Любовь и свобода Алексея Тимофеева

Алексей Тимофеев родился 15 марта 1812 года в городе Курмыше Симбирской губернии в семье помещика. Как в свое время и Сережу Аксакова, в 12 лет его отвезли в тогда единственное в нашем обширном крае среднее учебное заведение – Казанскую гимназию. В 1830 году, окончив Казанский университет со званием кандидата юриспруденции, Тимофеев отправляется в Петербург, где поступает на службу в департамент уделов.

Одаренный юноша, вероятно, еще в Казани пробовавший свои силы в литературном творчестве, с 1832 года начинает активно, в «неистово-романтическом вкусе» печатать стихи, прозу, драматургию. В 1835–1839 годах почти в каждом номере самого популярного литературного журнала «Библиотека для чтения» публиковали его произведения, они выходили отдельными книгами, а в 1837-м даже было издано собрание сочинений в трёх томах «Опыты, сочинения Тимофеева». Профессор русской словесности Петербургского университета, историк литературы и цензор А.В. Никитенко писал об Алексее Тимофееве в своем дневнике, что это был человек, одаренный «пламенным воображением, энергией и талантом писателя… Он совершенно углублен в самого себя, дышит и живет в своем внутреннем мире страстями, которые служат для него источником мук и наслаждений… Всегда задумчив, с привлекательной физиономией». Произведения Алексея Тимофеева имели большой успех, их читали, обсуждали, критики благосклонно отзывались о его творчестве. В поэзии Алексея Тимофеева большую роль играла ставшая очень популярной в 1840-е годы народная тематика, использование в стихах элементов народных песен, сказок, былин.

Около года поэт путешествовал по Европе, затем переехал на службу в Одессу, потом опять вернулся в Петербург. Но после необыкновенно бурной литературной деятельности с начала 1840-х имя Тимофеева постепенно исчезает со станиц литературных журналов, а с 1843 г. он совсем замолчал и, как потом оказалось, больше чем на 30 лет. В 1849 году от Министерства юстиции он получил назначение в Уфу, где в должности губернского прокурора прослужил до 1853 года. В Уфе Алексей Тимофеев женился на вдове Софье Платоновне Базилевской, ушел в отставку и вместе с супругой поселился в купленном ей имении за рекой Уфимкой почти напротив села Богородского. До Тимофеевых оно называлось «Отрада» и было родовой вотчиной известных уфимских дворян Пекарских. По воспоминаниям академика П.П. Пекарского, при его деде Николае Николаевиче (умер в 1895 году) в Отраде был большой помещичий дом и разные барские затеи, в конце концов разорившие хозяина, – домашний оркестр, псовые охоты, оранжереи, и теплицы, и парк. В книге уфимского историка М.И. Роднова «Дворянская усадьба Уфимского уезда второй половины XIX в. Восток. Север» описывается дальнейшая история поместья, после того как его приобрела С.П. Базилевская (у нее были еще поместья в Пензенской и Тамбовской губерниях). Усадьба находилась в очень живописной местности около озера – старицы Уфимки, у Тимофеевых был довольно большой штат дворовых, по своему вкусу они несколько перестроили старый дом Пекарских, украсив его «разными пристрочками и башенками», но в 1856 году, оставив свое владение, переехали в Москву. До 1861 года имение приносило неплохой доход, даже при отсутствии хозяев в доме проживало 65 человек дворовых. До 1880-х годов Софье Тимофеевой здесь принадлежало боле 2 500 десятин земли, которая затем была продана. Ныне здесь, недалеко от микрорайона Шакши, находится деревня Базилевка.

