Дневник ИХТИКА. Часть тридцать третья

24 августа 2003 г.

Я наконец-то понял, что в мире смущало меня больше всего всё это время – временность человеческих творений в противовес долговечности. Вот почему мне никогда не нравились деревянные дома, но каменные; откуда непонятное чувство тревоги при виде хрупкой вещи и спокойствие при грубо и навечно сколоченной. Но самое неприятное видеть, если что-то начало разрушаться или портиться, например, коррозия металла. И человек, словно бы в насмешку, закованный в бренное тело...

При игре в карточные дурачки, вначале игра идёт неторопливо, несколько даже беззаботно, но по мере скудения колоды, события начинают разворачиваться по необходимости быстро, обстановка накаляется. И интереснее всего наблюдать, как даже самым нерешительным натурам приходится делать выбор и решать, как поступить. При этом лица у таких людей всегда как-то растеряны от такого неминуемого развития событий, когда необратимость бега судьбы так ясно видна и ощутима. Или, когда прощаешься в течении не больше минуты, как уложиться в это короткое событие, а хотелось бы столько вместить, дать многое понять тому, с кем прощаешься, а, впрочем, ничего не нужно, просто играйте марш!

Неизвестно куда исчезают деньги.

30 августа 2003 г.

Моя мама меня очень любит и ревнует к моим девушкам. Когда я ухожу куда-нибудь из дома, она помогает мне выбрать, что лучше надеть из одежды; всегда провожает меня и потом ещё долго смотрит в окно, как я удаляюсь. Когда у неё хорошее настроение, она ласково напутствует меня: "Әйбәт, матур хәм ипләп кенә йөрө унда, балаҡайым, тәртипте боҙоп йөрөмә", что в переводе с башкирского означает примерно следующее: "Аккуратно, прилично и осторожно ходи там, будь умницей, деточка моя, не нарушай порядок". После этого, в опустевшей квартире она устраивает танцы в одиночестве и темноте под какую-то турецкую музыку (откуда она только её раздобывает).

10 сентября 2003 г.

Получил с утра такое письмо: "Слышь, Ихтик, ты какой-то неудачливый: как я тебе начинаю что-нибудь писать, так обязательно мой комп устраивает мне пьесы со словами "Do you want to debug?" Пора мне за него взяться, иначе совсем друга близкого до греха доведу или он меня доведёт... а может это своего рода знак, типа не пиши ему ничего, не надо... ну, да плевать, как говорится... Я сегодня ночью убежала от одного надоедливого и противного комара спать в другую комнату."

Поставил компьютер на проверку вирусов и прилёг, закрыв глаза: жду пока завизжит при нахождении инфицированного объекта. Заходит мама, как всегда бесцеремонно и властно, но видит меня, лежащего в неестественной позе, и у неё вырывается: "Бай!" А я, притворюшка, лежу как лежу. Она воровато притихает, долго и внимательно всматривается в меня. Я знаю об этом и не шелохнусь. Вдруг я резко распахиваю глаза, она сильно пугается и от неожиданности говорит: "Әйҙә, сосиска ашайhыңмы?", типа «пошли есть сосиски». А я её, в свою очередь, тоже окатываю вопросом: "В "Бедность не порок" тире ставить или нет?"

Если же, когда я, закрывшись, сижу в своей комнате за компутером, кто-то из домашних заглядывает ко мне, приоткрыв дверь, и смотрит на меня, я каждый раз состраиваю какую-нибудь новую невозможную физиономию, в ответ на что, как правило, заглядывающий тоже корчит мне рожи и закрывает дверь, мол, с тобой всё понятно, и я продолжаю дальше сидеть за своим компом.

Обычно, когда в какую-нибудь командную спортивную игру играешь, когда хочешь что-то под свою ответственность сделать, например, забить гол, кричишь: "Моё!", "Оставь, не трожь!", "Горишь!" или что-нибудь в этом роде; а когда в квартире звонит телефон, все члены семьи превращаются в этаких игроков и каждый раз выкрикивают что-нибудь новенькое. Если не успевают поднять трубку или её кидают на том конце провода, мы ждём, когда он снова зазвонит. Мама, с мокрыми волосами и завёрнутая в полотенце, садится на диван, Леська в каких-то рваных рейтузах, нарезает по залу круги и пытается с кем-нибудь заключить пари, что этот звонок был именно ей, папа с ножом, с которого капают капельки, вопросительно заглядывает в зал. Я же, как шаман, танцую и колдую над телефонным аппаратом и при этом напеваю что-то вроде: "Позвони мне, позвони, позвони мне ради бога!"

