Уфимская губерния затрещала по швам. Поэтому уфимский губпродком на своем совещании постановил: «Довести до сведения Губернского ревкома о самовольных переходах целых селений к Башкирской республике (…). Следует принять неотложные меру к понуждению крестьян Надеждинской, Свято-Троицкой, Тюрюшлинской и Нагаевской волостей…» [Там же. С. 410.]

Башкирская советская республика была в тот момент единственным национальным образованием внутренней России, но не единственным национальным движением. Однако ни одно национальное движение не доставляло центральной власти столько проблем как башкирское. Татарское движение полностью шло в русле легализма, и было абсолютно лояльно действующей власти. Казахи также не приносили особенных хлопот. Именно поэтому сотрудник Наркомнаца С.С. Пестковский, проявив большую проницательность, заявил, что «у киргиз (т. е. казахов. – авт.) нет лица, вокруг которого происходило бы национальное объединение, у башкир есть пророк – Валидов». Он также признал, что причиной разорения башкирского населения были отнюдь не Колчак, как утверждала советская пропаганда, а наоборот красные: «Башкиры наиболее пострадали при проходе Красной армии». Наконец, Пестковский наметил пути по нейтрализации валидовцев: «В Киргизии (т. е. Казахстане. – авт.) мы не наблюдаем того, что наблюдается в Башкирии в силу присутствия в Киргизском ревкоме русских. Между русскими переселенцами, татарами и башкирами – вековая вражда в силу экономических взаимоотношений (…). Поправить дело трудно, что можно сделать лишь постановкой русских работников в Башкирию…»

Таким образом, С.С. Пестковским была предложена тактика русификации государственного и партийного аппарата, которая подразумевала и татаризацию, поскольку нужны были коммунисты, понимающие речь коренного населения, но в то же время чуждые ему. В добавление к этому И.А. Акулов «настаивал на дипломатическом давлении центра на Башкурдистан». Оренбургский комиссар продовольствия И.Д. Мартынов предложил использовать «политику продовольственного прижимания башкир (при распределении фабрикатов Центра), что дает возможность избежать возрастания авторитета Валидова…» А председатель Оренбургского губисполкома А.А. Коростелев предложил применять методы финансового давления: «Необходимо денежные субсидии Башкурдистана отпускать по возможности не в целом виде, а через соответствующие наши отделы…» Однако наиболее откровенным и циничным было выступление председателя ВЦИК М.И. Калинина: «Вопроса о доверии или недоверии к оренбургским [товарищам] центром нет и быть не может. Автономия Башкурдистана – буф для восточных народов. Мы башкирам не верим, гоним их солдат под Питер. Попытка Оренбургского губкома РКП создать башкирский партийный центр крайне важна, и нужно, чтобы она дала реальные результаты. Нам надо играть в их автономию, повсюду пролезать к ним и коммунизмом парализовать корни…» [НГУБ. Т. 3. Ч. 1. С. 121–122.]

План, выработанный на секретном совещании, вкратце сводился к следующему: 1) лишить Башревком военной силы, отправив все башкирские войска на защиту Петрограда от наступавшего генерала Н.Н. Юденича и финнов; 2) создать Башкирский обком РКП (б) и укомплектовать его русскими и татарскими коммунистами, преданными центру и враждебными к идее башкирской автономии; 3) используя БашОбком, БашЧК, уполномоченных центра, русско-татарских работников, парализовать работу Башревкома; 4) коммунизировать башкирские войска, находившиеся в отрыве от родины и Башревкома. Инструктор-ревизор Наркомата внутренних дел Н. Зарецкий, проживший в Башкирии несколько месяцев, сообщал в центр: «Автономное движение среди башкир, несомненно, сильное, очень немногих из них вы найдете не сторонников автономии (…). Возвращаясь к так называемым “башкирским вождям”, скажу, что с ними нам вряд ли удастся обойтись подобру-поздорову. Чтобы как следует с ними разговаривать, нужно добиться большего влияния и на башкирское население и особенно на башкирские полки, для чего необходимо сейчас же, по моему мнению, усиленно наводнить Башкирию и башкирские полки коммунистами…» [Там же. С. 203.]

На учредительной конференции Башкирской организации РКП (б), открывшейся 8 ноября 1919 г., было откровенно сказано, что «официально коммунистическая партия в Башкирии не стоит у власти, как в остальной России, но является партией оппозиционной к существующей власти, как это было до Октябрьской революции…» [Там же. С. 222.]. Это вопиющее упущение было решено немедленно исправить. 10 ноября 1919 г. был избран областной комитет РКП (б), на должность председателя которого ожидаемо был избран Харис Юмагулов, одновременно являвшийся председателем Башревкома. Однако в его состав были введены татарские коммунисты Измайлов, Рахматуллин, Тагиров и, самое главное, Гали Шамигулов – ярый противник самоопределения башкир. Эти лица должны были сыграть главную роль в предстоящих событиях. Гали Шамигулов пользовался безоговорочной поддержкой кремлевских эмиссаров Ф. Самойлова и Ф.А. Сергеева (тов. Артем), являвшихся уполномоченными ВЦИК и ЦК РКП (б) соответственно. Шамигулов был памятен тем, что в феврале 1918 г. сыграл главную роль в аресте Башкирского правительства в Оренбурге. Башкирские лидеры относились к нему по вполне понятным причинам с нескрываемой неприязнью. Конфликт между противоборствующими сторонами неизбежно должен был вспыхнуть. Нужен был лишь повод, и таковой вскоре нашелся или искусственно был создан, о чем до сих пор нет единого мнения среди историков.