Некоторые исследователи склонны представлять Софью Платоновну богатой зрелой вдовушкой, женившей на себе романтика-поэта. В Национальном архиве Республики Башкортостан мне удалось обнаружить метрическую запись об их бракосочетании. Оказалось, что Софья Базилевская овдовела, но была совсем еще молодой девушкой и на 15 лет моложе своего избранника. Они венчались 30 апреля 1850 года в Александровской церкви. Жених – исправляющий должность оренбургского губернского прокурора, коллежский советник Алексей Васильевич Тимофеев, 38 лет первым браком. Невеста – вдова коллежская асессорша София Платоновна, по первому мужу Базилевская, 23 лет. Поручителями стали – по жениху: коллежский асессор, граф Дмитрий Николаевич Татищев, надворный советник и кавалер Иван Жуковский, коллежский советник Григорий Естифеев, надворный советник Алексей Константинович Харкевич: по невесте: действительный статский советник Николай Балкашин, действительный статский советник Алексей Андреевич Македонский, надворный советник Дмитрий Иванович Березовский и губернский секретарь Яков Григорьевич Карташевский (НА РБ. Ф. И-294, Оп. 1. Д. 60. Л. 263). Свидетелями на этой свадьбе были первые должностные лица города и губернии: Н.В. Балкашин – оренбургский гражданский губернатор, А.А. Македонский – вице губернатор; Естифеев, Карташевский (племянник С.Т. Аксакова), Харкевич – занимали высшие должности в палатах уголовного и гражданского суда.

Ровно через год, 30 апреля 1851 года, у Тимофеевых родилась дочь, 10 мая в Александровской церкви ее крестили с именем София. Восприемником стал оренбургский гражданский губернатор, действительный статский советник Николай Васильевич Балкашин, и дочь умершего прапорщика гвардии, князя Николая Еникеева, княжна Евдокия Николаева (НА РБ. Ф. И-294, Оп. 1. Д. 60. Л. 306).

В 1856 году супруги переехали в Москву, где Софья Платоновна купила дом, а А.В. Тимофеев начал служить чиновником особых поручений при московских генерал-губернаторах, и в 1870 г. в чине действительного статского советника вышел в отставку. По свидетельству А.В. Никитенко, все эти годы Тимофеев не переставал писать, но «писал и прятал все написанное, у него полны ящики исписанной бумаги, которые он мне показывал. “Что же вы не печатаете?” – спросил я. Да так, – отвечал он: “Ведь я пишу, потому что пишется”». Неожиданно для всех Тимофеев в 1875–1876 гг. в двух томах опубликовал обширную поэму «Микула Селянинович»), но затем поэт опять замолчал. Умер Алексей Васильевич Тимофеев 1 июля 1883 года.

В 1910 г. в сентябрьском номере журнала «Исторический вестник» вышла статья Н.А. Державина «Забытые поэты. Тургенев, Ознобишин и Тимофеев (из симбирской хроники)». В ней он не только приводит сведения о биографии А.В. Тимофеева, но и дает оценку его поэтического творчества.

Свое детство Алексей Тимофеев провел в живописной местности на берегу реки Суры. «Окружающая обстановка как нельзя лучше способствовала развитию в нем вкуса к народной поэзии и развивала в нем поэтический талант вообще. Широкая лента многоводной реки, зеленые поля и луга, знаменитые дремучие сурские леса, близость Волги, этой упрямой хранительницы памятников народного изустного творчества и, наконец, весь обвеянный поэзией мир народных песен, легенд и преданий – вот что окружало будущего поэта в детстве». Перечисляя все написанное в свое время Тимофеевым, Н.А. Державин замечает, что «в настоящее время произведения Тимофеева, когда-то имевшие своих поклонников, всеми давно забыты, и самое имя его знакомо только записным библиофилам. Одни только песни его, действительно дышащие чем-то русским и носящие на себе печать несомненного таланта сохранились в памяти любителей русской песни… Тимофеев писал и в других родах поэзии, но все остальные его стихотворения не могут идти в сравнение с его песнями. Правильный стих не был его достоянием, и как бы Тимофеев ни вырабатывал его, он все так никогда не сравнялся в нем с нашими более или мене известными поэтами, даже средней руки. Зато песни его, отличающиеся неподдельной простотой, задушевностью и, кроме того, проникнутые истинно-народным духом, не заключая в себе ничего искусственного, ясно свидетельствуют о несомненном и выдающемся даровании автора».