Когда же, если я занят и меня спрашивают к трубке, мама всегда говорит, что я в ванной или ещё что-нибудь придумает в таком духе. Я не понимаю зачем так далеко заходить в ложь ради учтивости. Достаточно ведь сказать, что я просто не могу подойти, зачем же обманывать людей?..

4 октября 2003 г.

Я подбираю иногда где-нибудь красивый и аккуратный камешек, долго ношу его с собой, всё время верчу в руках и тру, а потом возьму и подарю его кому-нибудь на память. Делаю я это так:

— Вытяни-ка ладошку, да не бойся ты, хе-хе.

— Что там у тебя (беспокойно), жук, что ли, какой-нибудь?

— Нет, не смотри пока.

Осторожно разжимает ладошку и медленно расплывается в улыбке.

Смахни паучка с плеча в тряском вагоне. В субботние вечера все люди в этом городе думают примерно так: "Хорошо, что завтра никуда не нужно вставать идти".

Уфа – это грустный парнишка в идиотской шапке, не спеша бредущий сквозь оживлённую уличную толпу, с пакетом мангового нектара под мышкой. Это пухлые, как капуста, от китайских пуховиков, детишки на детсадовском дворике с маленькими деревянными лопатками в руках, на которых, слабо улыбаясь, смотрит этот грустный парнишка, обходя мусоровоз, теряющий по пути свой мусор...

Старик с полиэтиленовой корзинкой, полной не очень доброкачественных яблок, забрался в циклопический чехословацкий трамвай, в котором еду и я, уставший и непротрезвевший. Тут он замечает другого старика, окликает его, тот подходит, и они начинают расспрашивать друг друга о других стариках: "А Генку помнишь? Так он тоже... умер же. Кто говорит, что сам, кто – кто-то. По десять рублей на венок собирали... Сколько проживём – столько и ладно. Ну, мне сейчас выходить..." Засаленный пиджак, начал моргать глазами и смотреть в окно, где бегут дети, кидая друг в друга охапками листьев. Сидит и беззвучно плачет.

«А ты ведь тоже состаришься, брови у тебя станут как кусты, и зимой на них будет оседать иней, будет так прикольно, хи-хи».

Он говорит ей, что человек – каждый день другой, совсем новый, что невозможно в одну реку войти дважды, и все твои психологические тесты врут; поэтому не нужно обижаться и делать какие-то выводы, наклеивать ярлыки; надо учиться забывать и не цепляться за какие-то случайно произнесённые слова, ибо иначе они и не могут быть произнесены. Разве ты не чувствовала, что ты пьяная тогда была не ты, а кто-то другая, или когда твоё настроение сменяется и ты становишься совсем на себя не похожая, не такая, как вчера?

Помнишь, как я призывал тебя не обижаться на людей, на их поступки, слова? Ведь всё это зависит от тысячи мелочей и от шаткости вообще. Быть может, просто сегодня плохое настроение, просто вот так захотелось по молодости и всё тут, просто так получилось непонятно как, просто было лень притворяться, сопротивляться и держать под контролем и т.п. Поэтому, завтра всё начнётся сначала. Иногда характер... Ситуационный подход. За скверными идут иные времена... Когда я упрекал тебя в том, что ты порвала все связи с бывшими подругами, так как сейчас ты стала другой и вам, конечно же, не по пути. Всё верно, но зачем так строго. Мне всегда было интересно, почему родственники, а уж тем более члены семьи, ссорятся так же часто, как и все люди, но "порывают" меж собой намного реже? И с незнакомцами мы, как правило – плохо, а со знакомыми – хорошо. А ведь должно быть наоборот? Я вспоминаю бесконечную вереницу упрёков, слышанную мною за всю свою жизнь, о том, какой он или она предатель и как ты всё поняла после этого его единственного поступка. И выяснил я для себя, что в большинстве случаев, на подобные упрёки нет никаких оснований. Ведь никто никому ничего не должен. Простая человеческая жалость к себе или злоба на другого. Я смог постепенно внушить тебе эту экзистенциальную теорию в течение года, и поэтому ты обижаешься с каждым разом всё меньше, расстройства твои становятся всё непродолжительнее, и уже ты не обращаешь внимания на моё порой пренебрежительное к тебе отношение. Кроме того, ты знаешь... вот ты говоришь, что я жестокий и скорее всего буду первым, кто тебя предаст. Так вот, я выяснил, что чем лучше человек, – а ты ищешь и ценишь именно таких, – тем он по необходимости более жесток. По-другому и быть не может, ты только подумай... Просто, если никому ничего не рассказывать, а только, скажем, отвечать на вопросы, быть хорошим легко. А если что-то придумывать самому, фантазировать вдруг, то обязательно можешь показаться неприятным или злым. В детстве у меня был воображаемый друг. Он жил на обоях. У нас с ним были очень серьёзные отношения. Дело иногда доходило даже до ссор... Тогда я не мог поверить, что движущиеся тени на потолке ночью происходят от машин на улице. Потом, все-таки, сопоставив звук забирающегося на уклоне автомобиля и направлением их фар вверх... Я лежу и вслушиваюсь, как ветер то надувает на балкон, то втягивает внутрь комнаты шторы, как будто кто-то дышит неровно.

