Перед переводчиком, когда он берётся за работу над классическим произведением, особенно поэтическим, всегда встаёт вопрос: а нужно ли? Ведь существуют уже переводы, сделанные сто или двести лет назад. Вздохнув, переводчик отвечает себе: нужно. Давайте разберёмся, почему это так.
Во-первых, прошло время, а язык имеет свойство развиваться. Меняется лексика: одни слова изменяют своё значение, приобретают новое, другие напрочь исчезают из речи и становятся устаревшими, третьи получают иную стилистическую и эмоциональную окраску, меняются языковые обороты. Теперь на уроках литературы и в разных викторинах появились вопросы о значении слов в стихах Пушкина. Приведу совсем недавний пример. Вспомните, как посмеивались над Егором Гайдаром, что его трудно понять, потому что он говорит слово «отнюдь».
Во-вторых, российская литература накопила огромный опыт перевода художественных произведений как прозаических, так и поэтических. За последние двести лет постепенно менялся подход к переводу, особенно стихотворных текстов. Если работая над прозой, переводчик более свободен в выборе приёмов, – например, при отсутствии в русском языке соответствующего слова или понятия можно использовать описательный приём – то при переводе стихов это абсолютно невозможно.
В-третьих, в традиционном стихе существует размер. Это определённое чередование ударных и безударных слогов, что, естественно, резко ограничивает возможности «манёвра» при переводе. В разных языках существуют разные устоявшиеся системы стихосложения, но мы рассматриваем вариант с силлабо-тонической системой, т. е. такой же, как в русском языке. Да и в английском тоже.
Сейчас переводы разделяют на дословные (буквальные, кальки), вольные и адекватные. Конечно, эти определения в известной мере условны. Первые практически исчезли, разве что кальки, то они существуют как определённый приём. Если мы говорим о вольном переводе стихов, то здесь важна прежде всего общая канва стихотворения, и каждый переводчик может понимать её по-своему. Отступления от оригинала могут быть небольшие и такие, когда в получившемся тексте мы видим больше переводчика, чем автора. Примеров масса – начиная с баллад Жуковского и Лермонтова, и по сей день. В собраниях сочинений этих замечательных поэтов даже не всегда упоминается, откуда взяты сюжеты. Из широко известных у нас работ более близкого периода – это великолепные вольные переводы Константина Симонова из Киплинга. Для адекватного же перевода важно передать содержание, сохранить эмоциональное воздействие на читателя, которое мы часто называем духом произведения, и ритмический рисунок стихотворения. Вот это и есть три основных принципа, которые переводчик стремиться соблюсти при работе над поэтическим текстом.
В предлагаемых стихах Эдгара По я пытался следовать этому правилу. В них Эдгар По использовал свои излюбленные стилистические приёмы: повторы, параллельные конструкции, аллитерации и ассонансы. Кроме того, автор добавил к этому списку ономатопею, т. е. эффект звукоподражания.
Что касается знаменитого перевода «Колоколов» Бальмонтом, то при всей прелести стиха, перевод является вольным. Особенно в первой части стихотворения, которая выглядит вообще самостоятельным произведением Бальмонта со всеми характерными мотивами серебряного века русской поэзии.
«Связь колоколов», как я перевёл название, не было опубликовано при жизни поэта. Исследователи считают его предшествующим «Колоколам» и воспринимают как нечто вроде пробы. Возможно это не лучшее стихотворение Эдгара По, но для переводчика несомненно представляет собой очень интересный эксперимент.
Легко, как сказочный и дивный стих
Свой долгий, монотонный, тяжкий стих
Дрожь во мне от звука их;
И звон плыл, плыл, плыл –
The Bells - A Collaboration
The bells! — ah, the bells!
How fairy-like a melody there floats
From their merry little throats —
From the silver, tinkling throats
Of the bells, bells, bells —
The bells! — ah, the bells!
How horrible a monody there floats
From their deep-toned throats —
From their melancholy throats!
How I shudder at the notes
Of the bells, bells, bells —
Слышишь, сколько радости, веселья в тонком звуке том!
Колдовских и древних рифм,
Что выплёскивают колокольцы в свой весёлый тон –
Перезвон, звон, звон, звон,
Дребезжанье и бренчанье, и трезвон.