В заключении своего очерка Н.А. Державин пишет «о всех вообще забытых русских писателях и поэтах», и его суждения перекликаются с темой данного исследования русской поэзии Башкортостана XIX – начала XX веков. Стоит ли вообще изучать творчество и биографии всеми забытых, скромных провинциальных поэтов? Вот что думал по этому поводу симбирский исследователь, живший в начале XX века. «Мы, русские, не любим долго помнить своих выдающихся талантов, если сама судьба не позаботится об оставляемом ими наследии. И Тимофеев не избежал горькой участи русских писателей и поэтов, на которых со всею своею грустной точностью и неизменно оправдывается лаконически-краткое, но многозначительное выражение “схоронили – позабыли” и к которым чуть не на другой день похорон прибавляют эпитет “забытый”... В читающей публике составилось одностороннее и превратное понятие о литературе. Кого из писателей преимущественно (если не исключительно) читают, разбирают и кем интересуются? О ком в журнале пишут критические статьи? Чьи произведения, собственно говоря, считаются “русской литературой?” Карамзин, Жуковский, Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Кольцов, Тургенев, Гончаров, Григорович, Достоевский, Толстой, Чехов и еще некоторые другие – вот и вся “русская литература” в представлении русской читающей публики. Этих писателей преимущественно и читают. Писателей и поэтов второстепенных, вроде Лескова, Мельникова, графа А.К. Толстого, Полонского, Фета, Тютчева и других, хотя и читают, но уже не так усердно. А остальных, так называемых “мелких” писателей, не только не читают, но и не признают их даже за писателей. Нечего и говорить, что это глубоко несправедливо. В истории развития русского художественного слова важны не только первостепенные писатели, но и такие, которые написали всего каких-нибудь два-три стихотворения, как одинаково способствовавшие развитию художественного языка. В истории русской (да и вообще всякой) литературы нет скачков, и не может быть. В ней все идет путем постепенного развития, причем известные формы литературы, постепенно развиваясь в произведениях “мелких” писателей и достигнув наивысшего развития у первостепенных писателей, сменяются другими, опять-таки в своем развитии подчиняющимся тем же правилам… С такой точки зрения всякий поэт, хотя бы написавший всего два-три стихотворения, имеет долю значения в истории русской литературы и заслуживает изучения».

К счастью, лучшие стихотворения Алексея Васильевича Тимофеева не оказались забытыми, и произошло это благодаря русским композиторам XIX века – Алябьеву, Варламову, Даргомыжскому, написавшим на его стихи песни и романсы. И они до сих пор составляют неотъемлемую часть музыкально-концертного репертуара, а многие слушатели часто и не подозревают, что написаны эти произведения на слова Алексея Тимофеева.

В 2015 году профессор кафедры истории музыки Уфимской государственной академии искусств Елена Константиновна Карпова опубликовала исследовательскую статью «Поэзия Алексея Тимофеева в музыке (исторический экскурс)», в которой перечислены романсы и песни, написанные на стихи Тимофеева. Первым из музыкантов обратился к его поэзии А.С. Даргомыжский. В 1834 году состоялось их знакомство, и уже через год композитор создал песню «Признание» («Каюсь, дядя, черт попутал») и фантазию «Свадьба», которая признана одним из лучших вокальных сочинений Даргомыжского, в 1839–1840 гг. он написал песню «Баба старая» («Оседлаю коня»). В вокальном сборнике «Петербургские серенады» (сочинялась в 1840–1850 гг. на стихи Пушкина, Лермонтова, Кольцова, Дельвига, Языкова) есть и часть на стихотворение А. Тимофеева «Простодушный».

