Шаляпиномания и дарители
Все новости
ПОЭЗИЯ
8 Октября 2020, 20:19

Взгляд из любви и боли

Стихи Елизаветы Мартыновой чистые, свободно льющиеся, свежие. Уже угадывается в интонационной размеренности строк собственный авторский голос. Способствует или мешает этому порой величие темы – город-легенда, призрак, который прочнее иной материальности и может произвольно вторгаться в стихи, навязывать свой стиль... нужно много собственной силы, чтобы превозмочь это давление.

Или достаточно слабости, чтобы, ему поддавшись, отдать в какой-то миг своё неповторимое обаяние, свою индивидуальную волю и новое видение. Свой «взгляд из любви и боли».
Алексей Кривошеев
Взгляд из любви и боли
Петергоф
Когда-нибудь мы целый день проведём в Петергофе:
Нас северным ветром приветствовать будет залив,
И руки согреет горячий и сахарный кофе.
Смотри, как в каскады фонтанов вмешался отлив
Бесчисленных статуй, сверкающих златом имперским,
А там, меж тропинок и тоненьких стройных стволов,
Щебечет, как будто канал Обводной или Невский,
Прозрачный ручей, моховой обнимая покров.
Да, в этих краях – заболоченных, облачно-влажных –
Светящим лучам редким гостем даётся побыть,
И статуи блеском наполнены мнительно-важным,
Надеясь торжественной солнца заменой прослыть.
Но даже без солнца цветною волшебною краской
Бывает окрашено небо морозной зимой.
Сияние севера, как разноцветная сказка,
Полярных ночей переливом вселяет покой.
А тёплой июньскою ночью все белым залито,
Как если бы кто опрокинул ведро молока.
И все эти чувства навеки не будут забыты,
И памяти, словно Нева, растечется река.
Здравствуй, лето
Здравствуй, лето.
Небо полно туч.
Ветки сухие по крыше скребут.
Серая пыль обволакивает сознание.
Далеко где-то
Пробился одинокий луч
Сквозь нестиранных пелёнок лоскут,
Озарив на мгновение хмурое бытование.
И снова ушёл.
Ветер скулит овчаркой.
Сонные листья мечутся из стороны в сторону.
Песок-порошок
Бежит по дороге, жаркой
От капель дождя бушевавшего прежде шторма.
Тихо вокруг.
Безлюдье. Молчание домов.
Травы, покачиваясь, смахивают слезы с ресниц.
Вечер – мой друг.
Даже серый, без рыжих волос костров
И без звона ожидающих рассвета птиц.
Белый жасмин.
Красные губы, как лёд,
Похолодели в отсутствие слов, в ожидании чуда.
Жеваный дым
Над водой в полумраке плывет.
Лето, прощай. Я тебя никогда не забуду.
Шаг вперед
Окно. За окном дома.
Деревья. Закат и лес.
Ветчатая бахрома.
Неба лазурный разрез.
Перед окном – стол.
Ручка. Листок. Тетрадь.
Я же сижу за столом.
Неистово хочется спать.
Где-то вдали – тень
Прошедшего сентября.
За край невзначай поддень,
Подуй, рукой теребя:
Останется белый след
Рассыпавшихся надежд.
Теперь его больше нет;
Но разум твой чист и свеж.
За мною – огромный шкаф
Невысказанных фраз.
Он воет, как волкодав,
Ночами (бывало не раз).
Еще в нем есть полка мечт,
Покрытых пеленкой лет.
Мне нужен Артуров меч,
Чтоб раскромсать этот бред
И освободить мозг
От пепла горящих дней.
Разрушен ивовый мост,
Но есть впереди дверь.
Да. За окном – дверь.
Сейчас надо мной потолок.
Но, выйдя из спячки, зверь
Делает шаг вперед.
Ладонь Земли
Я подумала о том,
Что у всех нас такой большой дом
Под названием Земля.
И внезапно даже собственная ладонь
Показалась мне настолько маленькой
И незначительной.
А потом
Мне вспомнились греческие вазы,
Чертежи Да Винчи,
Двигатель внутреннего сгорания
Франсуа Исаака де Риваза,
Которые тоже были сделаны человеческими руками.
И, вероятно,
Значение гениальности определяется не расстоянием
От кончиков пальцев до их основания,
А какими-то другими числительными.
Я завтра покажу тебе жасмин
Я завтра покажу тебе жасмин,
И ты увидишь, как кусты, одевшись
В молочно-кремовый, тончайший палантин,
Для нас с тобою источают нежность.
И ты услышишь тонкий аромат
Восточных стран, навеянный цветами.
Так не застеленная после сна кровать
Соединяет с оными мирами,
Так сладкий дым над сонною рекой
В заутреннем часу покоя полон,
Так тронутая легкою рукой
Ключица пальцев весь впитала холод...
Я завтра покажу тебе жасмин,
И ты узришь: великое так просто...
Так в небесах сияют ночью звезды
Для нас с тобой. Мы с ними говорим...
Дуб
Бесконечными синими ливнями залило землю,
Покраснели суставы у рук, как на ветках рябин,
Завернувшись в стога, спит колючее тёплое сено.
Рыжий дуб, сжелудившись, качается в поле один.
Шевелюра у рыжего дуба растрепана ветром,
Он стоит одиноко в пологой ложбине холма.
Он мечтает о том, как вернётся зеленое лето,
Как подножье обнимет ворсинок волнистых трава.
Но пока впереди лишь короткие дни в одеяле,
Под ногами льняные холсты зашпаклюет мороз.
И у рыжего дуба все кудри на землю опали
До весны. Их руками холодными грею от слез.
Возрождение
Когда цветом зашелестели первые ветки сирени,
А белые каштаны, покачиваясь, наклонили свои головы,
Когда в ловкой руке художника
Заиграла палитра тюльпанов
И робко вытянулись маленькие невинные крокусы,
Когда все задышало юностью и одухотворённым блаженством –
Я встретила тебя.
Я встретила тебя и забыла, как звучит жемчужный ландыш,
Как обдаёт прохладой в тени дубовых древних лесов,
Как развиваются на ветру снежные лепестки вишни.
И в глазах твоих я увидела не извечные розы,
Не осторожные маки, не пионы вчерашнего дня,
Не рассыпавшиеся хризантемы
И даже не ночную фиалку.
В глазах твоих я увидела всего лишь папоротник:
Зелёный премудрый папоротник великого безвременья.
Тайной предков преисполнено его волшебное цветение –
Между хвои и мха, в дремучих, столетних глубинах.
Никому недоступный, предстал он моему горящему взору,
Опьяненному пением проснувшейся жизни,
И его сияние затмило все, что пестрило вокруг.
Помни меня
Помни меня. Помни.
Помни мои ладони –
Красные, ледяные,
Нежные с ветками линий.
Помни меня. Помни
Пальцы, вобравшие холод,
Узенькие запястья
Аристократической масти.
Помни меня. Помни,
Как голос мой был сломлен,
Дрожали как алые губы,
Светились как чёрные блюда.
Помни изгибы линий,
Лопатки, где были крылья,
Родинки на предплечье,
Прошлых мгновений вечность.
Но больше всего помни
Взгляд из любви и боли,
Сдвинутые брови,
Контур их четкий, строгий,
Песнь моего тела,
Что я сказать хотела
Молчанием лёгким, ровным.
Помни меня, помни...
Елизавета МАРТЫНОВА
Подготовил к печати Алексей Кривошеев
Читайте нас: