Радик Гареев в воспоминаниях. Часть третья

3

Через пару недель раздался звонок из Уфы — звонил Радик. Он сообщил мне номера телефонов в общежитии и в театре, затем робко поинтересовался — «когда же?». На что, в лучших советских традициях, я ответил — «Ждите, юноша!»

Потом он звонил ещё несколько раз.

Так прошло полгода.

И вот август 1982 года. Готовим «Товарищ кино» к выезду в Ленинград. Мы только что отгуляли отпуск и судорожно собираем труппу. Но на сентябрь найти всех трудно — большинство актёров ещё в отпусках.

Ну вот, думаю, и настал момент. Пора!

Подхожу к Главному — мол, горим синим пламенем, некому петь! Надо срочно вызывать Гареева из Уфы!

— Какого ещё Гареева? — Главный за полгода уже забыл наш разговор о Радике. — Из какой ещё Уфы?

Я ему напомнил.

Главный опять разбушевался — мол, это Ленинград! И на пролог обязательно нужен солидный певец со «званием». И нельзя везти в такой город «тёмную лошадку»!

Когда он выпустил весь пар, то сошлись на том, что «не до жиру — быть бы живу!».

Но закончил так — если это окажется «не то, что надо», то все расходы по этому певцу он вычтет из моей зарплаты. Я заверил шефа, что всё будет о’кей и ринулся к телефону.

Слава богу, Радика поймал быстро. Сообщил ему долгожданную приятную новость. Но вот незадача — у него как раз в эти дни спектакль, и поёт он главную партию!

— Радик, — говорю, — договаривайся с дирекцией, бери больничный, делай что угодно, но ты должен приехать. Ты же понимаешь, что такой случай может больше не подвернуться!

Через три часа Радик мне перезвонил и сказал, что всё в порядке, — он договорился с директором. Я рассказал ему, какие песни и в каких тональностях он должен петь, продиктовал слова и попросил приехать в Ленинград на день раньше, чтобы спокойно прорепетировать.

Самолёт из Уфы прилетел вечером. Я хотел поехать в аэропорт встретить его сам, но был занят на монтировочной репетиции, и поэтому встречала его ассистент режиссёра.

Не успел я войти в свой гостиничный номер, звонит телефон — Радик. Через минуту он уже был у меня, уставший после перелёта, но радостный. Мы обнялись по-братски как давние друзья.

По дороге из аэропорта он уже видел из окна машины большие рекламные плакаты «Товарищ кино». Это ж надо — рядом с именами артистов, которых знали все в Советском Союзе, рядом с его кумирами, стояло и его имя!

И через день он всех их увидит живьём! Да что там увидит, он будет выступать с ними на одной сцене, в знаменитом Большом концертном зале «Октябрьский», в Ленинграде, в такой престижной программе!

Он был очень возбуждён и волновался перед завтрашней репетицией — понимал, как важно хорошо показаться.

Смущаясь, он вдруг признался, что у него побаливает горло. Вот те на!

Я быстро вскипятил в гостиничном графине чай и дал ему мёд (как «старый гастрольный волк» я всегда возил с собой кипятильник, заварку и мёд. Любил перед сном выпить чай с мёдом, поскольку сахар не ел.) Мы выпили по паре стаканов и я отправил его спать.

Утром пришли в зал пораньше. Горло у него уже было в норме, так он мне сказал.

Мы с ним спокойно прорепетировали все песни под «минусовую» фонограмму (небольшой ликбез: «минусовая» — это когда на плёнке записан только аккомпанирующий оркестр, а певец под эту запись поёт живым голосом).

Долго репетировать нам не пришлось — песни известные и были у всех на слуху. Поэтому и Радик, как профессиональный певец, спел их «на раз».

Его выступление заключалось в следующем: он должен был выйти в самом начале представления, в прологе, вместе с актёрами Ариадной Шенгелая, Людмилой Хитяевой, Анатолием Ромашиным, певицей Ларисой Кандаловой и спеть песню Давида Тухманова «Притяженье Земли». Во втором отделении, — ещё один выход: в «Фантазии на темы популярных песен из кинофильмов Исаака Дунаевского» — спеть дуэтом с Ларисой Долиной (тогда почти совсем не известной), куплет знаменитого довоенного шлягера «Как много девушек хороших».

Вскоре пришёл Главный, в традиционно дурном настроении, и начал шуметь на всех подряд: на зав. постановочной частью — рояли на сцене не так стоят; на осветителей — не те фильтры поставили на софиты; на киноинженера — не та резкость у слайдов, на «звуковиков» — фонограмма звучит тихо (сам он в связи с преклонным возрастом уже плохо слышал и ходил со слуховым аппаратом) и т. д. и т. п.

Радик, в ожидании своего выхода, стоял за кулисами и, слушая этот долгий производственный крик Главного, постепенно «скисал».

Я подошёл к нему и постарался поднять настроение. Сказал, что переживать ему абсолютно незачем, ибо как только он выйдет на сцену и откроет рот, все вопросы отпадут сами собой. И что он не школьник, с ужасом ждущий экзамена, а зрелый мастер! Да, молодой, пока никому не известный, но уже мастер! ПОКА неизвестный мастер! И на сцену он должен выйти как МАСТЕР и засадить всем «на полную катушку», на долгую и добрую память! И добавил ещё несколько интересных слов из ненормативной лексики.

