Сонорные звуки моря / вновь расставанье. Вновь взросление

Это очень необычные стихи, читатель. Но хотя в мировой поэзии к нашему веку испробовано если не всё, то очень многое, всё-таки оригинально лишь индивидуальное подлинное дарование. Первое, что мне приходит на ум в качестве простой характеристики нижеследующих строк – это их утончённость, красота и лёгкость ассоциаций. Плюс какая-то юношеская искренность взгляда и удивительное доверие к Прекрасному в давно скомпрометированном, отравленном единой выгодой, мире чистогана. Доверие, спасающее от захватанного, бывшего в неоднократном употреблении, бытия. Доверие, освобождающее от паралича безликой вульгарности. Отсюда и означенные атрибуты поэзии Сергея Чуманова. А ведь нет здесь, за редким исключением, рифм, а ритм – свободный… Текст – что-то среднее между верлибром и ритмизованной прозой. И всё-таки – стихи, поэзия, абсолютно не прозаический текст. И ещё одно важное свойство: в этих стихах есть личное напряжённое усилие, восхождение и в результате: экзальтация, очищение, или просветление. Словом, опять же, чистота – как свойство вечно юного духа. И блеск, и свет его – дорогого стоит.

Алексей Кривошеев

Небо

Я вижу яркое небо забвения.

В нём облака – платья моего яркого заблуждения.

Что навеяло скуку, принцесса?

Ледяной обряд кометы Галлея – он тебе не даёт покоя?

За 76 лет – один оборот вокруг агатовых грёз неспешных нас,

Аридного климата пустыни "Наска",

Дремучих медуз, где опаловый панцирь краба,

Ультрамарин моих чувств – ищут что-то, а находят лишь…

Сухой дождь электричества, сонорные звуки моря.

Линию горизонта.

Я снова один, словно серый кот, на ветру в млечном боа.

Я вижу огни волчьих стай – меня уже ищет судьба…

Но успел повстречать тебя при "Театре" Сомерсета Моэма,

Мы сомкнулись волнами, любовно – Помнишь?

Над холстами Франциска Хосе Де Гойи…

А Кем же я был? В масштабах цветка?

Куртуазность манер, но рваный почерк письма…

Улыбнись же, Принцесса!!!

Оставь равнодушие, память.

Спрячу в слезах – спрячь и ты, если сможешь, все звуки...

И – звук расставания, эту музу пчелиного роя.

Нет для меня багряных сладостей осени…

Нет поиска новых звёзд, в твоём смехе и звёзд в водной россыпи...

На турецких базарах заката пыль столбом – бал черепаховых, дымчатого топаза – оправ.

Нет и пряных трав, гончих псов мозаики.

Афродита выходит из пены, почему-то в купальнике...

А есть лишь три полоски камней драгоценных: Вот чуть отверну я рукав!!!

Так прощай "Рафаэлла"… Так прощай "Рафаэлло" Вместо тысячи слов.

О, величие скомканных простыней, бриз зеркал.

Ты стояла под душем, вся в слезах.

Символ!

Искусство!

Литургия воздушного боя…

Жрица тонкого вкуса – "Прости забудь…"

Видимо поэтому солнце сегодня пустилось в пляс…

И цветут витрины уклончиво;

Все потому, что ты ищешь другого…

Другое…

Вижу яркое утро знамения.

Слышу музыку – гул примирения…

Что бы ни сделал свет для влюблённого…

Мне думается…

Я – думаю…

Я для него сделал больше!!!

[09.19]

Почтальон

Мы шли по аллее. Наверное, из-за туч

(Они – воплощение обморока) –

Молчали.

Потом "Я ничего не гарантирую" свежо сказала.

Затем с таким же сожалением –

В память о нашей вчерашней печали-проступке –

Ты извлекла на свет труды

Оноре де Бальзака.

"В нём больше тишины?

И больше такта?"

А через несколько шагов

я принял постриг (монашеский)

или… омовение.

Попали в воду. Помнишь, ты заплакала

Так алчуще, гнетуще?

Здесь меньше тишины.

Восторженнее души.

Разлился под пятой Zacapa – ром –

Внимает гром!

Но спешились… Широкие поля-глаза… Сейф взломан!

Поверхностно нежны поля такие,

В них тайна? Вера в чудо?

"Мы чужие", – сказала ты.

Я робко: "Таких, как мы,

Сейчас в нас не было, не будет.

Тебе, конечно, мало слов!"

Она: "Меха! Не панцирную сетку!

Да сколько же я стою!

Сколько!"

И за руку меня трясёт.

"И что за чушь?

С тобой приятно мёрзнуть?

Или вон там! Полярная звезда!"

"Я говорил так? Это неприлично…"

И всхлипы, всхлипы, солнечное "Да!".

(Вот она плакать перестала,

Увы, пришлось окликнуть и одёрнуть…

И, кажется, что снизошла,

Да, снизошла, чтобы… замёрзнуть).