Вот венчальный мягкий звон
Слышишь, сколько счастья и покоя в сочном звуке том!
Песенкой простой плывёт –
Молодая пара в нетерпенье ждёт
Благозвучный и прекрасный перезвон –
Перезвон, звон, звон, звон,
Этих рифм, созвучий чудных перезвон!
Вот тревожный громкий звон!
Слышишь, сколько ужаса тревоги в бурном звуке том!
К милости взывает страстно и спасенью от огня,
Но мольбы не достигают сумасшедшего огня –
Рядом бледный блеск луны.
Скрежет, грохот, треск и вой –
По тому, как нервно входит ярость в колокольный звон –
Перезвон, звон, звон, звон,
Лязг и стук, и грохот – колокольный звон!
Погребальный тяжкий звон –
Слышишь, сколько мрачности и скорби в низком звуке том!
И звучит уныньем и угрозой тон!
Кто стоит, собравшись в церкви,
Медля перед ликом смерти,
Кто звонит, и звон тот слабый,
С сердцем твёрдым как канон –
Кто здесь женщина, мужчина,
Кто звонит, тот им и царь –
Колдовских и древних рифм.
Погребальной песни звон –
Колдовских и древних рифм,
Колдовских счастливых рифм;
Перезвон, звон, звон, звон,
Траур будет и рыданья, будет звон. The Bells I Hear the sledges with the bells-Silver bells!What a world of merriment their melody foretells!How they tinkle, tinkle, tinkle,In the icy air of night!While the stars that oversprinkleAll the heavens, seem to twinkleWith a crystalline delight;Keeping time, time, time,In a sort of Runic rhyme,To the tintinnabulation that so musically wellsFrom the bells, bells, bells, bells,Bells, bells, bells-From the jingling and the tinkling of the bells.
Hear the mellow wedding bells,
What a world of happiness their harmony foretells!
Through the balmy air of night
How they ring out their delight!
From the molten-golden notes,
What a liquid ditty floats
To the turtle-dove that listens, while she gloats
Oh, from out the sounding cells,
What a gush of euphony voluminously wells!
On the Future! how it tells
Of the rapture that impels
To the swinging and the ringing
Of the bells, bells, bells,
Of the bells, bells, bells,bells,
To the rhyming and the chiming of the bells!
Hear the loud alarum bells-
What a tale of terror, now, their turbulency tells!
In the startled ear of night
How they scream out their affright!
Too much horrified to speak,
They can only shriek, shriek,
In a clamorous appealing to the mercy of the fire,
In a mad expostulation with the deaf and frantic fire,
Leaping higher, higher, higher,
Now- now to sit or never,
By the side of the pale-faced moon.
Oh, the bells, bells, bells!
What a tale their terror tells
How they clang, and clash, and roar!
What a horror they outpour
On the bosom of the palpitating air!
Yet the ear it fully knows,
How the danger ebbs and flows:
Yet the ear distinctly tells,
How the danger sinks and swells,
By the sinking or the swelling in the anger of the bells-
Of the bells, bells, bells,bells,
In the clamor and the clangor of the bells!
Hear the tolling of the bells-
What a world of solemn thought their monody compels!
In the silence of the night,
How we shiver with affright
At the melancholy menace of their tone!
For every sound that floats
From the rust within their throats
And the people- ah, the people-
They that dwell up in the steeple,
And who, tolling, tolling, tolling,
In that muffled monotone,
Feel a glory in so rolling
On the human heart a stone-
They are neither man nor woman-
They are neither brute nor human-
And their king it is who tolls;
And he rolls, rolls, rolls,
And his merry bosom swells
With the paean of the bells!
And he dances, and he yells;
Keeping time, time, time,
In a sort of Runic rhyme,
To the paean of the bells-
Keeping time, time, time,
In a sort of Runic rhyme,
To the throbbing of the bells-
Of the bells, bells, bells-
To the sobbing of the bells;
Keeping time, time, time,
As he knells, knells, knells,
To the rolling of the bells-
Of the bells, bells, bells:
To the tolling of the bells,
Of the bells, bells, bells, bells-
To the moaning and the groaning of the bells.
Перевод Владислава ЛЕВИТИНА