Трансформация образов национальных героев. Часть восьмая

Гражданское почитание царицы Сююмбике

Отметим, что исторически эта тенденция сакрализации «башни Сююмбике» на самом деле возникла именно в русской среде Казани еще в досоветский период как экзотическая городская легенда. Лилия Габдрафикова показала, как она поддержана на рубеже веков нарождавшейся татарской интеллигенцией: «татарская конфетная фабрика „Альфа“ казанского купца Валиуллы Ибрагимова выпускала конфеты с изображением башни Сююмбике. Это же фабрика выпускала конфеты с изображениями Габдуллы Тукая, Исмаила Гаспринского. Кроме того, образ башни Сююмбике использовался при оформлении продукции в торжественных случаях. Например, в 1890 г. в Казани прошла научно-промышленная выставка: товары мыловаренного завода Арслановых (т. е. мыло) были выложены в виде башни Сююмбике. В 1910 г. в Казань приехал Хильми-паша (бывший визирь османского султана), в его честь татарские купцы устроили торжественный ужин. И на десерт подали пломбирное мороженое в виде башни Сююмбике».

Большинство русских казанских краеведов XIX столетия старались доказать, что башня, которую мы знаем под именем Сююмбике, действительно была сохранившейся ханской постройкой. Так думал и Николай Кириллович Баженов, и Михаил Николаевич Пинегин, и даже гиперкритичный во многих других вопросах Николай Павлович Загоскин. Михаил Самсонович Рыбушкин колебался в этом вопросе. По иронии судьбы, уже в наши времена стройную аргументацию в пользу того, что эта башня — русская постройка начала XVIII столетия развивал архитектор Нияз Халит, справедливо имеющий репутацию национально мыслящего татарского деятеля.

Сакрализация образа казанской царицы была закреплена при СССР с символической передачей Совнаркомом «башни Сююмбике» в распоряжение татарского народа и широко распространена уже советской татарской интеллигенцией — но во многом в латентном состоянии, будучи ограниченной антинационалистическими рамками советской идеологии.

В постсоветский период виктимность мощно укреплялась как вектор национальной проектности через ряд символическо-мемориальных акций. Включая вполне успешные: возведение мечети «Кул-Шариф», названной в честь легендарного руководителя обороной Казани и ежегодных «Дней памяти» защитников Казани «Хэтер кене». Проще говоря, эти сюжеты превращались в мемориальное закрепление тезиса об «ущемлении татар».

Для нашей темы важно именно мемориально-символическое закрепление вектора виктимности, что значительно отличает ее от одновременной эволюции башкирского символическо-мемориального позиционирования.

Опыт преодоления виктимности на примере Сююмбике: фактор мусульманской дипломатии

Со сменой политической атмосферы и дискурса в РФ, с отходом от представлений периода «парада суверенитетов», и в целом окончанием постсоветской эпохи, отношение к виктимной символике меняется, усиливаются обвинения в символической русофобии (как аргументировал в научном плане, в частности, А. В. Овчинников, не всегда безосновательные). Соответственно, нарастает потенциальная конфликтность вокруг образа Сююмбике, повторимся, центрального для татарской национальной проектности, важным опорным институтом которой всегда являлись отечественные мусульманские муфтияты

Преодоление этой конфликтности осуществляется путем давно назревшей и логичной смены интерпретаций образа Сююмбике. Не отказываясь от него как от центрального, акцент сменен с виктимных сюжетов на восприятие ее образа как неотъемлемой части общей славной российской истории. Отметим, что в научной литературе неизбежность и историчность подобной «смены вех» автор данной статьи обосновывал еще в 2007 г. [1] Однако исходить она должна была, и исходила в 2022 г., разумеется, из среды самих татарских элит. Инициативу в этом взял на себя ДУМ РФ во главе с муфтием Равилем Гайнутдином. Важным преимуществом мусульманской дипломатии оказалась экстерриториальность ДУМ РФ, разумеется, юридически закрепленная в пределах России. Ключевым в этом плане проектом стало возведение памятника Сююмбике, но не в Казани, где укорененный ранее виктимный и потому конфликтогенный статус данного образа делал подобную акцию конфликтной и рискованной для руководства РТ, а в провинциальном Касимове Рязанской области — бывшем в XVI веке столицей вассального Московскому царству автономного Касимовского ханства. Именно там, после выдачи казанской знатью Ивану Грозному, проживала до конца своих дней выданная за касимовского «служилого царевича» Шах-Али Сююмбика.