Яркие творческие находки отличают произведения А.Е. Варламова на стихи Тимофеева, созданные в конце 1830-х – начале 1840-х гг. Это баркарола «Пловцы» (на стихотворение «По реке вниз по широкой»), болеро «Река шумит» («Разлука») и романсы «Предчувствие» («Не судите, люди добрые»), «Челнок» («Лети челнок») и «Черны очи, ясны очи». В 1838 году Алябьев написал шуточную песню на стихотворение Тимофеева «Выбор жены». Самым известным романсом Варламова на стихотворение Тимофеева является «Оседлаю коня» (на стихотворение «Тоска»).

Поэзия Алексея Тимофеева несомненно обладала притягательной силой для композиторов, и через их произведения она обрела долгую жизнь. Романс Александра Даргомыжского на стихи Тимофеева «Свадьба», чрезвычайно популярный в 1870–1880-х годах в студенческой и революционной среде, стал лейтмотивом и дал название фильму «Нас венчали не в церкви», вышедшему на экраны в 1982 году. В нем в главных ролях снялись известные актеры Александр Галибин и Наталья Вавилова. Сценарий, написанный Натаном Эйдельманом, был основан на подлинной истории – воспоминаниях и письмах революционера-народника, поэта Сергея Силыча Синегуба (1851–1907). В 1872 году Синегуб фиктивно женился на дочери сельского священника из Вятской губернии Ларисе Чемодановой. Таким способом девушка хотела покинуть родительский дом, чтобы в Петербурге присоединиться к народническому движению. Но революционный брак не стал фиктивным, молодые люди полюбили друг друга, и Лариса, разделив судьбу мужа, в 1873 году отправилась вслед за ним в Сибирь.

Алексей ТИМОФЕЕВ

Свадьба

Нас венчали не в церкви,

Не в венцах, не с свечами;

Нам не пели ни гимнов,

Ни обрядов венчальных!

Венчала нас полночь

Средь мрачного бора;

Свидетели были

Туманное небо

Да тусклые звезды;

Венчальные песни

Пропел буйный ветер

Да ворон зловещий;

На страже стояли

Утесы да бездны,

Постель постилали

Любовь да свобода!..

Мы не звали на праздник

Ни друзей, ни знакомых;

Посетили нас гости

По своей доброй воле!

Всю ночь бушевали

Гроза и ненастье;

Всю ночь пировали

Земля с небесами;

Гостей угощали

Багровые тучи.

Леса и дубравы

Напились до пьяна,

Столетние дубы

С похмелья свалились;

Гроза веселилась

До позднего утра.

Разбудил нас не свекор,

Не свекровь, не невестка,

Не неволюшка злая –

Разбудило нас утро!

Восток заалелся

Стыдливым румянцем;

Земля отдыхала

От буйного пира;

Веселое солнце

Играло с росою;

Поля разрядились

В воскресное платье;

Леса зашумели

Заздравною речью;

Природа в восторге,

Вздохнув, улыбнулась…

21 февраля 1834г.

Мизантроп

Не удивляйся, милый мой,

Что я угрюмый и немой,

Среди забав, во цвете лет,

Смотрю так холодно на свет!

Одним приемом выпил я

Всю чашу сладкого питья,

И на холодном, мутном дне

Одна лишь желчь осталась мне.

Одним ударом я разбил

Картину счастья, и без сил,

С разочарованной душой

Упал, подавленный судьбой.

Но уж очнулся, милый мой,

С душой капризной и больной;

И ей смешны с тех пор и рок,

И добродетель и порок.

Между 1830 и 1833гг.

Простодушный

Говорят, есть страна,

Где не сеют не жнут,

Где все песни поют.

Где мужья видят жен

В месяц раз, много – два,

Где все песня одна…

Где живут так и сяк,

Чтоб блеснуть, да пожить,

Да поесть, да попить.

Где умен, кто силен,

Где отцы – чудаки;

Где все носят очки.