Мы шли по аллее. Наверное, из-за туч сказал:

"Не говори, не старься на свету!

Могла ли ты постичь такую красоту

Неверия.

В каком году – не важно,

Но томяще так было –

Навсегда!"

Какой-то скучный реверанс – "до дома".

Усильем глаз примерить жизнь в неволе.

"До дома" – тыльной стороной её ладони?

И развернуться там – в немом кино.

Уйти немыслимо: без звука и без гнева.

Бросить на ветер жизнь свою – а то.

И не сберечь – мы шли аллеей прошлого –

Упасть бы было легче, но предтечей.

Я правил, правил её плечи.

Они – вне правки – её плачь – мой космос!

"И зачем было давать такое название?"

"Странная жалость к себе – всё озвучивать!"

"О! Смотри, смотри – птица вспорхнула с ветки!"

Ей приходилось разучивать па! – доставать сигареты

Из дамской сумочки.

Она вновь зевнула. Закурила.

Я усмехнулся, так прозвучало моё "нет" –

Ловкое движение мысли.

Интерпретация, смыслы,

Все они – в нашей власти.

Но такая власть ничему не учит

И никому не нужна.

"Птица! Птица!" И птица становится невидимой.

"Услышала – усомнилась" – повествует душа –

Душа смотрит на меня выжидающе.

(Больше я ничего не умею – грустит).

"Ладно" – О! Какое красивое "ладно"!

Похоже – говорит!

Похоже, так с моей девушкой будет всегда.

"А небо?" – как-то нескладно говорю я.

"Да"… нехотя отвечает душа.

"Август – звездопад!"

"Трудно свыкнуться с мыслью,

Что мы будем вместе – говорит моя девушка".

"Ты грустишь" – констатирую.

"Нет, я счастлива", звёзды мерцают –

Экзальтация! – точно крылья стрекоз.

Взял её за нос – не возмущённо, но – деликатно –

И говорю: "Никто не водил меня за нос!"

Так мы переждали какое-то время,

по громкоговорителю объявили: "Рассвет!"

И торможение на шестистах страницах

Книги Джеймса Джойса "Улисс",

Супрематическая композиция Малевича –

Продана!

Я презираю бегство и бег.

"Слушай, – говорю, – а сколько лет твоей дочери?

У тебя же есть дочь. Сколько ей было лет, спрашиваю

Когда она сказала… Словом, что я ей понравился?"

"А? Это был ты? ... Я предложила тебя рассмотреть,

Вопросы с почтой жалкие корреспонденции".

"Примитивная наскальная живопись".

"Ха! Я тогда никого не любила

И сейчас не люблю.

Прости…"

Я поменял имидж. Снял новую леди.

Жалкие формы пиара,

Солнцезащитные очки.

"Ветер был", "Ветер не был!" –

Мы читали серые письма из нескольких строк.

Новая скучная леди. Не ты.

Так, наверное, и рождаются мавры – чтецы.

Лишь в расставании сблизились.

Когда-то мне пришло в голову

Смотреть и смотреть,

Мечтать и смотреть,

Не позволив себе даже знать или петь.

Молчание вырубило арфу в скальном уступе.

Ты и я, ты и я –

Не суметь не суметь.

Статуи [08.19]

Обещаю, Я – тебя!

Светло-серый пепел к ночи не развею!

Свечи! Свечи – тополя?

Пух укрыл подъезды сна

Барельефы вен в руках пламенеют.

День. Решилась детвора

Строить бабочкам дома

Тюрьмы из ладоней,

А пустырь – монарший сноб,

Им позволил наблюдать

Слабый свет агоний.

Вечер бросился в твой дом,

В его взглядах окоём.

Плестись в космах сагой

Развратившимся грезой,

Разведённым молоком,

Млечным соком довершён –

Губ твоих прохладой.

Возомнил. Печаль и Я!

Приближается строка,

Чтоб лицо растрогать.

Но горошинам – губам,

Отводившим хоровод,

Вспыхнуть и не вспомнить.

Значит, нужен сердцу друг,

Значит, нужен сердцу звук,

Ослабевший жгут поцелуя.

"Я люблю твоё письмо!"

Я гоню твою тоску!"

Так вот

Статуи в саду пели в туях.

2

Ты можешь и дальше собирать урожай,

Я в твои руки не вкладываю ни серпа, ни молота!

Можешь и дальше теряться в догадках,

Что значит слово моё.

Подними же плед к созвездию Ориона

И знай, молчанье – не золото.

Взглядом твоим овеяны камнепады моих рассуждений,

Не знавшие поз.

Но густая обида

За скорую встречу с Землёй –

Вот, осенних листьев сухая горсть – вместо всего,

Что было и будет.

Полуночный зной,

Оставайся со мной.

Я понимаю твою верность и зрелость,

Всему и всюду

Чужой.