Смотрю, глаза у Радика заблестели, он как-то смешно встрепенулся, кашлянул, и сказал с блатным акцентом:

— Щас сделаем, начальник!

— Ну вот, другое дело!

Прозвучало вступление песни. Радик стремительным шагом вышел на сцену и как врезал:

— Мы-ы-ы де-ти гал-лактики-и-и,

Но са-мо-е глав-но-е-е-е –

Мы-ы-ы де-ти тво-и-и-и, до-ро-га-а-я-я Зем-ля-а-а-а!!!

Прозвучало потрясающе!

Сидящий рядом с Главным, режиссёр концертного зала Михаил Шарф обернулся ко мне и, не скрывая своего восхищения, спросил:

— А это кто у нас такой?!

Но шеф не дал открыть мне рот:

— Этого мальчика я вытащил из Уфы!

Все наши, кто был в зале, поздравили меня, как будто это я спел!

Я рванул за кулисы. Радик ждал меня на лестнице:

— Ну что?!

— Да ничего, — ответил я с наигранным спокойствием, — просто шеф уже всем рассказывает, что он «откопал» тебя в Уфе!

Радик просиял.

На следующее утро «Красная стрела» доставила всех артистов в Ленинград.

Они быстро закидывали вещи в гостиницу, на ходу «перекусывали» и неслись в зал на прогон представления.

4

Обычно прогон длился часов до четырёх-пяти. Потом все неслись в гостиницу «почистить пёрышки» и опять в зал. Представление начиналось в восемь вечера. А в следующие два дня, — субботу и воскресенье, — мы давали по три представления в день — в 12, 16 и 20 часов. Выматывались прилично!

Сначала в репетиционной суматохе на Радика никто не обратил особого внимания.

Начался прогон. Он вышел на сцену вместе с именитыми участниками пролога.

Я сидел на балконе за звукорежиссёрским пультом, вёл пролог и одновременно наблюдал в бинокль (расстояние до сцены приличное) за лицами исполнителей. Сцена была затемнена, сзади работал огромный киноэкран. Мощные «пушки» освещали только того актёра, который в данный момент говорил или пел. Закончив свою часть текста, актёры с интересом поглядывали на «новенького».

Мне показалось, что Радик немного нервничал. Он стоял в полумраке у своего микрофона, сосредоточенно смотрел на экран — боялся пропустить своё вступление, шевелил губами. Наверное, повторял текст песни.

Наконец, актёры прочитали последнее четверостишие, я поднял ручку микшера вверх и музыкальное вступление к песне зазвучало на полную мощь. На Радика дали полный свет и все взоры обратились к нему.

Спел он блестяще! Стоявшие на сцене актёры и все, кто сидел в зале зааплодировали — редкий случай! Сразу подошли к нему, стали что-то говорить. Радик сиял!

Вечером всё прошло великолепно. В ярких лучах света он стоял такой красивый, подтянутый, в чёрном костюме с «бабочкой» и со своей неповторимой улыбкой принимал щедрые аплодисменты благодарного четырёхтысячного зала.

В «Сюите Дунаевского» во втором отделении замечательно спел дуэт с Долиной. В общем, состоялось, УРА!!!

«Своим» он стал сразу, полюбили его все. Да и разве могло быть иначе?

Удивительная скромность, деликатность, лёгкость, понимание «тонких материй», желание всегда и всем помочь, во всём поучаствовать. Согласитесь, не такое уж частое собрание подобных качеств в одном человеке!

На следующий день, не смотря на то, что мы отработали три представления и чертовски устали, вечером в гостинице состоялась «прописка» Радика, т. е., приём в коллектив.

Радик получил аванс, накупил шампанского и других горячительных напитков, и мы собрались у меня в номере. Сначала «небольшим составом». Но постепенно компания стала увеличиваться и мы плавно «перетекли» в чей-то номер побольше.

«Прописывали» почти до утра! «Мероприятие» неожиданно вылилось в «большой народный праздник» и на следующий день кое-кому было, скажем так, трудновато на утреннем представлении. Но мы «бойцы» закалённые и опытные и на его качестве наша «всенощная» никак не сказалась.

Закончились ленинградские гастроли «Товарищ кино», первые гастроли Радика с нашей программой. Он вошёл к нам легко и просто. Его талант и человеческое обаяние покорили всех. Ему тоже очень понравилось у нас, и он с удовольствием принял приглашение на следующие поездки. Записал в свою книжечку числа и сказал, что с директором театра он в хороших отношениях и попросит на эти дни не занимать его в спектаклях.

Уезжали мы в Москву опять же на «Красной стреле», в 12 ночи, сразу после последнего вечернего представления. Радик же оставался ещё в Ленинграде — самолёт в Уфу улетал только вечером следующего дня.

Он провожал нас на вокзал, помог кому-то из актрис донести вещи. Потом мы с ним прощались у вагона. Он говорил какие-то хорошие слова, благодарил «за всё». Сказал, что «отравлен» нашей программой и теперь, оставаясь здесь один, чувствует себя сиротой.

С тех пор он стал постоянным участником нашей программы.

_______

* Составитель книги «Печаль моя светла…» Альда Валеева

Продолжение следует…

Источник: www.ray–na–zemle–positano.com