Единственное право. Часть вторая

Таков, видимо, был замысел поэта. Но одна не слишком мощная художественная рекомендация читателю Ларисы Керчиной в подборке есть. Так, «замку из песка» автор сама предпочитает, и молодым ответственно и справедливо рекомендует «воздушный замок» – мудрость, общую (добавим от себя) и науке, и искусству. И как панацею, избавляющую от любого идеологического обмана и зла. Эта мудрость есть в стихах, вышеназванных мною выше и некоторых других, убиенных или чудом выживших поэтов советского времени. И читать их дивные стихи – уже другое право немногочисленных читателей подлинной поэзии.

Нужен для этого читателю – только развитый (эстетический) вкус. Прививка к «правому неистовству», к эротической «мании» (по Платону) или творческому безумию. «Веленью Божию», говоря словами нашего первого поэта. Это, конечно, «одержимость вакхическая», но умная, одухотворённая, удачно сочетающая противоположные начала в высшую словесную гармонию, которая и есть истинная поэзия на все времена и для всех народов.

Вульгарной и упорядоченной скуке жизни, следует противопоставить интеллектуальное и благородное хулиганство подлинного стихотворчества или поэзии вообще.

Послепослесловие

Стихи этой подборки не пробиваются к высшему смыслу или иной, светлой цели сквозь сплошные тернии. Не обогащают гармонией своих несчастных, очень внешних «сюжетов», не воспаряют над ними. Они как-то свысока сообщают читателю, словно бросают окончательный приговор, о потерянном поколении, о неудачной жизни в неудачном месте, о постигшей всех беде. В этом их горькая правда. Искать же в них метафизику, идеальный, особый, индивидуальный смысл, гармонию – бесполезно. Автор этих стихов – человек откровенно разочарованный в том, о чём пишет эти стихи. И в своих «учителях» (стихотворение «Учителям»). Каким – не уточняется. И в «высоком» («говорить о высоком не стоит большого ума»). А о чём – стоит? В этих стихах все мужчины и все женщины – одинаково несчастны. И поэзия Ларисы Керчиной никак не меняет этой ситуации, не высвечивает иных, глубинных её смыслов. Попадись в этом поколении, скажем, Эдгар Алан По, он не был даже замечен автором подборки среди других мужчин этого поколения, «пьющих стаканами скуку со дна». Такой взгляд трудно назвать даже просто справедливым, не говоря уже о такой «матери» как «эстетическое сознание» или его предмет. Впрочем, это будет уже тем самым «высоким», о чём, по высокомерной мысли поэтессы, говорить «не стоит большого ума». При этом основной пафос подборки «поучительный».

По Платону, поэт занимает место между философом – любителем красоты и тираном – самым последним человеком в государстве. Если попытаться определить положение поэта и типа поэтической реальности в подборке стихотворений Ларисы Керчиной, то окажется, что вектор её направления протянут сверху вниз, от чистой красоты к тирании. Такой взгляд нельзя назвать освободительным, являющим высшую возможную красоту этого разнообразного, в том числе и божественно-прекрасного, мира. Миросозерцание поэтессы не столько боговдохновенное, сколько разочарованное. Оно безнадёжно приковано к той зоне несовершенного искусства, о котором говорит Алексей Лосев, в своём рассуждении о понимании Платоном искусства и которое мы привели в начале, в виде эпиграфа к нашему предисловию. Правда и пафос стихотворений Ларисы Керчиной в своём суровом, трезвом и одностороннем взгляде на реальность больше напоминает настрой тирана, чем исполненное божественного энтузиазма, вольнолюбивое и прекрасное стихотворение поэта. Но поэт не обязан быть тираном, напротив, он может быть (хотя бы в редких случаях) и тем самым философом (по Платону), который любит красоту идеи, не омрачённой несовершенством своего воплощения. Правда, это значительно труднее и требует огромных затрат личных энергетических ресурсов и вдохновения, ниспосланного богами. Эти боги, сколько их ни отменяли тираны от лженауки или неудачной политологии, преспокойно существуют себе в высочайших произведениях искусства до сих пор. Они ощутимы и в «чистой» поэзии, и в божественной музыке, если слон не потоптался основательно на ушах слушателя. Нужно только помнить, что боги у Платона, в отличие уже от Гомеровских богов, не обременены человеческими слабостями и низостью. Они, напротив, достойны и благородны.

Алексей КРИВОШЕЕВ