Обретающий жизнь в наставлениях,

Сквозь гул барабанов, сквозь сетку морщин.

Иногда касались ресницы крыльев бабочек,

Тени травы и вдали звезда – парашют-балдахин.

Ничего не менялось веками.

Коронованные вечностью,

Её интригой,

Мы бродили с тобой в туманах, от туманов скрывая обиды.

Ты играл на гитаре,

Терялся в соцветьях,

Если б я насмотреться бы мог при жизни,

Я искал тебя!

И искал бы тебя в центре солнца!

Потому, что боль расставания трудно вынести

И цветы чужбины.

И сменять на посту друг друга

В отсутствии зрителя,

В отсутствии веры –

Это было безмерным счастьем.

В оппонентах гуашь – и гетеры.

Ты привлёк под свои знамена лучших признаков – времена года.

Мы слонялись с тобой без дела,

То ли стразы, то ли дорога…

Не смотрели ни под ноги, ни на друг друга,

И размашисто били по веткам, скажем Эдема,

Но плоды не срывались с веток,

Наяву наливалась соком,

Наша странная вера.

Вера в то, что мы позабыты

В поцелуях воздушных, в мыслях безбрежных

Кто нашёл в нас нечаянный смысл

Вероятно – наши надежды.

Всё сбылось: предвкушения, ложи

В нашем прошлом, облака из стали –

Отблесков золота.

Знать, поднимающаяся по винтовой лестнице,

Гравий, выбеленный подношениями,

Жестикуляцией,

Канделябры, криптовалюта.

Все расходятся парами.

Отдохновение в полусферах, звёздах,

Наконец-то и они появились!

Мы силились передать улыбки этому миру –

Никто не ведётся!

"Возьми аккорд! Нам дарована музыка!"

Мы друг другу приснились…

Человек большой страны

В страну пылающих небес, где перистые облака, бутоны,

Я вхож, там фиолета лес, разбил шатры, запутал кроны.

Я – человек Большой страны, где часовые пояса перемежают детский смех,

И рожь, что колосится в поле.

И ветер, что внимает доле, расхожих фраз многоголосье, цена которых наш портрет,

В нём – старомодные капризы, свет Дальних звёзд... которых нет.

Начало Времени, Легенд,

В трудах, воспевших дух свободы – народ России.

Мой ответ!

Оркестром Млечного Пути, забытого Вселенной Улья,

Подался в вечер.

Спуск к реке,

Стесненный ретушью раздумья.

Явь!

Влажный росчерк колосков,

И кротость та – благословенна.

Шагами правлю я порок: вновь расставанье.

Вновь взросление.

Не звезды-колокол и пот!

Транссиб железная дорога!

Здесь – Царское Село – Поэт! Застенчиво целует охра,

"Вас, Пушкин, в Болдинскую осень, занятно, видеть весьма рад"

Жен декабристов, их Любовь и Верность.

Воздушных замков Мирозданья,

Тщету… уже не ищет взгляд.

Всего не скажешь, это правда – одна такая на века!

Россия, ты – Духовный подвиг!

Загадка ль русская душа?

Вот крестный ход рекой, традиции, погосты,

К ним, к славным именам, сошедший

Небосвод.

Первопроходцы, белого безмолвья пионеры,

Дороги испытаний, время всё рассудит.

Чьей жизнью обернётся его плавный ход.

Я обращаюсь к тебе смело, в шрапнельных обелисках дня,

И не ищу – здесь покаяние-любовь меня уже нашла!!!

Я обращаюсь к тебе с верой подспудно верящим в Себя,

Рябиною в туманах детства,

Где длиннокрылая звезда!!!

Или же шумное венчанье берез,

Где лето красное, жнивье, отдохновенье, светозарность.

Косы песчаной кружево.

Поля в пастушьем одеянье сейчас сменил пейзаж с дождём,

Стога, что невод трав опальных. Тучи-обозы о былом,

Расхожих фраз прощальный росчерк, террасы с видами – прошло,

Свиданья, вереницы будней,

Всё не напрасно,

И ещё,

Здесь люди выбирают счастье!

Идут наперекор стихий, и значит, они что-то значат.

А значат они – Соль земли.

Истоки государства бегло – смутного времени Заря,

Утро стрелецкой казни, Петр, и – отречение Царя.

Кто вынес со скрижали молох!!!

Кем ты была сохранена!

Страна к нашему веку – от края и до края,

Но слово не взрастит Тебя!!!

Вот – гражданин, вот – государство.

Обыденность или триумф.

Полцарства за коня и царство, где помыкают – не живут,

Мы – выше, мы оплот той Веры, не отлучат нас от Любви,

Мой монолог – Мой путь к победе,

И даже сны, и даже сны.

Давайте думать, что любовью все измеряется всегда!!!

А странникам, оставьте воду, и хлеб насущный, и слова.