Открытый конфликт между «шамигуловцами» и «валидовцами», едва не переросший в вооруженное столкновение, вспыхнул в январе 1920 г., поэтому в историографии он получил название «январского». Все началось 12 января, когда президиум Башревкома утвердил «Положение об отделе внешних сношений», организация которого предусматривалась пунктами «Соглашения». В его компетенцию входило: «3) Сношение с федеративными советскими республиками, входящими в состав РСФСР, по всем вопросам взаимоотношений»; 4) Выработка политических и деловых инструкций для представительств БССР (…); 7) Защита экономических, правовых и социальных интересов отдельных граждан БССР или их объединений (организаций)» [НГУБ. Т. 3. Ч. 2. С. 360.]. В ответ на это БашОбком РКП (б), где доминировали шамигуловцы, заявил, что функции отдела внешних сношений «означают первый шаг к полному отделению» [Кульшарипов М.М. Указ. соч. С. 250.]. Обстановка еще более накалилась, когда БашОбком в тот же день, отказавшись от своего прежнего обещания «не брать на себя функций административных», назначил на должность председателя БашЧК казанского татарина А. Измайлова вместо башкира Т. Имакова, проигнорировав мнение Башревкома.

Усилению напряженности поспособствовали еще два обстоятельства. В конце ноября 1919 г. в Москве проходил 2-й Всероссийский съезд коммунистических организаций народов Востока, на который от Башкирии был делегирован Г. Шамигулов. На этом съезде татарские коммунисты предприняли последнюю и отчаянную попытку реанимировать проект Татаро-Башкирской республики, выведя на голосование резолюцию о ее осуществлении. После этого А. Измайлов стал открыто заявлять, что «Башреспублике – конец» [НГУБ. Т. 3. Ч. 2. С. 369.]. Но особенно озадачила Х. Юмагулова другая информация, поступившая от председателя исполкома Ток-Чуранского кантона Мухаметши Бурангулова. Оказывается, в конце декабря 1919 г. в кантон приехал один из «шамигуловцев», член БашЧК, Карл Муценек, который в состоянии сильного подпития разоткровенничался и сообщил М. Бурангулову, что якобы против членов Башревкома и лично А.-З. Валидова готовится заговор. Муценек говорил о возложенной на него, как заведующего секретным отделом БашЧК, «большой и рискованной задаче – физическом устранении А. Валидова и некоторых других лиц, стоящих во главе Башкирского правительства» [Мардамшин Р.Р. Башкирская чрезвычайная комиссия (Страницы истории). Уфа: Китап, 1999. С. 31.].

Как пишет М.М. Мардамшин, «остается только догадываться, то ли это была хорошо задуманная провокация чекистов, то ли К. Муценек импровизировал и действовал самостоятельно» [Там же С. 32.]. М.М. Кульшарипов также затрудняется ответить на данный вопрос: «Однако не удалось выяснить: были ли откровения Муценека фантазией пьяного человека или он действительно выдал достоверную информацию. Важно то, что члены Башревкома не сомневались в достоверности сведений Муценека, заявив о существовании в республике лиц, готовивших заговор» [Кульшарипов М.М. Указ. соч. С. 252.]. На экстренном заседании Башревкома 15 января 1920 г. было принято очень резкое и скоропалительное решение: «Пресечь авантюру группы в корне и самым решительным образом, лишив временно свободы Измайлова Абдрахмана, Шамигулова Галия, Мустафина Сагдия, Муценека (…). В случае активного выступления Сергеева-Артема, Самойлова и др. принять меры к их отстранению (…). Об арестах немедленно телеграфировать ВЦИК, СНК – Ленину, Троцкому, Сталину (…), петроградской группе башкирских частей, бригаде тов. Муртазина, запасному полку и во все кантонные ревкомы…» [НГУБ. Т. 3. Ч. 2. С. 369–370.] Ранним утром 16 января 1920 г. все указанные лица подверглись аресту. Тогда же Башревком составил обращение ко всему населения БССР и солдатам, в котором говорилось о раскрытом заговоре, направленном против «любимых и обожаемых башкирами деятелей», с целью «разрушить БССР». И далее назывались имена главных заговорщиков – это «давнишний и непримиримый враг башкирского движения и властолюбец Шамигулов Галий и, ничем не связанный с башкирской беднотой, ценящий интересы башкирской бедноты за грош казанец Исмагилов, он же Измайлов и другие» [Там же. С. 372.].

Салават ХАМИДУЛЛИН

Продолжение следует…

Часть одинадцатая

Часть десятая