Где есть все напрокат:

И друзья и жена,

И парча, и родня.

Где все лезет, ползет

Тихомолком, тайком,

Все бочком, червячком.

Где сквозь солнце льет дождь,

Где всегда маскарад:

Пой, пляши – рад не рад.

Где ж она, та страна,

Где не сеют, не жнут,

Все поют да ползут?

Между 1830 и 1833гг.

Тоска по отчизне

Ах вы, ветры, ветры буйные,

Ветры буйные, залетные,

Принесите вы мне весточку

От родной моей сторонушки!

Там так ярко солнце красное,

Там свежи луга зеленые,

Там родная Волга-матушка,

Там звучна так песнь разгульная!..

Скучно, душно, ветры буйные,

Жить в темнице разукрашенной,

Видеть небо все туманное,

Слышать песни все зловещие.

Всюду светит солнце красное,

Есть повсюду люди добрые,

Но нигде нет другой родины,

Нет нигде ее радушия.

Разнесите, ветры буйные,

Грусть-тоску мою, кручинушку,

Успокойте сердце бедное, –

Все изныло в злой неволюшке.

Так и рвется горемышное!

Скучно, горько на чужбине жить!

Посмотрел бы хоть на родину,

Хоть взглянул бы на родимый кров.

Между 1830 и 1833гг.

Пловец

Лети, челнок мой легкокрылый,

Куда судьба тебя влечет;

Сквозь мрак полуночи унылой,

Быть может, звездочка мелькнет…

Быть может, там – вдали туманной –

Тебя твой день желанный ждет,

И над страною безымянной

Родное солнышко взойдет.

Лети, лети, мой легкокрылый,

Куда судьба тебя влечет!

Среди полуночи унылой,

Быть может, час твой уже бьет!

Между 1830 и 1833гг.

Пираты

Мы живем среди морей

В кораблях летучих,

Лес наш – тучи; соловей –

Плеск валов гремучих.

Не посеявши, мы жнем;

Не прося, имеем;

День проходит полуднем,

Будни – юбилеем.

Если ж праздник задаем

Перед общей сменой –

Облака горят огнем,

Море брызжет пеной.

Нам не нужны ни друзья,

Ни отцы, ни сваты;

Не роднясь, мы все родня;

Не женясь, женаты.

Корабли и острова

Дань несут без платы…

В небе царствуют грома,

На море – пираты!

17 февраля 1835г.

Возвращение на родину

Туманно солнышко взошло,

Из леса путник показался,

В глазах родимое село…

Чу! Звон к заутрене раздался.

«Конец тяжелому пути!

Привет тебе, село родное!

О, ярче, ярче ты свети

На небе, солнце золотое!

Не ждут иль ждут меня друзья?

Свиданье сладостно для друга.

Не изменился, тот же я;

Все та же ль ты, моя подруга?

Одних давно, быть может, нет,

Другие, может быть, далеко;

Кого умчал веселый свет,

Кого закон тяжелый рока!».

И грустно, грустно посмотрел

Он на родимую дорогу;

Вздохнул, суму свою одел

И тихо помолился Богу!

27 июля 1835г.

Челнок

Страшно на небе,

Страшно на море!

Черные тучи, взвившись горами,

Рвутся, грохочут, тонут в огне;

Бурные волны стелются, скачут;

Гром, непогода, буря, гроза.

Ветер хохочет,

Ветер свисти;

Море клокочет,

Море кипит.

Мрачен, пуст, одинок

Мчится в море челнок…

Бедный челнок!

Тихо на небе,

Тихо на море!

Море спокойно, море уснуло;

Ветры молчат; кругом тишина;

Все опустело, солнце как пламя;

Душно, уныло, глухо, мертво.

Воздух чуть дышит,

Солнце палит,

Искрится, пышет:

Море горит.

Грустен, пуст, одинок

Мчится в море челнок…

Бедный челнок!

Ясно на небе,

Ясно на море!

