К юбилею одного из сыновей Башкортостана

В своих мемуарах отец пишет: «Я родился 25 апреля 1919 года, через месяц после того, как Владимир Ильич Ленин 23 марта 1919 года подписал декрет «Об образовании Башкирской Автономной Республики» – первой в составе Российской Федерации. Таким образом, мы ровесники с Башкирской АССР».

Отец гордился тем, что родился в Башкортостане, в деревне Старая Биккна Чекмагушевского района, в красивом краю нашей необъятной Родины. В служебных командировках он объездил все районы республики и всегда восторгался красотой и уникальностью ее природы.

Отец моего отца Раян Рамазанович Рамазанов участвовал в разгроме армии Колчака, дошел до Шадринска. После возвращения из армии устроился работать в пекарню пекарем и дрожжевиком (готовил по своему рецепту дрожжи). Когда мой отец подрос и поступил учиться, он в свободное от занятий время помогал своему отцу в пекарне – подносил корзинки с сырым хлебом, в дальнейшем научился месить вручную тесто.

В конце 1936 года, во время учебы в школе № 2 г. Уфы, отец вступил в комсомол. В эти годы международная обстановка была напряженная, шла гражданская война в Испании. Поэтому в школе серьезное внимание уделялось военному делу. Готовили значкистов ГТО (готов к труду и обороне), ГСО (готов к санитарной обороне), ПВХД (противовоздушная и химическая оборона) и ВС (ворошиловский стрелок). Эти занятия давали хорошие результаты в изучении и владении винтовкой, противогазом, приемам оказания первой медицинской помощи. Эти навыки пригодились новобранцам во время службы в армии, в том числе отцу.

Далее был ОСОАВИАХИМ. Отец стал председателем первичной организации и инструктором по подготовке ворошиловских стрелков. В эти годы был призыв ЦК ВЛКСМ: «Комсомольцы – на самолеты!», и по рекомендации школы Ленинский райком ВЛКСМ г. Уфы дал Т.Р. Рамазанову путевку в аэроклуб для учебы без отрыва от занятий в 10-м классе школы. Учиться в аэроклубе по 4-5 часов вечером после школы было нелегко, но аэроклуб увлек отца, и в мае 1938 г. он начал летать, прыгать с парашютом и в декабре 1938 г. сдал экзамены. В дальнейшем отец работал в тренировочном отряде аэроклуба инструктором-общественником, так как центральный совет (в Москве) штатную должность не выделил.

Когда началась финская война (зима 1939 г.), аэроклуб наложил бронь, и отца в армию не взяли. Начались полеты в сложных метеорологических условиях и ночные вылеты. Отца предупредили о невыезде из Уфы и возможном вылете на своем самолете на фронт. Когда закончилась финская война (март 1940), отец по направлению горкома ВЛКСМ г. Уфы был принят на работу в Управление кинофикации при Совете народных комиссаров БАССР инспектором по кадрам, где проработал до октября 1940 г., то есть до призыва в армию.

Т.Р. Рамазанов был зачислен в команду для направления в летную школу. Однако команда в этот день была переполнена, и несколько человек, в том числе и отец, были оставлены для особого вызова. Но отец сумел уговорить старшего лейтенанта (знакомого), и его включили в команду артиллеристов, которая готовилась к отправке в Прибалтику. Секрет был в том, что в этой команде было много знакомых ребят, в том числе и сосед Мансур Хабибуллин. В ней же он познакомился с Хамитом Суховым, который в дальнейшем стал родственником (дядя моей мамы). Ст. лейтенант не соглашался, так как был приказ наркома обороны – выпускников аэроклуба направлять в летные школы. Но большое желание друзей служить вместе взяло верх.

Так отец прибыл в город Даугавпилс Латвийской ССР (которая стала советской незадолго до этого) в расположение 226-го гаубично-артиллерийского полка 23-й стрелковой дивизии (23-я с.д.). Эта дивизия в полном составе участвовала в финской войне и имела боевые заслуги, отмеченные командованием.

Пишу подробно о предармейской жизни отца, которая была похожа на жизнь многих его сверстников, для того чтобы напомнить соотечественникам о том, что партия и правительство в то время уделяло большое внимание воспитанию молодежи, их физической, технической и военной подготовке. Комсомол был серьезным помощником в этом деле. Работа эта была нужна, если вспомнить о том, какие силы пришли к власти в 1933 году в Германии.

В вышеназванной воинской части Т.Р. Рамазанов был назначен ездовым первого орудия батареи, прослужил в ней до начала войны. Были частые учения в обстановке, приближенной к боевой, в том числе ночные, где запрещалось разводить костер и курить. Вместо лошадиной тяги орудий дали трактора. Затем трактора забрали и вновь дали лошадиную тягу. Но уже вместо лошадей прислали необученных жеребцов с конезавода, которых невозможно было запрячь в пару, дрались. Таких пар было 4 у каждого орудия. Бойцы считали такую замену вредительством. «Но за короткий срок нам пришлось обучить этот конский состав к упряжке» (здесь и далее цитаты из мемуаров отца).

«В июне 1941 года на Запад шли эшелоны с боевой техникой и воинскими частями. Было тревожно. А 17 июня 1941 года часть подняли ночью по тревоге, и наша 23-я с.д. тоже выступила в сторону Литовской ССР, двигались только ночью, соблюдая маскировку».

И вот 22 июня на рассвете – первый налет немецкой авиации, стрельба из пулеметов. «Но мы сначала не поверили разговорам о немецком нападении, не знали их самолетов и думали, что это учения. Вскоре был построен весь наш полк и выступил зам. командира полка по политической части Соболь. Он объявил о вероломном нападении Германии на СССР и нарушении госграницы в некоторых местах». Была поставлена задача – скорее добраться до Каунаса для занятия обороны.