Обновленные интерпретации и снятие старых конфликтных коннотаций данного образа реализовывались в фирменном стиле ДУМ РФ — в качестве ответной реакции на протесты карикатурно маргинальных русских национал-активистов, выступивших, зачастую действительно в весьма разнузданном тоне, против установки памятника Сююмбике в г. Касимове Рязанской области как якобы «предательнице России».

В качестве характерного примера приведем воззвание М. Ю. Щеглова, позиционирующего себя как «председатель Общества русской культуры Республики Татарстан, Председатель Казанского отдела «Русского Собрания»: «Со школы помню романтическую историю, рассказанную экскурсоводом про гордую татарскую царицу Сююмбике, которая не захотела отдаваться „в лапы завоевателю Ивану Грозному“ и сбросилась с высокой башни. Вот, думаю ещё тогда, какая верная женщина! Но ошибался, оказывается, не такая верная она была. Саму эту принцессу объявили национальной татарской героиней и педалируют этот миф, по сути разжигающий межнациональную вражду между двумя народами — русскими и татарами. И тут вдруг недавно появляется новость о том, что в Касимове ставят памятник царице Сююмбике! Предательнице России памятник?! Невероятно. Читаем ленты: муфтий, вице-премьер какой-то из Татарстана открывать будет».

Понятно, что контраргументация на эмоциональные тексты подобного уровня — содержащие, тем не менее, основные посылы действительно накопленной конфликтности, не составляла особых трудностей. Но лучшим ответом была сама респектабельность презентации памятника, причем именно в типичной русской глубинке. Так, от имени врио губернатора Рязанской области Павла Малкова инициаторов открытия памятника последней правительнице Казанского ханства, жене касимовского хана Шах-Али царице Сююмбике в одноименном сквере в г. Касимове поблагодарила первый заместитель председателя правительства Рязанской области Анна Рослякова. Памятник был открыт в рамках мощной кампании празднования 1100-летия принятия ислама народами Волжской Булгарии, который позиционировался событием федерального масштаба, к которому был подключен весь потенциал муфтиятов ДУМ РФ, ЦДУМ, ДУМ РТ.

Нет никаких сомнений, что данную акцию муфтий воспринимал именно как татарскую национальную: «Мы, наследники великой нации, собрались сегодня в Касимове!» Соответственно, при открытии памятника первым же к микрофону пригласили лидера российских мусульман: «Это памятник мусульманке, женщине большого мужества, благородства, покровительнице наук и искусств, — сообщил Гайнутдин. — Это также памятник огромной верности и преданности своему народу, готовности жертвовать ради его будущего. При жизни Сююмбике угрожали тем, что сгинет она сама и не останется о ней ни памяти, ни имени. Сегодняшний день подтверждает: кто верен своему народу, кто искренен в своем служении, того не забудет людская память!». Концепт развил следующий оратор, вице-премьер РТ, председатель «Милли шура» Василь Шайхразиев. «Я уверен, что сегодня, когда недружественные страны пытаются разрушать наши памятники истории, в большей степени Советскому Воину, мы еще раз показываем пример, что любим свою историю, мы сегодня этим дорожим, и открытие первого памятника Сююмбике тому пример».

«За то, что мы возвращаем историческую память нашего народа, в том числе через увековечивания памяти царице Сююмбике, Аллах окажет нам Свою милость и даст неисчислимые блага как в этом мире, так в последующем. Дабы последующие поколения не забыли славных сынов и дочерей нашей нации. Наша нация обладает чистым самосознанием, ей уготовано светлое будущее».

Показательно, что установка памятника последней царице Казанского ханства, выполненная в виде изваяния царицы в полный рост, т. е. вполне в соответствии с канонами реализма, и в очевидном противоречии с канонами ислама, была инициировано ДУМ РФ, и сопровождалось проповедью муфтия Равиля Гайнутдина. В церемонии открытия принимали участие муфтий ДУМ РТ Камиль Самигуллин и вице-премьер РТ, председатель «Милли шура» Василь Шайхразиев. Это показывает, что аппараты муфтиятов открыто выступают прежде всего как явные проводники татарской национальной проектности.

Впрочем, первый заместитель главы ДУМ РФ Дамир Мухетдинов оппонировал утверждению о недопустимости подобных памятников, ссылаясь на фетву (по ряду источников, на самом деле — заявление администрации этого университета) наиболее престижного мусульманского духовного университета «Аль-Азхар» (Каир), «которые давно уже на уровне своих фетвотворческих центров разрешили установление памятников выдающимся деятелям, Сююмбике же как раз и является таким деятелем, она символ татарского мира».

___________________

[1] Бердин А. Т. Джихад, которого не было. — Уфа: РИО РУНМЦ МО РБ, 2009. — 84 с.

Продолжение следует…