Море дрожит от кликов победных:

«К берегу! Пристань! Пристань! Ура!».

Гордый корабль, взмахнув парусами,

Режет, бросает, топит валы.

Пристань открылась,

Берег скалой.

Все приютилось,

Все на покой.

Где же челнок? – Одинок

Бесприютный челнок!

Бедный челнок!

5 сентября 1835г.

Выбор жены

Русская песня

Не женись на умнице,

На лихой беде!

Не женись на вдовушке,

На чужой жене!

Женишься на вдовушке, –

Старый муж придет;

Женишься на умнице, –

Голову свернет.

Не женись на золоте,

Тестевом добре!

Не женись на почестях,

Жениной родне!

Женишься на золоте, –

Сам продашь себя;

Женишься на почестях, –

Пропадай жена!

Много певчих пташечек

В Божиих лесах:

Много красных девушек

В царских городах.

Загоняй соловушку

В клеточку твою:

Выбирай из девушек

Пташечку жену.

1837г.

Тоска

– «Оседлаю коня, коня быстрого;

Полечу, понесусь легким соколом

от тоски, от змеи, в поле чистое;

Размечу по плечам кудри черные,

Разожгу, распалю очи ясныя –

Ворочусь, пронесусь вихрем, вьюгою:

Не узнает меня баба старая!

Заломлю набекрень шапку бархатну;

Загужу, забренчу в гусли звонкия;

Побегу, полечу к красным девушкам, –

Прогуляю с утра до ночной звезды,

Попирую с зари до полуночи,

Прибегу, прилечу с песней с посвистом:

Не узнает меня баба старая»!

– «Поло, полно тебе похвалятся, князь!

Мудрена я, тоска: не схоронишься!

В темный лес оберну красных девушек,

В гробову доску – гусли звонкия;

Изорву, иссушу сердце буйное,

Прежде смерти сгоню со света Божьяго:

Изведу я тебя, баба старая»!

Не постель постлана в светлом тереме, –

Черный гроб там стоит с добрым молодцем;

В изголовье сидит красна девица:

Горько плачет она, что ручей шумит,

Горько плачет она, приговаривает:

Погубила, тоска, друга милова!

Извела ты его, баба старая!».

1838г.

Борода

Борода ль, моя бородушка,

Борода ль моя бобровая!

Поседела ты, бородушка,

До поры своей, до времени!

Поведешь, бывало, гаркнувши,

Усом черным, молодецким:

Красна-девица огнем горит,

Дочь боярская тает в полыми;

Прикушу тебя, косматую:

Басурманин злой с коня летит,

Дряблый немец в нору прячется.

Занесло тебя, родимую,

Да не снегом, да не инеем –

Сединой лихой, кручиною;

Растрепал тебя, кудрявую,

Да не ветер, да не лютый враг –

Растрепал тебя нежданный гость,

Что нежданный гость – змея тоска.

Борода ль моя, бородушка,

Борода ль моя бобровая!

1843г.

Домовой

Ты детей уложи

И потом нам скажи

Сказку.

Как в пустой раз избе

Домовой дал тебе

Таску.

«Да, лежк раз одна,

Ни светца, ни огня –

Глухо!..

Кто-то скрипнул… опять,

Перекрестилася, глядь –

Ухо!

Весь седой, в охабне,

Нараспашку ко мне.

Кто тут?

Вся дрожу! А в избе

Пропадай хоть себе –

Омут!

А старик на меня;

Я туда, я сюда…

Темно!

Что ты? Что ты? Поди!

Перестань! Погоди!

Полно!

Глянь – Савелий! Не он…

А такой же, как лен, –

Савка!

Я наотмашь рукой,

Что есть силы, с мольбой –

Лавка!

Знай-ка, знай, да молчи,

Что лукавый в ночи

Строит!

Да, бывают дела!

Не напрасно молва

Ходит».

Между 1832 и 1836 гг.