«Двинулись где-то в 7-8 часов. Колонна была очень большая, не видно было начала и конца. Не успели проехать несколько минут, как послышались пулеметные очереди. Никто не вышел из строя. Но через мгновение я оказался на земле, в кювете, и услышал крики и стоны. Первое, что увидел, – это моя раненая лошадь, которая вскоре умерла. Когда поднялся на ноги, не поверил своим глазам. Вместо стройной колонны было что-то неописуемое: лежали мертвые, стонали раненые. Немедленно были приняты меры по оказанию медицинской помощи, комплектованию боевых расчетов». Отец получил нового коня из упряжки боеприпасов. После этих мероприятий тронулись в путь. Вскоре был очередной налет бомбардировщиков, но на этот раз значительного ущерба не было, так как колонна двигалась рассредоточенно (подразделения были на значительном расстоянии друг от друга). Так началась война для Т.Р. Рамазанова и его боевых товарищей из 23-й с.д.

«Под Каунасом несколько дней держали оборону, бои были очень тяжелые, но все же пришлось отступать. Отступали беспорядочно, связь нарушена, координации движения не было. В 23-й с.д. осталось 3 гаубицы (в нашем 226-м гаубичном полку – три, а в 211-м артполку – ни одного). Много жертв было при переправах рек из-за налета немецкой авиации».

«20 июля оказались в окружении. Закопали оружие, так как осталось всего 3 снаряда, и стали по ночам двигаться небольшими группами по 30–50 человек. Пробирались через леса и болота, не обнаруживая себя и не вступая в бой, около 10 дней. После болот вышли на пасеку. Разузнав у пасечника о том, что немцев в этой местности еще не было, впервые нормально поспали на свежем сене (это в Псковской области). Через три дня вышли на ж/д станцию Торопец Калининской области, там было немало вышедших из окружения. Ночью всех отправили на станцию Осташков этой же области. В Осташкове вышедших их окружения бойцов погрузили на пароход и отправили через озеро Селигер. Во время переправы едва не ушли на дно при бомбежке. За Селигером, в лесу, сформировали батареи, полк. Встретились со многими знакомыми. Получили орудия».

Т.Р. Рамазанов снова назначен ездовым корня первого орудия первой батареи 226-го полка. Отец не раз рассказывал впоследствии, как он и все его товарищи были рады выходу из окружения и возможности дальше воевать в боевой части.

Далее были бои в Великих Луках Псковской области, Холмах Новгородской области. Подбитые танки, потеря товарищей, орудий. Вновь комплектовали личный состав и технику, проводили обучение новичков в боевой обстановке.

«В октябре 1941 года нашу 1-ю батарею передали в распоряжение 28-й танковой дивизии, которой командовал полковник Иван Данилович Черняховский (впоследствии генерал армии, командующий 2-м Прибалтийским фронтом). В момент передачи батареи в состав 28-й т. дивизии эта дивизия не имела ни одного танка. Всю технику и большую часть личного состава она потеряла в ожесточенных боях при обороне Новгорода. Несмотря на слабое вооружение, дивизия вела упорные бои и стояла насмерть возле озера Селигер и дальше не отступила. Отчаянно и смело воевали танкисты в качестве пехотинцев».

Несмотря на многочисленные наступательные операции, немцы не сумели прорвать оборону и занялись агитацией (разброс листовок).

В этом месте отцу впервые довелось увидеть пробные стрельбы реактивных «Катюш». Вернувшись с переднего края, разведчики рассказывали о том, что «земля под немцами горела, и было все в дыму. Даже когда все развеялось, немцы долго еще молчали».

«До конца 1941 года дивизия держала оборону возле озера Селигер, но не отступила. Вскоре получили сообщение о том, что под Москвой наши войска перешли в контрнаступление. Все выскочили из землянок, обнимались, кричали «Ура!», обнимались».

Зимой 1941 г. 28-ю т.д. переименовали в 241-ю стрелковую дивизию, в составе которой был сформирован 1010-й арт. полк, где проходила дальнейшая служба отца в составе 1-й батареи в различных должностях: ездовым корня первого орудия, старшиной батареи, зам. политрука батареи, орудийным номером, старшим разведчиком, а с конца 1942 г. – командиром отделения разведки.

«После контрнаступления наших войск под Москвой мы воспряли духом, появилось горячее желание перейти в наступление. И вскоре Северо-западный фронт также перешел в наступление. Наши успехи были скромнее, чем под Москвой, но все же удалось освободить некоторые населенные пункты. Эти боевые действия показали, что наши части и соединения стали лучше воевать, многому научились.

Мы впервые увидели, как фашисты могут бежать с укрепленных позиций после нашего мощного артиллерийского обстрела. А самое главное – укрепился боевой дух бойцов и командиров. Наступая, мы видели результаты своего труда, – было уничтожено немало огневых точек, боевой техники и живой силы противника. Одновременно мы видели в освобожденных селах, какие издевательства и надругательства творили фашисты с советскими людьми. Кулаки сжимались еще сильнее, и было одно желание – бить врага и дальше, освобождать наши земли».

«Основным итогом боевых действий дивизии, входившей в состав 27-й армии, было то, что наши части крепко затянули кольцо окружения вокруг 16-й немецкой армии, рвавшейся к Ленинграду, и не дали ей соединиться с основными силами противника, наступавшими на Ленинград».

Продолжение следует…