Что значит экзистировать? Успокойтесь, попытайтесь всех простить, не спеша зайдите в супермаркет. Купите там одну маленькую баночку консервированного зелёного горошка, ну или кукурузы, больше ничего не покупайте. Придя домой, делайте с баночкой что хотите. Это и будет экзистенцией чистой воды.

В "последний" день никто бы не стал обижаться... И никак не угадать, о чём подумается тогда.

– Я тут лупу нашла пока тебя ждала, такая старинная.

– А ты сегодня какой?

– Я – спокойный.

– А какой?

– Мечтательный.

– А о чём ты мечтаешь?

Но однажды мне приснился сон как раз про неприятные стороны экзистенциализма.

Мы как всегда поссорились на почве твоей ревности, и я пришёл к тебе мириться. Ты плеснула мне в лицо кислоты. Я ору как ошалелый, на что сбегается весь твой дом, но я ничего уже не вижу.

И вот, в ночной тишине больничной палаты весь в бинтах я лежу и раздумываю, забирать ли у следователя заявление о возбуждении уголовного дела или нет. А ты виновато сидишь на допросе у этого самого следователя и теребишь ремешок от своего телефончика.

Я, кажется, начал понимать ту главную причину, по которой незнакомые девушки инстинктивно доверяются мне. Она кроется в моём отношении к миру и жизни в нём. Дело в том, что большинство людей в неведеньи идут на поводу у своего бессознательного трусливого животного естества. Я же, как бы восстал против самого себя, вернее, против тех законов, по которым я как и все вынужден жить-поживать. Им я откровенно так и признаюсь, что делаю большое одолжение, присутствуя здесь и сейчас...

Иногда мне кажется до смешного нелепым то, что женщины, девушки, матери, эти благородные и полные достоинства существа, находятся здесь, в этом придурошном мире и им тут нравится. И ведь они держатся за него своей нахватанной от аморальных мужчин моралью. Всю-то свою жизнь они увлечённо занимаются своими смешными делами: смотрят телевизор, бесконечно треплются о ничтожных с точки зрения истории сиюминутных пустяках, портят детей, толстеют, занимаются сексом, провожают лучших мужчин на войну, оставаясь через некоторое время в народонаселённом большинстве. Но это стареющие, а как же молодые, неужели им не стыдно? ведь к ним никаких претензий, ведь они должны быть только гостями... а, может быть, как раз-таки в этой "тюрьме" и кроется вся прелесть, трогательность, смешное? Я часто стал замечать, что специально выставляю на показ что-то такое, что должно показать ничтожность человека, способность его "опускаться". От этого я иногда становлюсь притягательно естественным, люди находят в сочувствии ко мне что-то от себя, от чего они уже устали открещиваться и пытаться делать вид, что этого в них нет, ибо тысячелетние заповеди... влечение подохнуть под забором. А вот мужчины в большинстве своём – отчаянный народ, они приходят в этот мир для развлечений, поиграть день-другой. Они стараются использовать все доступные средства от скуки, потому и... Но что-то меня на философию потянуло, это, кажется, должно быть в другом файле и не так.

(Лексика, синтаксис и орфография авторские).

Продолжение следует…